Цвет Надежды

Почему осознание всегда приходит слишком поздно? Почему правду узнаешь так внезапно, что неизменно оказываешься неподготовленным? Ведь как хорошо было бы вести тот разговор с Гарри в спокойной и дружеской обстановке, а не с оглушенным Снейпом под боком и хнычущим Питером.

Питер — отдельная история. Все последующие годы Ремус старательно гнал от себя воспоминания о ползающем на коленях человеке. Наверное, стоило задуматься еще тогда, на этапе превращения в анимагов. Разве мог настоящий Человек превратиться в крысу? И все же между слегка неуклюжим и смешным Питером из детства и этим пресмыкающимся предателем была разница. Так хотелось думать, потому что принять правду было слишком сложно.

И Гарри… бедный мальчик, идеалы которого рушились с сумасшедшей скоростью. Одна правда сменяла другую слишком стремительно. И Ремус с болью видел в зеленых глазах упрямство Джеймса и сострадание Лили. И эта фраза «я не хочу, чтобы друзья моего отца стали убийцами».

Захотелось схватить этого ребенка за плечи и встряхнуть. «Мальчик, тебе всего тринадцать, ты не должен решать подобные вопросы! Ты должен гонять на метле, посматривать на девочек и беспокоиться о ненаписанном эссе!» Почему одному ребенку выпало столько испытаний?

Ремус не знал ответа на вопрос тогда, как не знал его и теперь. Тот сумасшедший день закончился в лучших традициях книг с элементами ужасов.

Стоило им выбраться из подземелья, стоило Ремусу немного расслабиться от негромких голосов Гарри и Сириуса, переговаривающихся за спиной, как из-за туч выбралась… луна.

Люди воспевают Луну, люди посвящают ей стихи, серенады, наделяют мистическими свойствами. За людей можно только порадоваться, ибо они не знают, как плавятся кости, и остатки человеческого разума ускользают за невидимую грань. И отчаянно не хочешь, пытаешься предотвратить это, но раз за разом понимаешь, что ты слабее. Ты — человек, сумевший подчинить себе природу, научившийся закручивать время в спираль, заставивший служить себе животных — слабее холодного бездушного светила… Наверное, потому что оно старше. Через сто лет от тебя останется лишь трава и, возможно, воспоминания, а оно так и будет озарять равнодушным светом землю и через сто лет, и через тысячу.

Как Ремус ненавидел этот свет и как восхищался его красотой. Мистической и неотвратимой. Каждый раз последний проблеск человеческой мысли был о нереальной красоте серебристого света.

А потом было утро. Привычное раскаяние и замирающее сердце. «Что на этот раз?»

И предчувствие не обмануло. Мало того, что он чуть не покалечил детей, так еще Сириус… Мерлин! За что одним людям выпадает так много испытаний? Ведь Сириус был в шаге от свободы и оправдания. И все споткнулось о такую случайность, как не выпитое зелье. Ремус потом в отчаянии швырнул наполненным кубком в стену. Но горю это не помогло. Сириус по-прежнему осужден, хотя благодаря Гарри… снова Гарри… жив и на свободе, Северус Снейп празднует победу, несколько омраченную отсутствием ордена Мерлина, Дамблдор доволен, а сам Ремус пакует чемоданы. И к его очередной профессии опять прибавляется слово «бывший». Бывший аврор, бывший лекарь… Сколько этих «бывших» в его жизни…

Его жизнь вообще похожа на ледяные горки. Долго взбираешься наверх, потом быстро летишь вниз. Весело быть оборотнем.

Ремус даже не догадывался, что со всеми происходит нечто подобное. Ведь мы видим лишь свои проблемы.

И снова путь наверх. Снова попытки найти себя в жизни, необходимость скрывать правду, прятать мысли и участь — получать отказы.

Орден Феникса стал для Ремуса своеобразной наградой. И не только потому, что он вновь смог почувствовать себя нужным и полезным, оказаться среди людей, знающих его тайну и относящихся к этому с пониманием. Потому, что он впервые за столько лет мог быть самим собой. Ведь это так много! К тому же он снова мог защищать сына Джима и наконец оказаться рядом с Сириусом. И это было подобно искуплению многолетнего недоверия.

Можно сказать, Ремус Люпин был счастлив, пока жизнь не начала вносить свои коррективы.

Все эти два года у него по-прежнему хранилась визитная карточка Марисы Делоре, но сообщить об этом другу он так и не смог. Они с Сириусом перебрасывались короткими письмами ни о чем и обо всем, шифруя все старыми приемами из бытности мародеров. Адрес Ремус так и не решился отправить, опасаясь того, что письма могут проверяться. Да и о Нарциссе за это время не было сказано ни слова.

Потом все завертелось. Орден пополнялся новыми членами и подсчитывал выбывших. Рейды, охрана, сбор сведений. Члены Ордена вертелись, как белки в колесе, порой не успевая толком перекусить и повидаться с близкими. От избытка адреналина снова бурлила кровь, и с полным основанием можно было рассказывать, прихлебывая горячий чай: «А у меня сегодня…».

Это была настоящая жизнь, а мелкие проблемы забывались, заслоненные общим делом.

И на фоне всего этого Сириус… Сириус, привыкший быть в первых рядах с его безрассудством и отчаянной смелостью, сейчас был вынужден разгребать горы хлама в ненавистном ему доме.

О человеке можно многое понять, побывав в месте, где он вырос. Вот и Ремус многое понял. До этого он никогда не бывал на площади Гриммо. Знал о родительском гнезде Сириуса лишь понаслышке. И вот увидел воочию.

Сушеные головы эльфов, истерично орущий портрет и Сириус, у которого на фоне всего этого сдают нервы.

Ремус со сжимающимся сердцем наблюдал, как друг просто тает в этих стенах. С одной стороны Дамблдор был прав, но с другой… неужели непонятно, что для Сириуса лучше получить пару заклятий в лоб, чем выслушивать от Снейпа язвительные замечания и предложения учредить орден Мерлина за достижения в области уборки помещений.

Сколько раз члены Ордена повисали на руках у одного и второго. Ремус с удивлением замечал, что Северус Снейп при всем своем хладнокровии выходил из себя мгновенно, стоило ему столкнуться с Сириусом. Они срывались на перепалку каждые пять минут в обществе друг друга. Словно два подростка. И если Сириус всегда отличался взрывным характером, то Снейп успел зарекомендовать себя как непробиваемая натура. Однако все мы родом из детства. И время не лечит, лишь притупляет старые чувства, а иногда, наоборот, обостряет.

Ремус очень хорошо помнил день, когда Гарри оправдали. Радость, веселье. И то, как улыбка Сириуса слетела с губ. Всего на миг, но Ремус успел увидеть разочарование, отчаяние, рухнувшие надежды. Конечно, Сириус не желал Гарри быть осужденным и исключенным из школы. Но двенадцать лет, вырванных из жизни, давали ему право на толику эгоизма. Он, естественно, поздравил Гарри, но после этого совсем ушел в себя. И если до этого он еще как-то старался держать себя в руках, то тут предпочел просто избегать всех и вся.