Сергей Садов - Князь Вольдемар Старинов. Книга вторая. Чужая война

— Авось зацепится.

С тех пор такие приспособления никто иначе и не называл. Точность таких стрел была плюс-минус пятьдесят метров, но по мишени никто и не собирался ими стрелять, а промахнуться по такой цели, как замок, довольно проблематично.

Красивое зрелище, когда сотни горящих стрел взлетают в ночное небо, а потом устремляются вниз… и так раз за разом, раз за разом почти всю ночь. Следом летели горшки с маслом, добавляя пламени. Утром к стенами выдвинулись колонны пехоты со штурмовыми лестницами… постояли немного и вернулись в лагерь.

С другой стороны методично и верно долбили в основание стены требуше. Граф Танзани пропадал на позициях постоянно, понимая, что для осажденных именно эти машины представляют наибольшую опасность. А потому он устроил засады на лодках за всеми кустами, которые только нашлись, гонял часовых, самолично проверяя по ночам, как они несут службы, выдвинул вперед дозоры на лодках, каждую ночь патрулирующие реку, в тылу установил кучу ловушек, а гать, по которой шло снабжение, освещали десятки костров.

И так продолжалось каждый день — непрекращающийся долбеж стен из требуше, ночью массированный обстрел зажигательными стрелами, утром выдвижение пехоты, будто на штурм, потом возвращение в лагерь. От перебежчиков было известно, что все это выматывало обороняющихся страшно, им приходилось постоянно быть на ногах, то туша пожары, то готовясь к отражению атаки. Штурмовые башни тоже росли день ото дня, а солдаты уже разровняли для них дорогу, ров тоже засыпали, несмотря на противодействие. Впрочем, под таким обстрелом, что устраивали лучники, не очень-то и попро- тиводействуешь.

А еще каждое утро стены замка украшали трупы повешенных — так граф боролся с дезертирами и с теми, кто хотел сдаться.

— Решительный человек, — буркнул Володя, разглядывая в бинокль, как вешают очередного бедолагу. — Этот не сдастся.

Это было понятно и так, поскольку граф Иртинский отказался даже вступать в переговоры, когда Володя послал парламентера.

На шестой день беспрерывных обстрелов в стене появилась первая трещина. Все чаще со стены сыпались камни — всем было ясно, что теперь ее разрушение всего лишь вопрос одного или двух дней. Да и штурмовые башни уже подготовили и теперь обшивали шкурами, а из деревень гнали быков, чтобы впрячь в них. Еще соорудили что-то типа русских гуляй-городов. Без ружей и пушек не очень полезно, зато поможет избежать потерь в начале штурма. Их тоже выдвинули на позиции. Беспрерывно шли тренировки, солдаты репетировали выдвижение на позиции ежедневно. И себя тренируют, и противника изматывают — те ведь не знают, настоящий это штурм или опять обман. Один раз Володя велел всем отдыхать, и вражеские солдаты простояли на стенах почти весь день, подозревая, что раз нет таких репетиций, значит, солдаты отдыхают перед штурмом. Когда колонны снова двинулись к стене, шум в замке поднялся такой, что слышали, наверное, во всех окружающих городах. Но, постояв немного, солдаты вернулись в лагерь. Число дезертиров, несмотря на суровые меры, возрастало.

От них Володя прекрасно знал о настроении оборонявшихся, а потому большое количество дезертиров его не обманывало — бежали солдаты мелких баронов и тиров, но солдаты самого графа оставались верны своему сеньору, хотя именно на них и легла основная тяжесть осады. Жертв, из-за слишком большого количества солдат в не рассчитанном на такую массу народа замке, тоже оказалось много. А вот нужды в припасах они не испытывали, а потому заморить голодом гарнизон вряд ли удастся.

Володя в очередной раз осмотрел в бинокль стену уже всю покрытую трещинами от обстрела. Был заметен даже легкий наклон.

— Странно, что они ничего так и не предприняли.

— Они не ждали, — ответил граф. — С этой стороны никто и никогда обстрела не вел, и у них просто нет средств, чтобы переправить нужное количество людей через реку. А с небольшим отрядом тут ничего не сделаешь.

