Андрей Звонков - Дорога на Регалат

Меня бросают в дрожь воспоминания о том, как они ели. Бесподобная стремительность их движений, чудовищная сила — и безжалостность.

В деревне появляются другие уцелевшие свидетели бойни, учиненной ориями. Рассказам этим не хочется верить, но мне ли подвергать сомнениям их слова?

…Оторвать голову ребенку и жадно глотать льющуюся в горло кровь. Это их возбуждает. Они пьянеют и приходят в неистовый восторг, хохоча и танцуя в лунном свете, жонглируя опустошенными человеческими телами.

Прошло время. Но и сейчас, закрывая глаза и представляя эти жуткие картины, я испытываю приступы тошноты.

И сейчас я пишу…

Не сдержался. Добрые люди в этой деревушке. Стоило мне отойти за угол и выложить съеденное за завтраком, как сразу появилась девушка-литарийка с кувшином родниковой воды. Заботливо приложила руку к голове и спросила: "Дурные воспоминания?". От ее голоса или прикосновения мне сразу стало легче.

Все, что нам довелось увидеть, все, что рассказывают немногочисленные уцелевшие, говорит об одном: ждать чудес не приходится, страна обречена. Что будет с миром, если его захватят ории? Что будет с людьми, которых уже сейчас эти голубые твари кличут не иначе как "мешки", а на свой орийский лад — "мешшхи"?..

Я не хочу быть орием, но не хочу быть и мешком. Неужели нет способа победить этих монстров?

Не оставляют мысли о Лерре — ей пришлось пережить самое ужасное. Она сказала, что только любовь помогла ей справиться с черной тоской.

…Я познакомился с любимой шесть месяцев назад. Случайно. Шеф вызвал меня с отчетом, а она зачем-то приехала к отцу в Канцелярию. Я сразу понял, что это дочь Винда. Они похожи.

Должен признаться, она мне не понравилась в первый момент. Высокомерие сочилось из ее фигуры, взгляда, устремленного куда-то вдаль, мимо меня, поворота головы. Дочь генерала. Этими двумя словами объяснялось все, и взгляд, и выражение лица. Кто мы все там, внизу?

Как я ошибался! Оказывается, она готовилась к серьезному разговору с отцом, это ему она несла маску неприятия, нелюбезности и непослушания. Ей очень важно было сохранить решимость и настрой, чтобы выстоять. Для чего? О чем она говорила? Что он отвечал? В приемную не доносилось ни звука. Дверь вдруг распахнулась, и я увидел совсем другое лицо: обиженый ребенок, на которого незаслуженно орали, топали ногами и унижали. Она выбежала из кабинета, а я, вместо того чтоб идти с отчетом, бросился следом и, остановив в коридоре, спросил:

— Что я могу сделать для вас?

Она всхлипнула и сказала:

— Мне никто не может помочь. Он не слушает меня… никто не может меня понять! — она подняла глаза…

Кажется, она мне что-то говорила, объясняла — а я стоял, онемевший и оглохший, и молчал, тупо уставившись на нее. Я любовался ее набухшими губками, покрасневшим носом, блеском заплаканных глаз, и все это под музыку ее прерывающегося голоса… Я не знаю, что произошло в тот момент. Видимо, проснулась моя тщательно скрываемая литарийская сущность.

— Я люблю вас… — голос прозвучал откуда-то со стороны, только спустя несколько секунд я понял, что он был моим.

Она улыбнулась по-детски светло и покачала головой:

— Так не бывает. Вы же меня совсем не знаете. Только безумцы-литарии могут так влюбиться. Вы ведь не из них?

Я пожал плечами, глупо улыбнулся:

— Я уже не знаю… Но больше всего на свете я хочу одного: чтобы ты никогда не плакала. У тебя чудесная улыбка.

— Меня зовут Лерра, — сказала она. — Лерра Винд.

В коридоре не было ни кого, кто мог бы донести генералу о нашем разговоре. Что это? Чудо! Мы с ней встретились еще раз через день…

Видимо, Нэре это было безразлично, а Литу — нет.

Доставленный документ советник принес в монастырь и спрятал в своем столе. А где-то ведь есть перевод, сделанный архивариусом. Вероятнее всего, он остался в хранилище. Орий наверняка не знает о переводе. А как он узнал о дневниках? Видимо, когда Ирваниэль обнаружил их, он от волнения объявил всем сотрудникам о находке, и кто-то из них оказался агентом Рэнда. О том, что выслеживал старого гендера именно Маркав Рэнд, советник не сомневался. Предводитель армии ориев в эпоху крови был стар, но не дряхл. В создании этих чудовищ, похоже, была допущена ошибка — они бессмертны.

Советник уже много лет занимался темой исцеления ориев. А точнее, их обратного превращения в людей. Пока средства найти не удавалось. В университете у профессора Анколимэ была закрытая лаборатория, в которой и проводились исследования. Вторая лаборатория находилась на острове Орий, в небольшом городке Соль на берегу океана.

Большинство ориев, живших на острове долгие сотни лет, уже забыли вкус крови, успокоились и даже сотрудничали с исследователями, охотно давая для исследований жидкость, текущую в их сосудах и больше похожую на подкрашенную синими чернилами воду.

Колония на острове была резервацией. А всему миру навязали легенду о травоядности ее жителей, чтоб не нервировать. Истину знали немногие. По большей части военные и люди, стоящие у власти.

Остров Орий охранялся объединенными флотами, так, что и лодочка не проскочит. За полторы тысячи лет было всего три попытки побега с острова, последняя — более трехсот лет назад.

И поэтому несколько лет назад королевству Регалат разрешили проложить маршрут почтовой службы на северное побережье материка Зилябра, над территорией острова.

Материк Зилябра был официально открыт адмиралом Орнедой, гнавшимся за Рэмом Тофалом всего двенадцать лет назад. На самом же деле первым, кто высадился на побережье Зилябры, был Тофал. Он и дал материку это название. В отличие от Орнеды, который не придумал ничего оригинальнее Юго-западной земли.

Книга Тофала "Путешествие на Баррге", написанная в заключении, наполненная опасными приключениями, порой тонким, а порой и грубоватым моряцким юмором, стала бестселлером. И хотя официальная слава открытия нового материка досталась адмиралу, слава бесшабашного авантюриста и писателя по праву принадлежала Тофалу, еще и потому, что книгу Орнеды, больше похожую на бухгалтерский отчет, читать просто невозможно.

Не прошло и года, как все государства на западном побережье от Большого Рипенского хребта установили дипломатические отношения со странами на материке Зилябра. Почтовые дирижабли из столиц ходили туда ежедневно, но только регалатские пролетали над островом Орий.

Все было бы ничего, если бы там, на острове, находился и главный негодяй — Маркав Рэнд. Однако, по данным разведок разных стран, его логово располагалось где-то в горах на границе Лиды и Пину. Он был очень богат, через подставных людей владел землями и фермами. Он никого за эти годы не обратил в ория, но мог это сделать в любой момент. А главная мечта Рэнда — освободить свою армию, заключенную на острове. Этот факт не давал спать спокойно службам безопасности всех стран по обе стороны Большого Рипенского хребта.