Sandi-Mandi - Фрир. На задворках миров

Загадочное исчезновение школьного стоматолога Степана Ивановича Ванько долго не давало покоя школьной общественности и обрастало всевозможными слухами. О чем только не перешептывались в классных комнатах — и что спился, и что провалился в люк и сгинул без следа, и что украл бормашинку и бежал через монгольскую границу к любовнице. Саша с сожалением еще долгие годы вспоминала этого маленького человечка. Сколько раз в свое время он спасал ее от контрольных и писал бесконечные освобождения от ненавистных уроков физкультуры на неопределенный срок.

— Ведь столько лет прошло, как вы пропали, Степан Иваныч… — прошептала Саша. — Вы совсем не изменились с тех пор, это я повзрослела. Хотя нет, вы изменились, у вас теперь уши острые и глаза другого цвета…

— Так во Фрире же время не идет, деточка, а уши и глаза — дело наживное. — Антивампир вздохнул. — Не надо называть меня Степаниванычем — шишиги засмеют. Называй Степанидиусом, так меня теперь зовут. Я чую, недавно ты у нас… Идем-ка отсюда в нормальное место.

Антивампир подошел к огромному, в половину стены, потухшему камину, нагнулся и нырнул внутрь. Слегка обалдевшая от неожиданности Саша последовала за ним. Внутри камина оказался маленький узкий коридор, который через пару поворотов привел в крохотную, но очень уютную комнатку. Там было тепло, по стенам стояла обычная деревянная мебель, а пол украшал мохнатый красный ковер.

Степанидиус уселся в обитое мехом кресло и с гордостью огляделся:

— Вот так, деточка, антураж, как говорится, требует. Готичную хату отгрохали по спецзаказу, хе-хе, Дракуле бы понравилось. Переготировали только малость, доготировались до зубостучания, забыли провести отопление и электричество. Зато даже монстры теперь боятся просить аудиенции, хе-хе, страшновато, да и холодно. А этот кабинет я сам обставлял. Тут жить можно. Проходи, располагайся.

Все еще с трудом веря, что перед ней ее бывший школьный доктор, Саша осмотрелась по сторонам: запыленное окно, заваленный бумагами подоконник, стол, резные кресла, куча пробирок в стеклянном шкафу, кокетливая лепнина на потолке. Антивампир Степанидиус поднял глаза к потолку:

— Ну, как там, на Земле?

— Метель, — улыбнулась Саша.

— Я так и думал. Ведь десять лет прошло…

Антивампир поднялся, подошел к старинному комоду резного дерева, зачем-то погрозил ему кулаком и приоткрыл дверцу. За дверцей оказался маленький бар — уж каких там только не было бутылок всех форм и расцветок. Степанидиус достал высокую изогнутую бутылку с острым носом на горлышке и два бокала.

— Давай, за встречу. Хотя не знаю, к добру она или нет. Да ты садись, садись, не стой как чужая. Каким бесом тебя сюда занесло, деточка?

— Случайность. А вас?

— Жадность. Денег подзаработать хотел. Вот не надо было левачить, как чувствовал, — разоткровенничался Степанидиус. — Лечил бы детишек и лечил. Как сейчас помню… Уже к концу рабочего дня дело было. Приходит ко мне в кабинет кто-то с желтыми глазами, сует деньги, да какие! По тем временам… Делов-то — зуб выдрать. Да вот только тянуть начал, а пациент взял да куснул меня, не со зла, а так, с перепугу. И ведь не простой пациент оказался, антивампир он был, прибыл в Питер по делам на день, а флюсом щеку разнесло не вовремя. Я домой-то ушел с работы, а ночью температура как подскокнет, круги перед глазами, и как будто шкаф на меня смотрит. Знаю, что очей у него нет, у шкафа-то, а смотрит… — Степанидиуса передернуло. — А потом голоса, голоса, ругаются будто, и потащили куда-то по темным коридорам…

Саша вспомнила про Грюга с его компанией и понимающе кивнула головой.

— А мы-то все думали, почему вы тогда так неожиданно исчезли…

— Да, все бросил: и работу, и вещи, — все как были, эх, только квартиру отремонтировал… А ты? Все свое добро потеряла?

— Да, в общем-то, ничего у меня ценного и не было…

Саша вспомнила одинокую комнатку в квартире Гарбареты Гардибальдовны, работу, унылую и однообразную, редкие встречи «для галочки» с несколькими знакомыми по субботам. Даже завести серьезный роман и то она не успела — понравившийся было на работе парень начал ухаживать за секретаршей.

Антивампир прищурил маленькие черные глазки и внимательно взглянул на Сашу:

— Давно в нечеловеках ходишь?

— С самого приезда. Не ту книжку открыла.

— Ах вот про кого, стало быть, слухи ходили. Полетели моль с котами на разведку, напоролись на соседку. Хе-хе! Книжный вампир, во Фрире их не так много. Всего шесть, с тобой семь. Поздравляю тебя.

Они чокнулись и выпили. К Сашиному удивлению и радости, в бокале оказался обычный лимонад.

В пыльное окно под порывами летнего ветерка стучали ветки цветущих акаций, и Саше пришло в голову, что окно неплохо бы помыть, чтобы солнышко как следует осветило комнату.

— Пусть остается грязное. Очень хорошо, что оно грязное, не сует сюда свой нос кому не надо. А то любопытных развелось, — словно угадав Сашины мысли, отозвался антивампир. — Не пугайся, это у меня приступ интуиции. Профессиональное. Нам, антивампирам, иначе нельзя. Гугис, значит, прислал… — продолжил Степанидиус. — Опять у Гугиса фантазии. Он думает, так легко вампира в человека обратить. Это тебе не голову шампунем от перхоти вымыть. Я-то понимаю, зачем он тебя ко мне погнал, паранойя у него, понятное дело, он и нынешних книжных вампиров боится, а тут на тебе — новый.

— Но я же не курю книги, — немного смущенно сказала Саша.

— Ты еще несформировавшийся вампир. Варианты мутаций безграничны. Вот мон Гуг, видать, и подстраховаться хочет. Тот вампироид в какой книге тебя поджидал?

Саша задумалась:

— Не помню уже, что-то о методах заманивания людей.

— Это плохо, очень плохо, — вздохнул антивампир. — Лучше б детская книжечка была, мама мыла раму и все такое… И сны плохие снятся, верно?

— Бывает.

— Шрам покажи.

Саша закатала рукав. Антивампир нахмурился. Потянулся за очками, надел, зажег старую медную лампу на столе, повернув Сашину руку поближе к свету:

— Странно. Шрама что-то не вижу. А ведь такие шрамы годами не заживают.

Саша пожала плечами. Ну прошел шрам — и хорошо. «Надо же, жидкость для укладки ушей, оказывается, полезная штука», — подумала она с удовлетворением. Однако антивампир хмурился, явно озадаченный и удивленный. Выключив лампу, он снял очки, бросил их в ящик стола и откинулся в кресле:

— Вот что, Сашенька. Обращение в человека — болезненная процедура. Жаль мне тебя, по старой памяти. Не буду я тебя обратно в люди обращать. Не нравится мне это все. Что именно не нравится, уж это, извини, при мне останется. Иди себе и будь кем получится. Если плохо себя почувствуешь или что не так пойдет — заходи, потолкуем. А Гугис пусть лучше свои книги охраняет. Зеленоглазого парня как-то тоже сюда ко мне пригнал, думал, мне заняться нечем.