— Все равно надо быть настороже. Полагаю, они тоже времени даром не теряли.

Князь как в воду глядел. Этой же ночью осажденные предприняли отчаянную попытку захватить требуше на болоте. Под покровом темноты они переправились на небольших, наспех сделанных лодках и устремились в атаку. К счастью, налетели на одну из засад, которая и подняла тревогу — врагов встретил залп арбалетчиков почти в упор, а потом началась яростная рукопашная схватка в ночи. Цели врагу добиться так и не удалось — только повредили один из требуше. Но запас деталей был велик, и уже через четыре часа исправленная машина снова присоединилась к обстрелу.

В этой ситуации всеобщего напряжения и прибыл гонец от Крейса, который остался в замке следить за порядком в уже взятых под контроль районах герцогства. Гонец появился как раз в момент, когда шло обсуждение дня начала общего штурма и раздача приказов каждой штурмовой колонне. Сообразив, что по пустякам Крейс тревожить не будет, князь велел привести гонца…

Володя прочитал послание… перечитал. Прикрыл глаза и задумался. Остальные напряженно ждали, понимая, что в послании что-то очень важное.

— Где письмо? — повернулся князь к гонцу.

Тот молча достал из сумки еще один свиток. Володя и его прочитал два раза и снова задумался.

— Полагаю, — неторопливо заговорил он, — об этом стоит знать всем. Сын бывшего герцога запросил помощи у герцога Нарского.

— Это же… — первым сообразил граф Танзани.

— Верно. Герцог Нарский — вассал короля Октона Третьего Корвийского… Более того, он написал письмо лично королю Октону. К счастью, гонец нарвался на оцин из патрулей и это письмо попало к нам. Игранд предлагает, как законный наследник герцогства после пленения отца, принести присягу на верность королю Корвии. Граф, насколько это предложение соблазнит Октона?

— Трудно сказать, — подумав, отозвался тот. — Октон очень осторожный человек и, полагаю, сразу в авантюру он не полезет. Но вот руками своего герцога может попробовать.

— Ясно… Что же этот… этот… что же он творит?! Неужели не понимает, сколько крови это будет стоить? — Володя сжал кулаки, пытаясь успокоиться. — Значит, так… мне надо подумать, потому пока прошу всех разойтись… Продолжим совещание позже. Граф… вы можете понадобиться, не уходите далеко. Конрон, вы тоже будьте рядом.

Присутствующие торопливо поднялись. Князь, ссутулясь и закрыв глаза, продолжал сидеть за столом. Оставшись один, он с силой опустил кулак на стол и только с трудом удержался от крика. Только-только появилась надежда, что наконец все закончится, и вот… О чем же думает этот чертов Игранд?! Да что за вопрос — о власти. Кретин, болван, идиот!!!

Володя сжался, но, как уже не раз бывало в критические моменты, чувства вдруг ушли куда-то далеко, мозг принялся быстро и холодно анализировать ситуацию. Ясно, что если вмешается третья сторона, то устоять без помощи королевской армии будет невозможно, а королю сейчас совсем не до этого. Вряд ли он сможет чем-то помочь. Будь времени побольше и была бы уверенность в вассалах, тогда еще можно было бы навязать полупартизанскую войну и задержать врага на год-два, дав время королю разобраться с Эрихом… или Эрих за это время разберется с Артоном. Но сейчас, сразу после воцарения… или как? Вогерцогствования? В общем, без уверенности в тылах рассчитывать на успешное сопротивление слишком большой оптимизм. Сейчас-то смирились просто потому, что все произошло очень быстро — по местным меркам, вообще стремительно. Бароны и графы просто ошеломлены таким натиском и быстрым развитием ситуации. Растерянность настолько откровенная, что никто даже робко не выступает против тех нововведений, которые проводит новый герцог, хотя раньше они непременно вызвали бы яростное сопротивление. И удержать ситуацию можно только в случае такой же быстрой победы. По плану Володи, после разгрома основных сил графа Иртинского — последнего резерва мятежников — все должно быть просто… Но вот то, что Игранд обратится за помощью к соседнему королю и предложит тому все герцогство… Это полностью меняло расстановку сил. Если Октон это поддержит, тогда непонятно, что и делать.