Цвет Надежды

А когда спало радостное возбуждение, пришла тревога. Почему все-таки Люциус пригласил его? Захотел сделать приятное Нарциссе? Почему тогда не она сама? Да, приехать не могла — пресловутый этикет. «И к лучшему», — подумал Северус, носком ботинка вставляя на место кусок плинтуса. Еще не хватало ей видеть его убогое жилище! Но… она могла написать письмо. Или же Люциус решил сделать ей сюрприз? Но день рождения у нее через два с половиной месяца. Может, у них какая-то другая семейная дата? Но тогда тем более, причем тут он, Северус?

В любом случае, ужин покажет. А пока нужно срочно привести в порядок нарядную мантию и что-то сделать с внешним видом. Эх! И почему он так мало внимания уделял домоводству?

Вечером к его ветхому домику подъехала карета с фамильным гербом Малфоев. Признак того, что он — важный гость. Этот показной жест уменьшил решимость Северуса вполовину. Там явно что-то затевалось, и ему предстояло это выяснить. Но справится ли он? Должен. Ради девочки, чей звонкий смех когда-то окутал его и укрыл от злых насмешек, от неудач и собственной разрушительной злобы. Он сделает все, чтобы ей помочь.

Мерное покачивание кареты, которая была создана для перевозок особ более знатных и привередливых, нежели он, успокаивало, убаюкивало. Северус едва не уснул, несмотря на нервное возбуждение.

Наконец карета остановилась. Услужливый кучер распахнул дверцу и попытался помочь Северусу сойти. Произошла неловкая заминка — юноша не привык к подобному обращению. Даже извинился перед пожилым человеком. Ощущая неловкость от собственной нелепости, Северус огляделся по сторонам. Сказать, что он был поражен — сильно приуменьшить его впечатления. Поражало прежде всего отсутствие вычурности и кричащего шика. Здесь главенствовал камень. Серый, холодный. Он словно отрицал всякую пышность и помпезность. На стенах он был увит плющом, что придавало строениям значимость и основательность. На мостовой камень был натерт до блеска и кое-где отливал желтизной, что заставляло задуматься о времени… Сколько тысяч башмаков касались его, сколько колес скрипели и отстукивали его мелодию. Каменные фигуры предков и мифологических героев, каменные фонтаны и каменные беседки. Камень… Вечный, равнодушный, безрадостный.

Северус поднял воротник мантии и направился по подъездной дорожке в сторону больших черных дверей. Один шаг, второй, третий. Ему стало грустно за целые поколения этой семьи. Не верилось, что по этим дорожкам можно весело носиться, нет, по ним можно только чинно вышагивать.

Озябшая рука протянулась к молотку, украшенному все тем же гербом. Но дотянуться не успела. Двери распахнулись так стремительно, что юноша вздрогнул. На пороге стоял сам хозяин дома. Нарядный, безупречный, радушный.

«Все хуже некуда», — пришло на ум Северусу в то время, как он изобразил некое подобие вежливой улыбки.

Люциус был мил, предупредителен. С улыбкой сообщил, что ужин подадут через сорок минут, поэтому у Северуса есть время пообщаться с Нарциссой. Она как раз в библиотеке, а сам хозяин вынужден удалиться, но Северус может чувствовать себя, как дома.

Изощренное издевательство. Юноша огляделся по сторонам. Привычно решил засунуть руки в карманы, как делал всегда, испытывая неловкость. Но карманов в парадной мантии не оказалось. Да еще эльф привязался, желая выяснить, не хочет ли сэр чего-нибудь выпить, и предлагая проводить в библиотеку. Северус бы непременно выпил, будь он в другой ситуации, но сейчас он отмахнулся от назойливого эльфа и направился в указанную сторону. Сердце стучало в такт шагам. Сколько времени прошло, прежде чем он научился так владеть собой. Вот сейчас он распахнет дверь, и там будет она. Со своей удивительной красотой и обезоруживающей улыбкой. Или же убийственной холодностью. Ну и что? Теперь его этим не проймешь. Вот только в груди что-то сжалось от страха. Перед большой резной дверью он стоял минут пять, раз за разом повторяя, что он ничего не боится и ему все равно.

Прилипчивое существо, именуемое домовым эльфом, услужливо подскочило и распахнуло дверь, видимо решив, что гость не в состоянии справиться сам.

Северус еле совладал с желанием придушить недомерка, потому что он… не был готов к встрече.

Библиотека поражала воображение и размерами, и обстановкой, и количеством представленных книг. Юноша робко шагнул внутрь. Книги… вековая мудрость… Спокойствие, величие.

У противоположной стены в большом кожаном кресле сидела Нарцисса. Сердце сжалось и пропустило пару ударов — такой маленькой и беззащитной она казалась в окружении огромных стеллажей и старинной мебели. На звук открываемой двери девушка подняла голову. Их взгляды встретились. В серых глазах мелькнуло недоверие, непонимание и… надежда. Нарцисса стремительно встала и сделала шаг вперед, а потом в нерешительности остановилась. Громко хлопнула закрывшаяся дверь. Оба вздрогнули, и это наконец вывело их из ступора. Северус отвел глаза от ее бледного лица и скользнул взглядом по фигуре. Внутри все сжалось. Нарцисса ждала ребенка. Также, как и Лили. И тоже от человека, который мизинца ее не стоил. Стало чертовски грустно.

Внезапно Нарцисса бросилась к нему. Северус неловко поднял руку, то ли для рукопожатия, то ли… непонятно для чего. Нарцисса схватила протянутую руку и с силой сжала. Ее пальцы были холоднее льда.

— Привет, — сипло выговорил Северус.

Сердце колотилось, руки дрожали. И это он полчаса себя убеждал, что ничего не чувствует и ему плевать?!

— Зачем ты приехал? — пристально глядя в глаза, спросила Нарцисса.

— Я? — Северус слегка смутился от такого вопроса. А еще от тона, которым он был задан — требовательного, непреклонного. Это была не она. Не та девочка.

— Меня Люциус пригласил. Сказал, что тебе приятно будет. Ошибся, видимо, — стараясь скрыть обиду в голосе, закончил Северус.

— Люциус? — ее лицо омрачилось. — Когда?

— Сегодня.

— Как он тебя нашел?

— Понятия не имею. Что за глупый допрос?! — вспылил Северус, вырывая руку из ее холодных пальцев.

— Уходи, — отпрянув, проговорила Нарцисса.

Юноша почувствовал себя круглым идиотом. Мало того, что притащился в этот чертов дом, так еще с какой-то радости решил, что ему тут будут рады. Наивный! Стало горько и обидно. Он молча развернулся к двери. Сделал несколько шагов и резко остановился, услышав за спиной судорожный вздох. Северус стремительно обернулся, как раз успев увидеть мелькнувшие слезы, прежде чем она отвернулась.

— Нарцисса! — юноша рванулся к ней, развернул к себе лицом и заглянул в глаза. И сердце… глупое сердце чуть не выскочило от радости. Оно узнало… узнало ту самую девочку. А ведь зрение его подвело, явив холодность и неприступность, и слух подвел, позволив услышать лишь металлические нотки. А сердце не обманулось. Оно верило и было вознаграждено. По бледным щекам текли слезы. Нарцисса плакала беззвучно, даже безгорестно. Это не были слезы отчаяния, слезы страдания. Просто слезы. Как дань моменту, дань их былой дружбе. Да почему былой? Вот она дружба! Она есть, и никуда от нее не деться.