Дмитрий Гришанин - Тайна Серебряного Храма

— Понимаете, у меня очень нехорошее предчувствие, — торопливо защебетала Ризидиэль. — Моя интуиция никогда меня не подводила. И сейчас она утверждает, что, выполняя ваше поручение, Лезль попал в беду. Нужно немедля отправляться ему на помощь. Я готова, но не знаю куда. Скажите же мне, куда он направлялся? Молю!

— Знаешь, Ризидиэль, интуиция — это такая ненадёжная химера, доверять которой всецело всё же не стоит, — покачал головой оракул. — Уверяю тебя, с Лезлем всё в порядке, потому как всего час назад я наблюдал в магическом кристалле его свободный полёт на Грылафе. Посему все твои страхи абсолютно беспочвенны. Лезль движется, согласно нашему плану, к намеченной цели и очень скоро, покончив с делами, вернётся домой. Так что, милая, запасись терпением и жди. А о нашем с ним общем секрете я тебе рассказать не смогу, уж извини.

— Ну коли так, вы меня успокоили, — кивнула эльфийка, поднимаясь со стула. — Извините, что оторвала вас от дел.

— Да что ты, — замахал руками старик и, хитро подмигнув, добавил: — Мы ж без пяти минут родственники. Приходи в любое время.

Вновь зардевшаяся эльфийка поклонилась и опрометью бросилась вон из кабинета.

Проводив Лезля, Ризидиэль с гордым, независимым видом поднялась по винтовой лестнице вокруг ствола родного древо-дома в свою комнату и только там, оставшись за надёжно запертой дверью наедине с самой собой, дала наконец волю долго сдерживаемому чувству. Вволю нарыдавшись и накатавшись по полу, она освежила лицо чистой родниковой водой из стоящего на треноге в углу серебряного ведёрка и стала переодеваться, намереваясь навестить подружку. И тут её накрыло!

Сердце девушки словно незримыми чудовищными тисками сдавила ужасная невыносимая тоска — верная примета грядущей беды. Оправившись от первоначального шока, эльфийка, как умела, заставила себя отвлечься от мрачных мыслей.

В этом ей здорово помогли трогательные весточки от любимого — наскоро начертанные на клочках бумаги, недосказанные при чопорном расставании ласковые слова в её адрес с неизменным «Я люблю тебя, Ризка!» в конце, приходящие едва ли не каждый час с пойманными ловким эльфом в полёте и зачарованными им птичками.

Записки от любимого приходили весь день до позднего вечера. А когда вдруг прекратились, Ризидиэль не забила сразу же тревогу, потому что за окном уже царила ночь. И девушка справедливо рассудила, что её любимый опустился на какую-нибудь полянку и лёг спать.

Но не получив следующим утром ни единой весточки от Лезля, эльфийка до полудня не находила себе места от всё нарастающего беспокойства. И наконец решилась, поправ гордость, нанести визит старому оракулу и потребовать объяснения у Римуса, в какую переделку он втравил своего младшего сына.

Заверения родителя Лезля, что он магией отслеживает полёт сына и точно знает, что с его младшеньким всё в порядке, на какое-то время успокоили Ризидиэль. Ещё пять дней она провела как на иголках в ожидании хоть какой-нибудь весточки от любимого. Но Лезль хранил подозрительное молчание.

Когда прошли обещанные Лезлем семь дней, а он так и не вернулся, утром восьмого не на шутку перепуганная Ризидиэль вновь направилась с визитом к его отцу. Однако обнаружила древо-дом старого оракула укутанным заклинанием забвения. От соседей девушка узнала, что Римус запечатал дом ещё пять дней назад, оседлал своего грифона и, никому не сказав ни слова, скрылся в неизвестном направлении. Путём нехитрых вычислений эльфийка вывела, что бегство отца Лезля произошло аккурат после её к нему визита.

Вот тут Ризидиэль стало по-настоящему страшно. Живо припомнился посланный ей свыше знак беды, и, упрекая себя за постыдную беспечность, она наконец приступила к решительным действиям.

Наплевав на гордость, Ризидиэль решила обратиться за помощью к злейшему врагу всех молодых эльфиек Ясновидящей Милис — дриаде, воплощённому в женском теле духу леса, чьи поисковые чары считались самыми искусными в Разлесье, а неотразимые женские ежегодно завлекали к ней в шатёр десятки молодых эльфов, чем разбивали немало славных эльфийских пар. Если бы неделю назад кто-то из друзей или знакомых посмел даже в шутку предположить, что Ризидиэль обратится за помощью к коварной обольстительнице, гордая эльфийка тут же впилась бы в лицо обидчику длинными, холёными ногтями и хорошенько покарябала бы наглеца. Но теперь, после панического бегства Римуса, дриада была единственной её надеждой выйти на след любимого.

Собрав все свои драгоценности, Ризидиэль без спросу оседлала отцовского грифона и полетела осуществлять задуманное.

Отыскать новое жилище непоседливой дриады оказалось непросто, но, затратив на поиски целый день и буквально до полусмерти загоняв несчастного грифона, упорная эльфийка отыскала-таки среди зелёного моря листвы золотистый волшебный шатёр Ясновидящей.

Милис как раз закончила вечернее омовение в ледяных водах чистейшего лесного озера, образовавшегося её прихотью всего пару дней назад смешением вод пяти ближайших окрестных родничков, ручейки от которых чарами Ясновидящей были перенаправлены в подходящую чистенькую низинку. Выйдя на берег, раскрасневшаяся, нагая и прекрасная дриада, как дикое животное, несколько раз резко крутанула головой из стороны в сторону, взметнув рыжий мокрый вихрь из длинных, до пят, волос. После того, как растрёпанные, но избавленные от излишков влаги космы были закинуты обратно за спину, Ясновидящая закуталась в невесомое, но очень тёплое и уютное покрывало и босая, лёгкой, пружинистой походкой направилась в свой шатёр, где, как она предвидела ещё с утра, её перед сном поджидала кое-какая забавная работёнка.

Утомлённый грифон с хрупкой наездницей на спине опустился перед её золотым шатром аккурат в тот момент, когда сама Милис, вынырнув из кустов, появилась на краю лесной полянки. К тому времени тело её успело обсохнуть, и не нужная больше накидка была свёрнута и небрежно наброшена на правое плечо. А перед ожидаемой гостьей дриада умышленно предстала во всей своей бесстыдной наготе, нарочито демонстрируя сопернице роскошные формы своего безупречного тела.

— Так-так-так, что я вижу, неужели надменная эльфийка снизошла до посещения моего скромного жилища, — не без издёвки воскликнула дриада.

— Милис, я к тебе по делу, — сухо откликнулась Ризидиэль, заставляя губы искривиться в жалком подобии приветливой улыбки.

— Да иди ты, — усмехнулась дриада, неспешно приближаясь к гостье. — А я-то губу раскатала, что славная Ризидиэль ко мне почаёвничать заскочила. Ну и посплетничать заодно по-девичьи.

Стиснув зубы, эльфийка заставила себя сдержаться и не отвечать на очевидную провокацию. Продолжая через силу улыбаться, девушка поспешила перейти к делу: