Родовая магия

Кварроки были магически выведенной породой пауков. Они были вторыми по величине, после акромантулов, но в отличие от последних, жить предпочитали под крышей, и там, где побольше камней и поменьше растительности. Они были частыми гостями в подземельях, пещерах, и заброшенных замках. Но это было далеко не последним их отвратительным качеством — были и другие. Одно состояло в том, что эти твари были специально выведены для охоты на магов, а значит, сами никакой магии не поддавались. Их паутина была исключительно липкой, и намертво приклеивалась ко всему, к чему прикасалась.

И как будто этого мало, со временем эта проклятая сеть обретала и новые свойства. Чем дольше паутина существовала, тем более опасной становилась, словно была живым существом и развивалась с годами. Самые опасные, и самые старые паутины по преданию, могли самостоятельно передвигаться на небольшие расстояния, и таким образом даже отчасти охотиться на свои жертвы. Другие обладали дурманными и гипнотическими свойствами, как и та, очевидно, в которую я сам чуть не попал. Очарование гипнозом, которое работало сначала, переключилось на дурман, чтобы я потерял сознание и хотя бы так стал добычей пришедшего проверять сети кваррока — проклятые пауки были достаточно разумны, чтоб распознать жертву не только в попавшемся в паутину человечке, но и в любом другом. Почему, интересно, не пострадал Малфой? Защита Рода, или какие-то еще охранные чары и амулеты?

Я посмотрел на Драко, и недоуменно нахмурился. Малфой был смертельно бледен. Поймав мой взгляд, он попытался усмехнуться как обычно, однако ухмылка вышла жалкой, а в глубине глаз застыл страх пополам с отчаянием.

— Влипли мы с тобой, Поттер, — сказал он хрипло. — Так влипли, что, боюсь, уже не отвертеться.

— Ну, не все так плохо… Этой твари самой что-то не видно, значит, может, тут уже и нет никого…

— Поттер, Поттер… — покачал головой слизеринец. — Вроде исправился по зельям, но иногда еще вспоминаешь «золотые деньки»? Ну-ка, скажи, какой основной состав зелья «сон безвременья»?

— Порошок из рога двурога, немного маринованных мандрагоровых листьев, желчь саламандры и толченая чешуя серого чешского дракона, — оттарабанил я вызубренный еще в прошлом году рецепт. — Но ведь…

— А что лучше использовать вместо чешуи, только достать раз в десять труднее?

— Неужели что-нибудь от… — я кивнул в сторону прохода, стараясь не посмотреть туда лишний раз. Малфой кивнул.

— Угу. Сушеную паутину, растертую в порошок. Паутина постепенно начинает сохнуть, когда ее паук-создатель и его род умирают. А как размножаются кварроки ты знаешь?

— В одном месте может жить только один паук… — прошептал я, припоминая текст из старой книги Уизли. — Он время от времени откладывает яйца, и после его смерти они проклевываются. Потом паучки вылупляются, и начинают убивать друг друга, пока не останется только один.

— Пра-авильно, Поттер, — протянул Малфой. — так что если бы тут не было кваррока, паутина бы засохла давным-давно. А раз он здесь есть… Нам крышка, — прозаично закончил он.

— Погоди, но это бред какой-то! Кварроков истребили уже лет тысячу назад!

— Даже тысячу триста, а то и все полторы, — кивнул Малфой. — Но если верить «Истории Хогвартса», пятьсот лет назад здесь произошло смещение времени и пространства, и появилась какая-то нечисть, вымершая как раз за тысячу, или восемьсот лет до этого. Все сходится, — грустно подытожил слизеринец. Я кивнул, соглашаясь, поежился от холода, и вдруг обнаружил, что на правой ноге из моих брюк чуть ниже колена вырван здоровенный клок материи. Проследив за моим взглядом, Малфой поднял бровь своим обычным жестом.

— Это еще что за черт? — поинтересовался я. Драко хмыкнул.

— Ты уж извини, но пришлось порвать, если ты не хотел свести более близкого знакомства с движущейся паутиной и ее хозяином.

— Движущейся!!! — завопил я, вскакивая. — Так чего мы тут расселись, если она может…

— Да расслабься ты, Поттер, — поморщился Малофй. — «Движущейся» — это сильно сказано. Так, колышется дюймов на шесть-семь в каждую сторону без всякого ветерка… Не волнуйся, тут она нас не достанет.

— А ее хозяин? Почему его до сих пор не видно?

— Потому что еще пока не ночь, — отозвался Драко. — Кварроки не выходят на охоту, если чуют солнце на небе, даже когда оно скрыто за облаками. И еще, не знаю, слышал ты или нет… Вот это, то где мы с тобой сейчас — это охотничьи угодья. Паук не охотится в том месте, где живет, и не живет там, где охотится. А значит…

— И что же это значит?

— Место для логова он должен был выбрать неподалеку, где-то в темноте, чтобы пережидать там дневные часы. И еще, там непременно должна быть вода, которая необходима, для сохранности яиц. Ты, часом, не видел где-нибудь поблизости подходящего местечка?

— Дыра в полу, в башне! — воскликнул я. Драко поморщился, но кивнул, и наконец, тоже встал.

— Вот почему ее запечатали. На Обсерватории лежат охранные чары — сдержать кваррока в охотничьих угодьях довольно просто, поэтому ее просто закрыли и слегка заколдовали, плюс охранная система школы — этого довольно. А вот из своего логова он вполне мог отправиться на поиски новых угодий, если в старых перестала попадаться добыча…

— Погоди, погоди… Насколько я помню, кваррок к высшим тварям не относится, это тебе не василиск, который может веками спать где-нибудь в подземелье, а потом проснуться зелененьким, и пупырчатым, как огурчик. Кваррок должен что-то есть — иначе как он выживет?

— Собственные яйца, — отозвался Малфой, поморщившись. — Он их откладывает по нескольку сотен в год, а на следующий сжирает большую часть. И вода. Если у него есть вода, он и голодать может подолгу — лет по десять, и при этом вполне успешно размножается. Так что все вполне реально — и сейчас, и еще через пару сотен лет.

— Боже, до чего отвратительная тварь, — содрогнулся я.

— Согласен, — кивнул слизеринец. — Ладно, похоже, здесь нам не выбраться. Есть еще мысли? Я, кажется, иссяк.

— Ну… — я задумался, и, снова поежившись, устало потер переносицу под очками. — Как думаешь, сколько осталось до того, как солнце зайдет?

— Сейчас почти половина шестого, — отозвался Драко, кинув взгляд на обманчиво простые часы у себя на запястье. — Темнеет сейчас рановато, но, думаю, час-полтора у нас еще есть. А что?

— Я думаю о башне, и о заклятии подъема. Ну, то есть, о том, как мы с тобой сюда залезли. Если удастся пробраться так до купола, и разбить хотя бы одно стекло…

— Купол наверняка тоже запечатан, или хотя бы защищен от разрушения, так что это бесполезно. И даже если мы сможем его разбить, как нам выбираться дальше?

— Снаружи магия уже не так нестабильна, как внутри, — возразил я. — Наколдуем веревки и спустимся. Или еще что-нибудь придумаем. В конце концов, левитируем друг друга. Да мало ли что еще! Главное — выбраться из Башни!