Цвет Надежды

Большинство собравшихся были из той — первой волны Пожирателей. Первые татуировки делались скорее из любопытства. Это потом жизнь круто изменилась, но ведь это не означало, что все сидящие за этим столом приняли взгляды Темного Лорда. Люциус посмотрел на Фреда Забини.

Тот был молчалив и хмур. Люциус не удивился бы, узнав, что Фред всерьез переживает из-за смерти Поттера. Люциус никогда не мог понять, почему Лорд держит Фреда. Обычно неугодные погибали. А Фред здравствовал и процветал. Почему? Не то чтобы Люциус был не рад этому. Так или иначе, Фред входил в число немногих людей, которых Люциус мог назвать друзьями. С натяжкой, правда, в силу того, что у него вообще не было друзей. Однако он не мог не признать, что Забини совершенно не проникся идеей Пожирателей. Он принял Метку по настоянию отца, но однажды наотрез отказался участвовать в «забавах» Пожирателей. В тот день Люциус думал, что видит Фреда в последний раз. Но нет. Лорд нашел применение таланту мистера Забини. Фред, который очень тонко разбирался в рунах, стал кем-то вроде переводчика древних трудов. Лорд использовал много старых книг, а сам, видимо, не владел этим языком в достаточной степени. Хотя Люциус сомневался, что тот мог бы в этом признаться. Скорее всего, хорошей отговоркой стало отсутствие времени. Вот Фред и занимался творческой работой. Нравилось ли ему это? Вряд ли.

Частенько благодаря его переводам с Лордом происходили трансформации, делавшие его все менее похожим на человека. Люциус как-то даже подумал, что Фред мог бы перевести что-нибудь не так, и тогда все могло бы измениться. Но он сразу отогнал подобные мысли. Фред не был похож на самоубийцу. Да и на палача собственной семьи тоже.

За большим столом их взгляды встретились. Никаких эмоций. Люциус так и не смог понять, о чем думает Фред Забини.

Обычный светский прием. После обеда гости разбились на группы «по интересам». Сам воздух старого имения был пропитан недосказанностью и фальшью. Люциус прислушивался к разговорам гостей и… ничего. Он почти хотел, чтобы что-то разорвало это затишье. Чтобы грянула буря, и всем наконец стало понятно, что все закончено, или же, наоборот, все продолжается, лишь нужно выработать какую-то новую тактику. Что взамен Лорда есть новый человек, за которым все пойдут, и этим человеком считают Люциуса. Он отчаянно хотел какой-то определенности. Вот только сам сделать первый шаг не мог. Это значило бы выступить открыто, обозначить свою позицию и практически неминуемо наткнуться на противников. Люциус не умел так действовать, да и не хотел. Ему было проще спровоцировать чей-то шаг. В случае удачного хода всегда можно вступить в игру, а в случае ошибки… что ж, в случае ошибки отвечает тот, кто делает этот самый шаг.

Но все молчали. В первый раз на памяти Люциуса желающих выступить не нашлось. Он еще раз бросил взгляд на Фреда. Но мистер Забини молча курил, сидя в одном из кресел. Люциус про себя выругался. Наивно полагать, что в этом доме могут говорить то, что думают.

Здесь он ошибался, потому что дух показного равнодушия и напряженной недосказанности, пропитавший обеденный зал, гостиную, холл, каминную старого поместья, не достигал тяжелых резных дверей библиотеки. Наверное, поэтому за ней не было недостатка в эмоциях. А возможно, дело было в пропасти между толпой, связанной узором, впечатанным в кожу, и двумя людьми, чьи души не затронула суть Метки, в ком по-прежнему продолжали бушевать юношеские порывы и нешуточные страсти. Их внутренний мир привычно прятался под маской вежливости, хороших манер и умением держать себя в руках, но бывали минуты, когда стены разлетались в пыль, а нормы поведения окружающего общества сметались шквалом эмоций.

— Это неправда! Это не может быть правдой! — как заведенная, повторяла Нарцисса Малфой, сжимая в руке газету.

Северус Снейп упорно молчал. Молчал уже около двадцати минут, прислонившись к подоконнику и неотрывно глядя на широкий письменный стол. Молчал потому, что не мог говорить, потому что до сих пор не мог поверить в случившееся, не мог понять и принять. Переживал ли он падение Лорда? Да плевать ему было на Лорда. Он не испытал ни радости, ни ужаса, ни печали, ни разочарования. Ему было плевать на то, что случилось с этим чертовым Темным Лордом, потому что случилось что-то более страшное, чем изменения в судьбе всего волшебного мира. Взорвался и разрушился мир самого Северуса, разрушился, подобно дому в Годриковой Лощине, погребя под обломками часть его души: яркую и солнечную. Он еще не понимал этого до конца, но сухие факты в газетах говорили сами за себя. Там кричали, трубили о победе Добра, о падении Темных сил, о том, что в мир пришел мальчик, способный остановить зло. Ему тут же придумали звучное имя — «Мальчик-Который-Выжил». Его восхваляли, его возносили до небес. И маленькой ремаркой информировали о гибели его родителей. И всему этому беснующемуся от радости волшебному миру было невдомек, что за этой маленькой строчкой скрывалось… Северус не мог подобрать определения этому. Горе? Беда? Кошмар? Апокалипсис? Все эти слова звучали напыщенно и высокопарно, и в то же время они даже в малой степени не передавали то, что творилось в его душе.

Если бы время можно было повернуть вспять… Он ни за что не позволил бы ей выйти замуж за этого чертова Поттера. Как? Он не знал. Знал только, что свернул бы горы, лишь бы уберечь ее. Почему осознание приходит непростительно поздно? Почему все эти годы Северус спокойно жил, веря, что когда-нибудь что-нибудь случится, и она будет его. Только его. Почему это случилось? Почему именно ей была уготована судьба стать матерью Чертова-Мальчика-Который-Выжил?! Почему? Северус не чувствовал сострадания к мальчику-сироте. Пока он даже не чувствовал ненависти к виновнику ее гибели. Все это придет позже, когда он сможет осознать. И тогда он сделает все, чтобы отравить жизнь этому ребенку за то, что тот так похож на отца, виновного в ее гибели, за то, что сам выжил, каким-то образом отразив смертельное заклятие. А ее не стало…

Но все это будет потом. Пока же его душа, словно замерзла и онемела. Он не понимал, что делает в этом доме на этом непонятном обеде. Он не хотел есть, не хотел разговаривать, не хотел жить. И ему совершенно не хотелось отвечать на вопросы Нарциссы.

— Нужно что-то сделать! Должен быть выход. Это ошибка! Он не мог!

Глаза Нарциссы лихорадочно блестели, но пока ни одна слезинка не упала на нарядную мантию. Она сжимала в руках газету с колдографией Пожирателя Смерти, который открыл Темному Лорду местонахождение семьи Поттеров. Северус скользнул безразличным взглядом по снимку. Ненавистный Сириус Блэк. Словно кошмар из прошлого, явившийся сейчас, чтобы убить близкого ему человека… Блэк на этом снимке был непохож сам на себя: осунувшийся, подавленный, с безразличием во взгляде. Но Северус даже не испытал злорадства. Ему было все равно. Даже ненависть пока молчала. Сначала было легкое удивление оттого, что писали в газетах. Но и оно быстро прошло, сменившись безразличием. Какая разница, кто что говорит? Важно лишь то, что ее больше нет.