Антон Грановский - Сияние богов

– Откуда знаешь? – деловито спросил Хлопуша.

Мужик вздохнул.

– Это видно. По стати. По тому, как ловко они владеют мечом и копьем. Один из них, сухопарый, с рваной ноздрей, изрубил мечом троих наших самых крепких и драчливых мужиков – и сделал это играючи, почти не глядя.

– А на некоторых из них под кафтанами – медные латы, – вспомнил белобрысый парень. – У сухопарого – нагрудник, у другого – кольчуга, у третьего – шелом… Это еще не все, – сказал белобрысый парень, но пожилой строго на него посмотрел, и он поспешно сомкнул губы и отвернулся.

– Чего замолчал? – спросил, глядя на парня, Глеб. – Начал говорить, договаривай.

Парень нахмурился и виновато проговорил:

– Боимся, что ты примешь нас за сумасшедших.

– Не приму, – пообещал Глеб. – Выкладывай все как есть.

– Разбойники пришли в село не одни, – тихо сказал парень. – Ну, то есть не сами по себе.

– Как это? – не понял Глеб.

Парень посмотрел на пожилого мужика. Тот кивнул, и парень, снова устремив взгляд на Первохода, ответил:

– С ними была темная тварь. Очень страшная темная тварь.

– Волколак?

Парень качнул белобрысой головой.

– Нет.

– Тогда кто же?

– Зверь.

– Зверь? – в один голос переспросили Глеб, Хлопуша и Рамон.

Пожилой мужик кивнул.

– Да, зверь. Только не простой, а крылатый. И… очень огромный. С избу нашего старосты, никак не меньше.

– Из пасти у него льется живой огонь, – добавил белобрысый. – А когти у него – как большие железные гвозди. Такие же крепкие и острые.

Глеб и Рамон переглянулись. А Хлопуша, недоверчиво прищурившись на мужиков, уточнил:

– Мужики, а вы случайно не дерябнули с перепугу-то? Может, какой настойки по пути выпили – в лечебных целях?

Пожилой мужик хмуро посмотрел на белобрысого и сердито сказал:

– Я ведь говорил тебе, чтоб ты держал язык за зубами. В такие россказни ни один человек не поверит.

– Погоди браниться, дядя, – оборвал его Глеб. – Сколько до вашего села верст?

– Восемь или десять к северу отсюда, – ответил пожилой.

– И куда вы сейчас?

– В деревушку Ендову. Это в тридцати верстах к востоку, за болотами. Мы через болота дорогу знаем, а вот разбойники вряд ли.

– И что будете делать, когда туда придете?

По толпе беженцев пронесся ропот, а пожилой мужик чуть прищурил морщинистые веки и ответил за всех:

– Что делать? Да то же, что и всегда, – жить.

Вскоре беженцы продолжили свой путь в деревушку Ендову, а путешественники провели импровизированный военный совет.

– Что скажешь, Первоход? – в своей обычной, вежливой и мягкой, манере поинтересовался Рамон.

– Ничего, – ответил ему Глеб, тоже в своей манере – сухой и грубоватой. – А что ты хочешь услышать, толмач?

– Беженцы сказали, что разбойников всего двадцать человек.

– Они также сказали, что все эти разбойники – сильные и умелые воины. Скорее всего, беглые ратники, сбившиеся для промысла в банду. И все они отлично вооружены.

Рамон склонил голову, как бы соглашаясь с каждым словом Глеба, а потом проговорил:

– Мы тоже отряд. И хотя нас не двадцать, но каждый из нас стоит двоих. Не говоря уже про ту троицу, ради которой мы неделю месили грязь на здешних большаках.

Глеб одарил Рамона мрачным взглядом, потом усмехнулся и обратился к Хлопуше:

– Слыхал, здоровяк? Твой друг толмач предлагает напасть на ватагу разбойников и отнять у них то, что они отняли у крестьян. Он утверждает, что каждый из нас стоит двух сильных ратников. Что ты на это скажешь, Хлопуша?

– Скажу, что Рамон свихнулся, – пробасил Хлопуша, выпятив грудь. – Каждый из нас стоит двух ратников? Лешего тебе в бок, толмач! Да я один стою половины их мерзкого отряда!

Глеб посмотрел на самоуверенного верзилу задумчивым взглядом и проронил многозначительное:

– Н-да. – После чего повернулся к троице детей падших богов. – Эй, супермены! Как насчет того, чтобы употребить свои силы на доброе дело и расправиться с разбойниками, озорующими в этих лесах?

Несколько секунд порождения хвостатой звезды молчали, а потом Тиш сказал:

– Не знаю, как другие, а я поклялся следовать за тобой туда, куда ты меня позовешь, ходок.

– А я поклялась искоренить разбойницу в своей душе, – весело сверкнув озорными глазами, заявила Зоряна. – А как же я ее искореню, ежели буду потворствовать разбойникам?

Глеб выслушал их, а потом остро взглянул на повелителя погоды.

– А что скажешь ты, Облакаст?

Белокурый и кудрявый, как одуванчик, Облакаст усмехнулся и ответил беззаботным голосом:

– Я ни в чем тебе не клялся, ходок. Но если речь заходит о драке, то я тут как тут. Такой уж у меня нрав.

Первоход вздохнул и молвил, едва удерживаясь от улыбки:

– Неразумный у меня подобрался отрядик. Но раз вы сами хотите… Что ж, поехали схлестнемся с этим таинственным Зверем. Надо же как-то посмотреть на вас в деле!

Он хлопнул Облакаста по плечу и первым зашагал к своему коню.

К селу подъехали еще засветло. Как только вдали блеснул огонь, спешились с коней и, привязав их к деревьям, продолжили путь своим ходом.

Ветерок разносил дым по округе. Казалось, что пламя вздымается от самой земли. По-видимому, огонь горел в какой-то лощине.

Путники миновали опушку и через густой орешник и куст белой ольхи разглядели горящие избы. Ближайший дом обрушился прямо у них на глазах, сноп искр взлетел кверху и приземлился на соломенную крышу сарая. Крыша моментально вспыхнула.

Чуть в стороне, возле сгоревшего хлева, еще торчали добела обгоревшие стропила.

– Прежде чем напасть на этих гадов, нужно разузнать, что за чудовище их сопровождает, – сказал Хлопуша.

– Как же мы это узнаем? – поинтересовался кудрявый Облакаст.

Хлопуша вопросительно посмотрел на Глеба, словно переадресовывал этот вопрос ему, тот пожал плечами и небрежно ответил:

– Возьмем «языка». Вы оставайтесь здесь, а я схожу в село и посмотрю, что почем. Если не вернусь через полчаса… – Глеб осекся, помолчал пару секунд, а потом усмехнулся и сказал: – В общем, ждите здесь, а я вернусь – не через полчаса, так через час. И не высовывайтесь, ясно? Хлопуша, особенно это касается тебя.

Получив от здоровяка клятвенное заверение в том, что он будет сидеть «тише жука, ниже травняка», Глеб зашагал вкруг села.

Чутье не обмануло Первохода. Разбойники расположились лагерем в двух верстах от горящего села. Они бы ушли и дальше, но жадность не дала им этого сделать прежде, чем вся добыча была бы поделена.

Глеб наблюдал за негодяями, укрывшись в канаве и выглядывая через ветви засохшей акации. Все было в точности так, как рассказывали беженцы. Два десятка разбойников. Судя по виду – из бывших ратников. Скорее всего, дезертиры или злостные нарушители воинской дисциплины, бежавшие из-под ареста.