Юрий Никитин - Ютланд, брат Придона

Сухо треснуло, Гораглет повернул голову и уставился в него жуткими немигающими глазами, укрытыми прозрачной перепонкой, как у змей. Ютланд слышал дикий кровожадный вопль Страшнозола, тот забежал сбоку и отчаянно рубил мечами, однако лезвия отскакивают от твердой брони, зато тяжелый меч Никониэля не рассек, а разрубил, как топором, одну из плит на костяном плече, но там опасно застрял, как топор неумелого дровосека в дереве…

Ютланд прорычал:

– Что смотришь, тварь?..

Он ударил снова, голова Гораглета метнулась в сторону, он покачнулся, но устоял. Ирина что-то выкрикивала, от нее шары летят, догоняя друг друга, а стрелы Деониссимо втыкаются в броню красного ящера так часто, что он стал похожим на утыканную иголками подушечку.

Никониэль с усилием вытащил меч и начал остервенело рубить, целясь в шею, там под его богатырскими ударами сухо трещат и раскалываются пластинки. Гораглет наконец повернул к нему голову, моментально распахнул пасть и стремительно метнул ее к человеку. Никониэль успел укрыться за щитом, однако зубы Гораглета впились в железный щит, как в деревянную доску. Раздался треск сминаемого металла, кусок щита исчез в пасти.

Ютланд ударил снова, снова и снова, и с каждым ударом чувствовал, что ярость распирает изнутри, удары становятся все сокрушительнее. Голову Гораглета мотало, как репейник на измочаленном стебле, а удары всех пятерых наконец отыскали щели, а кое-где и прорубили щитки. Гораглет ревел, кровь потекла обильно, он попытался зарыться в землю, однако Ютланд с такой силой ударил снизу вверх в нижнюю челюсть, что ящера буквально выдернуло из уже появившейся норы.

Никониэль и Страшнозол наконец вонзили мечи в горло чудовища, а Страшнозол еще и всадил кинжал с длинным лезвием в едва заметное темное пятнышко на темени Гораглета, там свободное от костей место, так называемый родничок.

Ящер хрипло взревел, тяжело рухнул на бок. Ютланду на ноги брызнуло жидкой грязью. Лапы чудовища несколько раз дернулись, загребая грязную землю и гниющие болотные растения, вытянулись и застыли.

Никониэль бросил на землю щит с отгрызенным краем, устало вытер потное лицо. На щеке остались широкие полосы грязи.

– Удачный день, – проговорил он измученно. – Ищите ключ! Забираем все и быстро обратно. А то потеряем и то, что успели нахапать!

Ютланд не стал смотреть, как ищут ключ, а потом решают, какой из сундуков открыть, все равно ему никакое оружие в руки брать нельзя, а все четверо шумели, толкались, звенели замком, потом треск давно не открывавшегося сундука, щелчок крышки, ликующий вопль:

– Поножи!.. Я давно о таких мечтал!

– И мне…

– Ирина, даже для тебя есть!

Как оказалось, в сундуке хранились три комплекта Поножей Карающей Длани, Титана и Доблести. Карающую доблесть отдали Ирине, только ей они и пригодятся, там плюс девять к мане, что абсолютно ни к чему ратоборцу или разбойнику, зато Поножи Доблести им как раз, повезло.

Никониэль тяжело вздохнул и сказал Страшнозолу:

– Бери. Я постараюсь добыть себе в каком-нибудь другом рейде.

– У меня неплохие, – ответил Страшнозол великодушно, – а ты на острие атаки, держишь все удары. Это тебе.

Ютланд впервые подал голос, когда к нему никто не обращался.

– А если прибьем следующего… кто там, Дархан?.. Ничего не найдем в его сундуках?

Никониэль устало засмеялся.

– Дархана не прибьем, сейчас у меня не хватит силенок отбиться и от воробья. Вон даже треть щита отгрызла та тварь, как сражаться? Все, пошли обратно. Тот же боевой порядок!

Он все же поднял изувеченный щит, прикрыл им левую сторону груди, обнаженный меч в боевой готовности справа, глаза настороженно зыркают из стороны в сторону. Страшнозол встал за ним и пошел на расстоянии двух шагов, затем Деониссимо и Ирина-чародейка, а Ютланду снова разрешили идти там, где считает нужным.

Так шли довольно долго, затем Ирина чуть приотстала, начала оглядываться. Никониэль оглянулся и велел строго не отставать, она кивнула, но отдалилась от основной группы еще больше.

Никониэль наконец остановил весь отряд, в нетерпении оглянулся.

– Что у тебя?

– Мне кажется, – проговорила она неуверенно, – мы заблудились…

Он сказал нетерпеливо:

– Мы не могли заблудиться! Я хорошо знаю дорогу.

Она сказала напряженным, как струна, голосом:

– Тогда кто-то нарочито сбивает нас с пути.

– Что?

– Идем слишком долго, – объяснила она.

Он отрезал упрямо:

– Ничего не долго! Просто все устали.

– И нахапали, – поддержал Страшнозол. – Без мешка я бы уже добежал до барака и пил там вино.

– И хвастался, – добавил Деониссимо.

– Так есть же чем, – ответил Страшнозол независимо. – Разве я не орел?

Деониссимо не ответил, остановился и приподнялся на цыпочках, лицо застыло. Страшнозол насторожился, посмотрел на него, по сторонам, руки его потянулись к рукоятям мечей. Ирина уже на ходу двигала руками, глаза испуганные, губы тоже шевелятся, помогая рукам сплетать особо мощное заклятие.

Никониэль помрачнел, коротко взглянул на соратников.

– Я тоже чую, – обронил он, – крупный зверь приближается… Кто?

Страшнозол проговорил неуверенно:

– Молодой дракон?

Деониссимо вскрикнул:

– Нет, это же… Дархан-убийца!

В его звенящем голосе было столько ужаса, что Ютланд спросил невольно:

– А что… остальные твари не убийцы?

– Ты не понимаешь, – прошептал Деониссимо, – есть просто Дархан, а есть Дархан-убийца… Последний вдвое сильнее!

Страшнозол прошептал:

– Я бы и простого Дархана не желал сейчас встретить…

Ютланд помимо воли выдвинулся вперед, никаких Дарханов в жизни не видел, ужаса потому нет, стиснул дубину, сделал еще шаг и… увидел.

Зеленый дракон на задних лапах, желтый рог, блестящий, словно золото, торчит на морде, второй между глаз, третий над глазами и дальше идут еще и еще тесно через толстую шею, все вырастая в размерах, но не превращаясь в гребень, все еще опасные отдельные острые рога, и так по всей длинной спине до кончика хвоста, постепенно укорачиваясь и превращаясь в загнутый, как у скорпиона, длинный шип.

Ящер опустил голову к земле, огромная и массивная, она показалась Ютланду принесенным с гор валуном, таким же тяжелым и прочным. Узкие глаза уставились в Ютланда с дьявольской злобой, а когда начал раскрывать пасть, нижняя челюсть уперлась в землю, задирая морду, легкий дымок пошел из красиво вырезанных ноздрей на уровне его колен.

– Тебе не повезло, малыш, – прошипел он. – Но зато у меня никогда не было такого вкусного обеда…

Ярость тряхнула Ютланда с такой силой, что в глазах потемнело, а руки затряслись.

– И не будет, – прорычал он, едва узнавая свой голос.