Юрий Никитин - Ютланд, брат Придона

Золотая цепочка закачалась, потеряв драгоценный груз, а королева произнесла громко и торжественно:

– Отныне прохода в мир людей больше нет! Никто не выйдет отсюда, никто не войдет с той стороны…

Кто-то ахнул, а королева с силой бросила талисман себе под ноги. Раздался хрустальный треск. Прозрачный камешек разлетелся на тысячи мельчайших кусочков. Блеснула яркая радуга, и затем исчезли даже осколки, превратившись в капли дождя.

Королева тяжело опустила плечи, словно взвалила незримый груз, лицо ее сразу стало старым и мрачным. Придворные смотрели на нее неотрывно, слишком потрясенные, чтобы сказать что-то внятное.

Ютланд смотрел мрачно, все затихли, ожидая от него взрыва, но он, словно чувствуя, чего от него ждут, покачал головой и сказал подчеркнуто бесстрастно:

– Этот амулет разрушен… но будет со временем создан другой, если эльфы… в самом деле хоть чего-то набрались от людей. А люди упрямы, Ваше Величество. Я же – человек.

Советники завозились, начали в сомнении переглядываться, Ютланд все понял и посмотрел на них зло и с вызовом.

Королева ощутила, как быстро растет напряжение, вскинула руку.

– Тихо, тихо. Тебе, принц Тьмы, как я уже сказала, будет выделен отдельный дворец. Ты будешь окружен роскошью, которую не можешь и вообразить. У тебя будет все, что пожелаешь…

Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал тихо:

– Но с башен в мою сторону будут направлены… что, стрелы? Катапульты? Баллисты?.. Чародеи будут следить за каждым моим шагом?

– Ты уничтожил герцога, – напомнила она, – это напоминание нам, как бываешь опасен и непредсказуем. Но его застал врасплох, мы этой ошибки не повторим. Постараемся, чтобы ты был счастлив. Это и в наших интересах…

Из дворца выбежала Мелизенда, Ютланд едва узнал ее в роскошном платье, на пышно взбитых волосах чудом держится изящнейшая корона из золота и драгоценных камней, не такая массивная, как у королевы, а именно принцесья: ниже, легче, больше похожая на узорное золотое кольцо, что надевают на лоб.

Королева сказала тихо:

– Ты хоть понимаешь, что ты не зверь только благодаря этой… светлой душе? А она здесь будет счастлива. Посмотри, как ей идет это жемчужное ожерелье! Такая простая вещь, а девочка счастлива…

Ютланд пробормотал озадаченно:

– А что вы этого зверя, не выпуская в мир людей, оставляете наедине с собой… это как?

– У эльфов своя мораль, – ответила она.

– Странная, – пробормотал он. – Но я держу свою ярость в крепко сжатом кулаке.

Она произнесла тяжело:

– А герцог?

Он пожал плечами.

– Во имя эльфов, как я тут слышал, герцогу лучше было бы утихомириться.

– И ты его утихомирил, – сказала она с тяжелым сарказмом. – А что будет, если выйдешь в мир людей?

– Я пришел как раз оттуда, – напомнил он. – Это у вас тут тишь да гладь, как в красивом болотце с толстыми жабами, а у нас эти герцоги, жаждущие власти, на каждом шагу. И мир людей все еще не исчез! Да что там не исчез, разрастается с грохотом и лязгом. Так что мы с вашего позволения все-таки отбудем обратно… Мелизка!

Мелизенда все еще шла к ним, медленно, красиво и величественно, словно за нею наблюдают послы из сотен королевств. На Ютланда посмотрела надменно, слишком уж окрик повелительный, шаг не ускорила, а подошла все так же неспешно, чтобы всем было видно, что действует только по своей воле.

– Чего вопишь, – поинтересовалась она ласково, – пальчик прищемил?

– Нам пора, – объяснил он, садясь в седло.

Мелизенда обернулась к королеве, присела в грациозном поклоне, подсмотренном у местных эльфийских придворных дам.

– Ваше Величество, – произнесла она с величайшим смирением, что паче любой гордости, – мой слуга прав, напоминая мне о моих высоких обязанностях. Я должна вернуться в Вантит, где мне предстоит упорно трудиться на благо моего народа.

Королева смотрела на нее со снисходительной любовью.

– Я только что предложила твоему… спутнику остаться. Навсегда. У вас будет свой дворец, свои слуги…

Мелизенда, вежливо дослушав, покачала головой.

– Ваше Величество, я потрясена вашим щедрым предложением! Как бы я жаждала остаться… будь я простолюдинкой. Но, увы, у особ королевской крови обязанности, и нужды страны всегда выше личных интересов. Прошу вас, пусть ваши слуги покажут нам дорогу, как покинуть ваше прекраснейшее королевство и попасть в земли людей!

Она приняла руку Ютланда, он вздернул ее к себе, где уютно устроилась в кольце его рук. Ютланд подумал, вдруг пересадил ее за спину, Мелизенда возмутилась, а Ютланд громко свистнул.

Из-за поворота выметнулся хорт, все испуганно расступились. Королева смотрела неотрывно, придворные застыли, страшась проронить слово или шелохнуться.

Ютланд растопырил руки.

– Ко мне!

Хорт прыгнул, Ютланд ухватил его на руки. Хорт пытался вылизать ему лицо, Ютланд уклонился, одной рукой удерживал брыкающегося хорта, другую вскинул в жесте прощания.

– Ваше Величество! Хорош я или нет, но останусь вашим другом хотя бы в благодарность за чудесное платье и башмачки моей прынцессе, чему она так… ну, эта, рада.

Все еще удерживая бешено брыкающегося хорта, он другой рукой быстро и с силой повернул кольцо на пальце. На миг сердце пронзил страх, что ничего не получится, чародейка могла ошибиться, однако вокруг них сразу же начал сгущаться воздух, страшно и грозно прогремели невидимые трубы.

Мелизенда вскрикнула и в ужасе прижалась к его спине. Заржал Алац, а хорт испуганно взвыл, затем вокруг завертелся смерч, раздался ужасающий хохот великана, размером с весь мир…

…Алац вздрогнул, ощутив под копытами вместо мрамора королевского двора влажную землю, где недавно прошел дождь. Ютланд отпустил хорта, тот брякнулся в россыпь сосновых шишек и сразу же побежал кругами, опустив нос к земле.

Со всех сторон огромные темные деревья, вершинами упираются в небо, даже нижние ветки на высоте трехэтажного дома. Под ногами много влажных чешуек дерева, сосновые иглы, травы почти нет.

Мелизенда вскрикнула:

– Чего это они?

– Они? – переспросил Ютланд.

– Ну да, – пояснила она, – эльфы! Все время тебе кланялись, как… не знаю кому.

Ютланд поморщился.

– Из деликатности. Чтобы ты не смущалась, потому кланялись не напрямую тебе, а через меня. Хотя мне кажется, переоценивают твою прямо-таки неслыханную скромность.

Она заколебалась, выражение лица быстро менялось, Ютланд следил с интересом.

– Ну, я вообще-то, – пробормотала она, – я весьма ценю их изысканную и утонченную любезность, а также благородное желание пощадить мою чувствительность. Они наверняка увидели, что я настолько чуткая, щепетильная, деликатная, тонкая, изысканная, воспитанная…