Родовая магия

— Если эта дурацкая железяка не заберет твои ожоги обратно, я ее на гвозди переплавлю! — прорычал он. — И мне плевать, что гоблинское оружие редкое, и что его так просто не расплавишь! И я надеюсь, он меня слышал!

— Ты думаешь, угрожать ему — это такое мудрое решение? — самую чуточку нервно хмыкнул я. Гарри слегка стушевался, но на меч все равно поглядывал с некоторой злостью.

— Я не думаю, что меч понимает, что сказано, — заметил Дамблдор, не отводя взгляда. — В отличие от Распределяющей шляпы, он не наделен собственным сознанием. Он мог впитать какие-то ее свойства, вроде способности различать факультеты — но не способность к диалогу.

— Тем лучше, — отрезал Поттер. — Дрей, ты готов?

— Ну, не то чтобы… — я пожал плечами и вздохнул. — Скажем, я вряд ли буду больше готов чем сейчас.

— Тогда давай попробуем.

Взяв меня правой рукой за левую — осторожно, чтобы не потревожить рану, Гарри свободной рукой потянулся к клинку — начищенному и сверкающему, точно его только что отполировали. Узкая, сильная ладонь Поттера легла на лезвие, прямо под крестовиной. Подержав ее несколько секунд, он кивнул мне.

— «Сначала коснись только моей руки», — мысленно сказал Гарри, и в его голосе звучала такая уверенность, что я подчинился беспрекословно.

Накрыв своей изувеченной ладонью его кисть, я ощутил не боль, а лишь лёгкое покалывание, вроде такого, которое возникает в затекшей конечности, когда к ней снова приливает кровь. Поттер шевельнул рукой, вытягивая руку из-под моей — и меня захлестнул приступ паники. Пальцы конвульсивно сжались, вцепляясь в его ладонь — единственное, что отделяло меня от сияющей гоблинской стали. Я почти чувствовал жар раскаленного метала — хотя на самом деле меч даже не нагрелся. Гарри сильнее сжал мою левую руку, усиливая ощущение поддержки. Я бросил на него неуверенный взгляд из-под упавшей на лоб челки.

— Не дрейфь, — спокойно сказал гриффиндорец, ободряюще пожимая мою ладонь, лежащую в его руке. — Давай попробуем сначала чуть-чуть. Ты ведь всегда можешь убрать руку, если что-то пойдет не так.

— Хорошо, — неуверенно кивнул я.

Первое прикосновение — осторожно, кончиком пальца, — обожгло скорее страхом, чем болью. А в следующий момент Поттер выругался, — да так, что даже у меня заалели уши, — и шевельнул рукой, убирая мой палец с лезвия. Я отнял ладонь и бросил взгляд на свой палец — на самой подушечке красовался новый волдырь, уже наливающийся подкожной жидкостью. Стиснув зубы, я с трудом подавил желание присоединиться в Гарри в непечатных выражениях. Потом вздохнул. На душе было гадко — и вместе с тем я ощущал какое-то усталое опустошение. Не получилось. Не вышло. Да и на что я надеялся? У чертовой железяки нет мозгов, она не может судить поступки! Она просто чувствует идиотскую факультетскую принадлежность!

— А ну-ка… — Гарри вдруг выпустил мою ладонь и схватил меч за рукоять. Я не успел ни понять, ни прочитать его намерение — как Поттер развернул клинок и с силой полоснул лезвием по своей ладони, рассекая кожу. Серебристое лезвие окрасилось алым. Гарри сжал пальца в кулак, позволив еще струйке крови стечь на лезвие.

— Ты что, спятил!? — завопил я. Не выпуская меч, гриффиндорец ухватил окровавленной рукой мою, и развернул обожженной ладонью верх. Мазнул своей кровью прямо по ране, и тут же дернул ближе к себе. — Гарри, что ты делаешь?!

— Доверься мне, — проговорил он, почти уже прижимая лезвие к моей ладони.

Я сглотнул — и вдруг в одно мгновение успокоился. Я не то чтобы уверился в собственной безопасности, или в том, что все получится — нет, все сомнения и страхи по-прежнему были при мне, но… Они уже не имели никакого значения. Окровавленное, но по-прежнему бритвено-острое лезвие вспороло мою обожженную ладонь, ломая корки и рубцы, рассекая плоть, и снова окрашиваясь алым. Кровь зашипела, смешиваясь на серебристо-белом металле, — и он вдруг засиял из-под нее, словно действительно был раскален добела. Гарри развернул клинок плашмя, а я обхватил лезвие рукой, стараясь, чтобы ожог оказался прижат к окровавленному пятну. Боли почти и не было. Клинок завибрировал, отдаваясь в костях неприятным свербением. Я схватился за лезвие второй рукой, но пальцы плохо слушались и грозили вот-вот разжаться. Липкая от собственной крови ладонь Гарри уверенно легла поверх, накрывая мои кисти, стараясь дотянуться и обхватить их хотя бы пальцами. Его кровь потекла по моим рукам, а воздух вокруг нас уже прямо-таки потрескивал от собирающейся магической энергии.

От шока я плохо понимал, чем именно все закончилось. В памяти отпечаталась ослепительная вспышка света — подобная удару молнии, ударившей над головой как раз в тот момент, когда вы неосторожно подняли глаза, чтобы взглянуть на небо. Я не знал, засиял ли это сам меч, или же это была вспышка магии, окружавшей нас. Мои пальцы будто сами по себе разжались, одновременно с пальцами Гарри. Гриффиндорский меч упал на пол с обычным металлическим лязгом. Еще не смея ни поверить, ни даже надеться, я медленно повернул руки ладонями вверх.

Кровь — наша общая кровь, моя и Гарри, — казалась неправдоподобно алой на моей белой коже. Мою левую ладонь наискось, через всю руку, пересекал длинный и глубокий порез. На правой красовалось несколько мелких, больше похожих на простые царапины, как раз там, где начинаются пальцы. Никаких других повреждений больше не было. Ни рубцов, ожогов, сукровицы — от всего этого ужаса не осталось ни следа. Поттер улыбнулся — и вдруг накрыл мои руки своими.

— Асклепио, — прошептал он. Кожу самую малость защипало — как всегда под действием целительных чар. Его ладони перекрывали мне видимость, а чувствительность в свежеисцеленных руках еще не вернулась до конца — но я все равно ощущал, как под действием его чар порезы закрываются. Я посмотрел в сияющие зеленые глаза и улыбнулся.

— Асклепио, — эхом за гриффиндорцем повторил я. До сих пор мне еще не приходилось использовать этих чар по-настоящему, хотя Гарри как-то учил меня применять их. Но сейчас я почему-то даже не сомневался в том, что они подействуют.

Как и следовало ожидать, мои руки далеко не сразу вернули чувствительность и подвижность, но это было вполне естественно. Нужно было время, чтобы ладони заново привыкли к нормальному состоянию. Вздох, донесшийся с противоположной стороны стола, вернул меня к реальности.

— Ваша связь не возникла просто так. Вы связаны самой судьбой, — негромко проговорил Дамблдор, про которого мы было и забыли.

— Вот как? — я выгнул бровь и заговорщически подмигнул Поттеру. — Я надеюсь, это не значит, что я, как честный человек, теперь обязан на нем жениться? — спросил я директора.