Дмитрий Кружевский - Потерянный (СИ)

— Аж коробит от таких рассуждений, — поморщился Майер. — Хотя, по всей вероятности, ты прав…

— Естественно прав, — пожал плечами Дорнер. — В Анклаве есть люди, которые даже своих соотечественников готовы использовать подобным образом, а уж чужаков бы выжимали на полную катушку, — бизнес и ничего более. Знаешь, Арни, как бы это не абсурдно не звучало, но я считаю, что общего у нас с чужаками куда больше, чем отличий.

— Это-то меня и беспокоит.

— Меня тоже, — кивнул командор. — Уж лучше бы это была какая-нибудь форма жизни, с которой было бы сложно установить тесный контакт, чтобы у некоторых деятелей не возникал соблазн воспользоваться им в своих целях. Хотя, судя по твоим словам, именно это уже происходит.

Повинуясь прикосновению его руки, сфера комбайна разделилась на две части, открывая взору стоящую внутри красную кружку с дымящимся чаем.

— Блин, как представлю, что кружка и то, что в ней налито, сделаны из одного… б-р-р-р, — Арнольд, задумчиво смотрящий на друга, передернул плечами.

— Все в нашем мире состоит из одного и того же, — с философским спокойствием заметил Майер. — К тому же, молекулярная сборка воспроизводит любой продукт с абсолютной точностью, практически до атома.

— Ага, только вот почему-то вкус у него не тот, — буркнул комиссар. — После твоего кофе у меня до сих пор в горле какой-то химический привкус.

— Брось, Арни, это все у тебя здесь, — Дорнер постучал указательным пальцем по лбу, — самовнушение, — не более.

— Возможно. Но я предпочитаю все натуральное. В нем чувствуется людской труд…

— Ретроград ты, Ар, — Марк вернулся за стол и, плюхнувшись в кресло, отхлебнул из кружки. — В этот чай тоже вложен труд людей: кто-то разработал эту модель пищекомба, кто-то приготовил чай, с которого потом сняли «м-шаблон», в конце концов, кто-то же растил этот чай. Ведь насколько я помню, копии снимают только с натуральных продуктов, а не с их дублей.

— Зато когда ты завариваешь чай сам, он всегда получается чуточку другой, — возразил Майер. — А тут обезличенный стандарт, — каждый раз одно и то же.

— Вот я и говорю — ретроград, да еще и гурман к тому же.

— Ладно, пойду я, — сказал Арнольд, бросая взгляд на экран «запястника», и поднимаясь из кресла, — засиделся у тебя что-то.

— А ведь, скорей всего, даже половины новостей не рассказал.

— Меньше знаешь — крепче спишь, да и для здоровья полезнее, — улыбнулся комиссар. — А ты нам нужен здоровый. Тебе еще подрастающую смену воспитывать. — Его взгляд неожиданно стал серьезным, а в глазах сверкнул стальной блеск. — И еще, на всякий случай, будь осторожен, дружище.

Он хлопнул Дорнера по плечу и, махнув на прощание рукой, вышел из кабинета.

Командор подошел к окну и, вновь достав из кармана пачку с сигаретами, закурил, зло подумав, что действительно пора бросать эту дурацкую привычку. Комиссар много не сказал, но это было и не нужно. Академия располагала собственной разведбазой, так что Марк примерно понимал складывающуюся в Анклаве ситуацию. Кто-то начал серьезную игру, пытаясь раскачать хрупкую стабильность человеческого общества, чтобы использовать грядущий хаос в своих целях, и квадройды были лишь частью этого плана. Одним из кусочков этой огромной головоломки. Вот только кто такие эти неведомые «Кто-то» оставалось только гадать. В огромном человеческом обществе всегда были те, кто грезил безграничной властью, богатствами и могуществом. Те, кто хотел все и сразу, причем, несмотря ни на какие жертвы и обстоятельства. Те, кто верил, что он самый умный и миры под его властью придут к процветанию и благоденствию, даже если все это придется приносить заблудшим людишкам на раскаленных стволах излучателей. Многие века назад человечество покинуло Землю, но с тех пор совершенно не изменилось… Когда-то и он был таким.

Дорнер вздохнул и горестно усмехнулся.

Вечер принес с собой долгожданную прохладу и мелкий теплый дождик, который, впрочем, быстро прекратился, покрыв серую поверхность моноасфальтовых дорожек мокрыми разводами.

Лаймалин отключила поле дождевика, заставив окружающее ее зеленоватое свечение погаснуть и посмотрев на низколетящие тяжелые облака, готовые вновь пролиться на землю новым дождем, толкнула входную дверь. Дом встретил ее одиночеством и тишиной полупустых комнат. Она старалась проводить в нем как можно меньше времени, ибо за все годы, прожитые в учительском поселке академии, он так и не стал для нее родным. Это было просто жилище — место, куда она приходила, чтобы побыть в одиночестве, переодеться и дать отдых своему телу, которое, несмотря на всю свою искусственность, все же было подвержено усталости.

Лайм стянула с себя всю одежду и, кинув ее внутрь шкафа, активировала функцию полной очистки, после чего, шлепая босыми ногами по плитке пола, направилась в душ. Тугие струи теплой воды ударили со всех сторон, лаская ее тело и прогоняя накопившееся за день раздражение, — сегодня все шло наперекосяк.

Ола умудрилась во время полета зацепить крылом «гладиуса» за верхушки деревьев и машину развернуло, кинув вниз в чащу леса. Бортовой компьютер едва успел среагировать, отстрелив капсулу с пилотом. Подобного «ЧП» не случалось уже несколько лет и Лайм пришлось выслушать немало «лестных» слов в свой адрес со стороны Лунина, за то, что она допустила к полетам плохо подготовленного кадета.

Впрочем, девушка не стала оправдываться, а молча выслушала короткую «лекцию» куратора, не став распространяться о реальных причинах катастрофы, которые заключались в намеренном саботировании Олой ее указаний. По-хорошему, следовало бы отстранить кадетку от полетов и еще раз поговорить с глазу на глаз, а еще лучше передать другому инструктору, но что-то Лайм постоянно останавливало.

— Кукла, бездушная кукла… если бы так… — Лаймалин грустно усмехнулась и, ткнувшись мокрой головой в стенку кабины, несколько минут стояла неподвижно, обдаваемая со всех сторон хлесткими струями воды.

Несколько успокоив разбушевавшиеся в груди чувства и позволив имплантам, почуявшим, что с хозяйкой что-то не так, взять контроль над нервной системой, Лайм активировала режим сушки и, понежившись в потоках теплого воздуха, вышла из душа.

Переодевшись в майку и шорты, девушка уже хотела направиться на кухню, но пиликнувший звонок настенного «информера» заставил ее удивленно замереть. Все знакомые всегда связывались с ней при помощи «запястника», ви-программы по нему она почти не смотрела, предпочитая «вирт», так что «информер» давно превратился в бесполезный предмет обстановки, который она не убрала лишь по причине того, что голой стена смотрелась бы еще хуже.

— Принять звонок, — скомандовала она.