Дмитрий Гришанин - Тайна Серебряного Храма

— Нассстоящая толпа! Зссдесссь сссотни полторы зссомби, не меньше! — продолжал восхищённо вещать в ухо тёмному эльфу Сигриаль. — Такая сссилища ссспосссобна любого в клочья порвать! Не зссавидую я нашим врагам, ох как не зссавидую!

— А откуда они на поляну прибывают? — невольно задался вопросом тёмный эльф.

— Да кто откуда. Мы ссс верховным, когда сссветать ссстало, велели им отрыть нам зссемлянку и сссамим потом до нассступления ночи зссарытьссся в зссемлю. Потому как дневной сссвет для нассс, нежити, крайне опасссен, — обстоятельно объяснил Сигриаль.

— Хорош язссыком чесссать, — шикнул на напарника верховный вампир. — Пора в путь трогатьссся, сссам зсснаешь, он не близсский, а ночи сссейчассс короткие. Может, тебе напомнить, что обещала ссс нами обоими сссделать богиня, есссли мы не уссспеем перехватить гномов.

— Не надо, помню, — проворчал обиженный вампир и, не удержавшись, добавил: — Жду не дождуссь, когда ссс гномами сссхлессстнёмссся. Мне, между прочим, посссле победы тоже титул верховного вампира обещан. Так что недолго ещё помыкать тебе мною осссталосссь. Уже недалёк тот чассс, когда…

— Вот тогда и поговорим, — перебил Лифавсль. — А пока верховным не ссстал, будь добр повиноватьссся. Зссначит, так, живо ссстрой зссомби и уводи их отсссюда. Будешь направляющим. Ну а я буду прикрывать отряд зссамыкающим.

— Ссслушаюсссь, — прошипел взбешённый таким публичным унижением Сигриаль.

Отпрянув от носилок, он, расталкивая зомби, вклинился в центр собравшейся на поляне толпы и на непонятном тёмному шипящем языке обратился к тупым злобным образинам с краткой напутственной речью, по окончании которой первым решительно продрался сквозь частый кустарник и исчез в лесу. Следом за ним поодиночке и парами двинулись зомби.

— На, вот, держи. — Лифавсль протянул тёмному эльфу перед расставанием объёмистый узелок и, опережая вопрос тёмного, пояснил: — Там хлеб, мясссо, сссыр, вино, фрукты, орехи и ещё много разссных сссладоссстей… Короче, зсса время ночного перехода тебе всссё это нужно сссъесссть и выпить, чтобы поссскорее восссполнить потерю крови и вссстать на ноги.

— Спасибо, — кивнул тёмный эльф и невольно сглотнул вдруг набежавшую слюну. Только сейчас, когда вампир перечислял припасённую ему в дорогу незамысловатую пищу, он осознал, насколько голоден.

— Не зсса что, — откликнулся вампир. — Кссстати, можешь не дожидатьссся, когда твои носссильщики тронутссся в путь, а начинать есссть прямо сссейчассс.

Четвёрка зомби, подпирающих плечами носилки тёмного эльфа, вступила на уже достаточно широкую протоптанную и протиснутую десятками предыдущих тел лесную тропу, когда на поляне ещё оставалась примерно треть толпы зомби. Как только над головой сомкнулся чёрный в ночи шатёр древесной листвы, тёмный вдруг испытал странное облегчение, словно до костей продрогший, вдруг оказался с головой укрыт тёплым, пуховым одеялом. Многочисленные нижние ветки попадающихся на пути деревьев стали от души цеплять и хлестать по головам и плечам четверых его злобно порыкивающих носильщиков. Но возвышающегося над их головами тёмного эльфа, в память о былых временах, не посмело оскорбить ударом ни одно дерево. От ласковых прикосновений тёмной в ночи листвы к изломанному, изуродованному телу в мозгу у тёмного эльфа зашевелились какие-то смутные воспоминания. А когда они, как кусочки мозаики, стали складываться во что-то цельное, такое нужное и желанное, тёмного вдруг резко тряхнули за плечо.

Развернувшийся к спугнувшему уже готовое возродиться воспоминание обидчику тёмный эльф уткнулся в два иссиня-белых закатившихся глаза мертвяка.

— Чё, дрыхнуть удумал?! — прохрипел зомби, растягивая лягушачью пасть в подобие жуткой улыбки. — Ну-ка жри давай, чё те там выдали! Мне хозссяин велел проссследить, чтоб ты жрал! Так что жри!

— Ах ты холуй безмозглый! — взвизгнул рассвирепевший тёмный эльф. — Да как ты посмел трясти меня своими погаными когтями! Сейчас ты у меня землю жрать будешь, погань вонючая!

— Ай да тёмный, — вдруг совершенно другим, спокойным уверенным женским голосом ответил зомби, из которого удивительным образом разом исчезло характерное для нежити шипение. А остальные трое зомби-носильщиков, до сего момента с интересом наблюдавшие за своим товарищем, теперь, словно по незримой команде, отвернулись и стали смотреть строго перед собой. Меж тем странный зомби продолжал очень уверенно вещать от женского имени: — Раз начал ругаться, значит, точно пошёл на поправку. Извини, я, кажется, прервала твой сон. Но у меня очень мало свободного времени. И как только появилась свободная минутка, пришла вручить тебе честно заработанную награду.

— Эй, зомби, ты чего? — растерянно пробормотал тёмный эльф. — Ты при жизни был женщиной, да? И мы с тобой встречались?

— Что за вздор! — возмутился женским голосом зомби. — Похоже, в таком обличии тебе меня вовек не узнать. Что ж, чего не сделаешь ради преданного слуги. Смотри же, недогадливый.

По уродливому лицу ожившего мертвеца пробежала судорога, и оно вдруг в одно мгновение оплыло, как свеча, и тут же сформировалось вновь, но уже в виде полного жизненной силы, некогда прекрасного, но теперь отвратительно обезображенного ожогами и язвами лика могущественной богини Мортис.

— Госпожа, вы? — потрясённо пробормотал тёмный эльф.

— Наконец признал, — притворно закатила глаза могущественная собеседница. — Да будет тебе известно, я без труда могу завладеть телом любого своего подданного. Разумеется, лишь на какое-то время. Но нам с тобой поговорить хватит.

— Я внимательно слушаю, моя госпожа, — поспешил заверить тёмный эльф.

— Для начала я исполню данное тебе обещание, — торжественно объявила Мортис. — Готов? Тогда прошу, наслаждайся заслуженной наградой…

Из её пронзительно зелёных глаз вырвались две крохотные зелёные молнии и беззвучно вонзились в голову тёмного эльфа.

«Лезль! Моё имя Лезль!» — полыхнуло в мозгу первое воспоминание. И тут же в подсознании очень живо всплыла картинка заросшей высокой душистой травой лесной полянки. Он полностью обнажённый нежится на траве под лучами тёплого весеннего солнышка. Его чистое белое, не поддающиеся солнечному загару тело без единого изъяна. Ему очень хорошо, потому что рядом с ним, головой опираясь ему на плечо, лежит любимая. Тоже нагишом. Её пышные золотые волосы рассыпались по его груди. Лезль наслаждается видом прекрасного женского тела. Но странное дело, как ни напрягает память, он не может вспомнить ни лица, ни имени девушки. Но это досадное недоразумение легко поправимо, ведь девушка начинает поворачиваться к нему, вероятно, собираясь его поцеловать… И на этом месте сладостное воспоминание жесточайшим образом обрывается.