Макс Фрай - Одна и та же книга

Мой отец в 4 года попал в гетто. Он говорит, что выжил там только потому, что все это время играл в какую-то бесконечную игру с числами. Закончил играть, когда освободили.

Ясно же, что это универсальный рецепт.

А теперь внимание, сейчас вылетит птичка:

кто думает, будто уж он-то не в гетто и на дворе все путем, страшно заблуждается.

Есть такая известная буддийская притча о нищем старике, который дни напролет просил подаяния, а ночью шел спать в пещеру, где, как выяснилось потом, было зарыто сокровище, огромный бриллиант невиданной красоты стоимостью в пятьдесят нагруженных шафраном слонов. Но дед не знал про клад, не догадывался даже, так и помер нищим, ясное дело — притча все-таки, а не латиноамериканский сериал.

Метафора понятна, надеюсь? Потому что, если нет, я тут вряд ли чем-то сумею помочь. Заслуживающие доверия эксперты рассказывали мне, что бывают такие удивительные люди, которые не понимают даже самых простых метафор (еще и не такие бывают, добавляли они с тоской во взоре), и я не знаю, как следует поступать в таких случаях.

Но вернемся к нашим пещерам и сокровищам.

Жадность когда-нибудь доведет меня до цугундера. Жадность до чужого имущества, я имею в виду. У меня же руки трясутся, когда я думаю о сокровищах, зарытых в ваших пещерах. Отрыв на скорую руку собственный клад, дроблю его практически в пыль, распродаю мелкой розницей любителям дешевых украшений, выручку трачу на социальную рекламу, чтобы на всех углах плакаты висели: «Граждане нищие старцы, в вашей пещере спрятано великое сокровище, надо срочно начинать копать!»

Я, понятно, не жалуюсь. Мой цугундер прекрасен, почище иной нирваны, приятно и поучительно будет однажды до него дойти. А вот какого черта никто не копает, а только лопатами друг друга гоняют, этого не понимаю я, и никогда, наверное, не пойму, потому что балда.

Если кто помнит фильм «The Cotton Club», там есть один гениальный эпизод. Когда показывают фрагментами, как убивают Голландца, а фрагментами — танец черного человека в белом костюме. И зрителю совершенно ясно, что этот черный в белом смерть Голландца вытанцовывает, а не просто так для красоты чечетку отбивает. И вот пока это смотришь, чуешь (ну невозможно такое не почуять), что тебе, дураку, сейчас показывают, как все в мире на самом деле устроено, как одно с другим связано, — и мурашки по спине, потому что в конспекты с письменного стола Творца не каждый день можно подглядеть. А что все равно ничего толком не усвоишь и на деле не применишь — это сейчас не очень важно, потому что в какой-то короткий миг кажется (или не кажется даже), что все понимаешь и все можешь, и самое восхитительное, что так оно и есть — здесь, сейчас, чего ж нам еще?

Солипсизм — возможно, не единственно верный, зато самый удобный и экономичный способ объяснять себе, как устроен мир. Солипсистская точка зрения не только помогает сразу же найти удовлетворительные и достоверные ответы на все (вот уж действительно на все) возможные вопросы, но еще и приучает брать на себя ответственность за все происходящее в мире. Ясно же, что если все это мой сон, никто не виноват, что мне снится какая-то дрянь и конца этому не видно. А вот не надо было жрать на ночь всякую пакость, после которой снится черт знает что — текущая реальность к примеру.

Ну и да. Контроль над сновидениями в таких обстоятельствах становится важнейшим из искусств. И все мы — ну просто чудо какие талантливые. Руки свои способны разглядеть даже с бодуна — чего ж нам еще?

Сладких снов всем в эти, почти уже летние, ночи. Остальное само как-нибудь приложится.

Возвращаться домой с работы или после короткой прогулки, как из дальнего путешествия, с историями и подарками (ветка сирени, шишка, птичье перо, кленовый лист — тоже подарок, ничем не хуже заморских благовоний и драгоценных колец) — вот великое искусство, доступное, впрочем, всем желающим. Возвращаться домой после долгих странствий, как будто выходили всего-то на полчаса посидеть в соседнем кафе, то есть без пафоса, не напяливая на себя ни кафтан заморского гостя, ни рубище блудного сына, И воистину хитроумная наука, но и ее гранит можно разгрызть, была бы охота.

Вышеописанные умения изысканно дополняют друг друга, стирают границу между «значительным» и «незначительным», «чудесным» и «повседневным»; более того, граница между «долго» и «коротко» тоже постепенно исчезает, если все делать правильно, а значит, тюремщик наш Кронос обведен вокруг пальца, растерян, выбит из колеи, а нам того и надо. Рано или поздно, так или иначе мы от него удерем, потому что наше дело, ясен пень, правое; впрочем, границу между «правым» и «левым» мы тоже, пожалуй, сотрем — на всякий случай, а то мало ли.

Бывают просто счастливые дни — все само собой получается, концы сходятся (и сами прячутся в воду, если это необходимо), а мы даже и не замечаем, потому что радость бытия переполняет тщедушный телесный сосуд, шипит, пенится, льется, отвлекает от наблюдений за собственными удачами, и хорошо.

Пусть сегодня будет вот именно такой день, а дальше сами как-нибудь составляйте собственное расписание счастливых дней и жадничать не стесняйтесь, позвольте себе все и еще чуть-чуть, так надо.

В проходном дворе на стене написано мелом: ПАУЛА ЛЮБИТ САШУ.

Черт знает что они себе думают, эти детишки. Напишут сдуру, а у меня потом ком в горле, и неясно, как устоять на ногах, когда накатывает волна нежности неведомо к чему-кому, просто — к недолговечным живым существам, которые опомниться не успеют, до десяти не сочтут, слог «лю» не нацарапают на очередной стене, а — всё, опаньки, время исчезать бесследно.

И ладно бы.

Но все равно… Нет, не могу объяснить.

Приятель мой, подвозивший меня по делу, вдруг, ни с того ни с сего, не отрываясь от руля, попросил: «Мне очень нужно найти что-нибудь такое, что важнее славы и сильнее смерти, придумай, что это может быть?» (Он молодой и веселый, ему еще можно такие глупости вслух говорить, так-то.)

Ну, слушай, говорю, твое, которое «важнее славы и сильнее смерти», — оно при тебе, есть и всегда было, и никуда от тебя не денется, ищи, потому что мое, которое «важнее славы и сильнее смерти», тебе не подойдет, и вообще никому, кроме меня, а как ты думал?

Я, конечно, все неправильно делаю.

Всякий нормальный дзенский мудрец сказал бы ему на это: «Му-у-у», а то и вовсе палкой огрел бы и был бы трижды прав, но бить палкой человека, который ведет автомобиль, мне правила техники безопасности не велят, да и нет у меня при себе палки, равно как и мудрости — ни дзенской, ни житейской, вообще никакой. Но что самое-самое важное у каждого уже есть и никуда не денется, так что нужно просто как следует перетряхнуть свои сундуки — это я точно знаю.