Антон Грановский - Обитель Тьмы

– Ну? И что ты скажешь, Первоход?

– Я убил половину твоего «убойного отряда», – сказал Глеб ледяным голосом.

Князь дернул упитанной щекой и небрежно проговорил:

– Вздор, наберу новых. Пред тем как я отправил тебя в Морию, ты щедро меня одарил. Нет в мире власти прочнее той, которая держится на мушкетах и пушках. Воистину ты самый великий мастер на земле, раз сумел упрятать в их стволы столь могучую силу.

Глеб никак не отреагировал на этот насмешливый комплимент.

– Почему я не смог тебя убить? – сухо спросил он.

Добровол достал с шеи гайтан, на котором висел небольшой костяной амулет, и показал его Глебу.

– Узнаешь? Это амулет богини Сорни-Най, которой поклоняются лесные люди. Это ведь она отправила тебя из далекого грядущего в наш скудный «средний» мир.

Глеб удивленно приподнял брови.

– Я думал, ты не веришь в эти сказки, Добровол.

Князь усмехнулся.

– Я верю во многое такое, что более ограниченные умы считают ерундою и вымыслом. И, как ты уже знаешь, моя вера сделала меня самым великим властителем в этой части мира. Но речь сейчас не об этом. Богиня Сорни-Най может отправить тебя обратно, в твое время.

– Откуда ты это знаешь?

Добровол усмехнулся.

– Не один ты обращаешься за помощью к великим вещуньям.

– Тебе все это рассказала Голица?

– А разве она единственная вещунья в нашем княжестве?

Глеб на мгновение замер, а потом с угрюмой недоверчивостью вопросил:

– Хочешь сказать, что встречался с ведьмой Мамелфой?

– Она не просто ведьма. Она – самая великая из всех ведьм.

Глеб качнул головой. Затем прищурил темные, глубоко запавшие глаза.

– Мамелфа никогда и никому не помогает за просто так. За свою помощь она берет плату, и плата эта страшна.

– Правда? – Князь хмыкнул. – Как знать, возможно, для меня она сделала исключение.

– Ты отдал ей свое живое сердце в обмен на мертвое? Отвечай мне, Добровол! Твое сердце мертво? Это оно выморозило твою душу и превратило тебя в безжалостного зверя?

– В безжалостного зверя? – Зрачки князя сузились. – Это ты говоришь обо мне? Двор перед теремом усеян мертвецами. И всех этих людей убил ты. Ты, а не я!

Глеб молчал.

– Ты думал, что наше княжество поражено болезнью, – продолжил Добровол, снисходительно глядя на ходока. – Ты хотел его вылечить, ходок. И у тебя получилось. Ты хороший лекарь, Первоход.

Глеб вытер рукавом сухие, потрескавшиеся губы, взглянул Доброволу в глаза, усмехнулся и проговорил сипловатым голосом:

– Я не лекарь. Я боль.

Князь откинулся на спинку кресла и засмеялся. Потом смахнул с глаз выступившие слезы и сказал:

– Амулет Сорни-Най у меня, ходок. Поэтому ты и не смог меня убить. И от меня зависит, вернешься ты домой или нет. Я – твой повелитель.

Глеб несколько секунд молчал, затем холодно процедил:

– Не слишком ли много ты на себя берешь, Добровол?

– Не больше, чем могу унести, – в тон ему ответил князь. – Я отдам тебе амулет Сорни-Най, ходок. И ты сможешь вернуться домой, когда пожелаешь. Амулет исполнит твое желание.

– Но ты не отдашь мне его просто так. Что я должен сделать?

Добровол приосанился, приподнял голову и небрежно обронил:

– Послужи мне, Первоход.

Брови Глеба приподнялись.

– Я не ослышался? Ты хочешь, чтобы я стал твоим слугой.

– Ты не ослышался, ходок. Ты лучший «охотник за головами» из всех, кого я знал.

– Я охочусь лишь на головы темных тварей.

– Верно, – кивнул князь. – Именно поэтому я обращаюсь к тебе. Прежде чем мы продолжим разговор, я хочу, чтобы ты кое на что взглянул. – Добровол поднялся с кресла. – Следуй за мной, Первоход.

– Куда?

– В подвал. И приготовься. Зрелище будет неприятное.

Князь Добровол не обманул Глеба, когда говорил, что зрелище будет неприятным. Не обманул – просто слегка «смягчил краски».

Помещение, в которое князь привел Глеба, было раза в два меньше пиршественного зала. Каменные стены покрыты изморосью. Несколько березовых и смоляных факелов, воткнутых в железные скобы, тускло освещали ряд дубовых столов, на которых лежали (как вначале показалось Глебу) большие свертки.

Едва переступив порог зала, Первоход поморщился от тяжелого, неприятного запаха.

– Чем здесь воняет? – спросил он.

Князь Добровол усмехнулся:

– Сейчас сам все увидишь.

Впустив Глеба и войдя вслед за ним, он плотно притворил за собой дверь, затем повернулся лицом к комнате и громко окликнул:

– Прехвал! Куда ты подевался, подлый лекаришко?

В углу, на лавке, зашевелилось что-то темное. Приглядевшись, Глеб понял, что это человек. Тощий, с растрепанными волосами и такой же растрепанной скудной бороденкой. Человечек сел на лавке и потер кулаками глаза.

– Прости, княже, – проговорил он тонким, сипловатым голосом. – Кажись, я задремал.

Тощий человечек отнял кулаки от глаз, взглянул на Глеба, близоруко прищурился и спросил:

– Кто это с тобой, пресветлый князь?

– Это мой гость, – ответил Добровол. – Его зовут Глеб Первоход.

Тощий поднялся на ноги. Вынул из железной скобы факелок и поджег еще два, прикрепленных рядом. В зале стало светлее. Тощий сунул факелок за скобу и вновь повернулся к вошедшим.

– Прости, пресветлый князь, – с глумливой усмешкой проговорил он, – но мне нечем попотчевать твоего гостя. Если, конечно, твой гость не питается мертвечиной.

Тощий хихикнул, и князь Добровол неприязненно скривился.

– Гляди, чтоб твои шутки не довели тебя до беды, Прехвал.

Тощий человечек стер ухмылку с лица и подошел к князю. Одет он был в заношенный шерстяной подклад и кожаный фартук, забрызганный чем-то белым.

– Этот шутник – мой лекарь Прехвал, – сказал Добровол, обращаясь к Глебу. – Не смотри, что выглядит как шут. В лекарской науке этому скомороху нет равных.

Остановившись перед Глебом, лекарь оглядел его с ног до головы, откинул с высокого, шишковатого лба прядку реденьких волос и весело проговорил:

– Так значит ты – Первоход? Тот самый, который сварил целебное снадобье из обычной плесени? Приятно с тобой познакомиться, ученый муж.

Он протянул Глебу руку, и тот без особого энтузиазма ее пожал. Ладонь у лекаря Прехвала была тощей, холодной и липкой, но пожатие – на удивление крепким.

Покончив с приветствием, Глеб осмотрел столы, на которых под грязными покрывалами было разложено что-то большое, затем покосился на князя и спросил:

– Зачем мы здесь?

Добровол, не отвечая ему, снова обратился к своему лекарю:

– Прехвал, я ничего ему не рассказывал. Хотел, чтобы он сперва посмотрел.

– Правильно сделал, княже. Тому, что здесь лежит, нет названия.

– Тогда покажи ему все, а я зайду после.

Добровол вышел из зала. Лекарь Прехвал ущипнул себя за клочковатую бородку, с любопытством оглядел Глеба и сказал: