Райдо Витич - Дети бездны

И воздохнул, понимая что самое лучшее сейчас — исчезнуть и тем не испортить все окончательно. Но Боги, как можно уйти от нее?!

Монтрей ругая самого себя, заставил встать:

— Я пойду, тебе нужно отдыхать.

"Он сбегает?"

— Я? — мужчина обернулся.

— А?.. Пыф!

А это что значит? — озадачился Дэйн. Натянул брюки, но дальше дело не шло — Диана манила. Он сел на край постели, рядом с женой, решив, что нужно сказать ей что-нибудь особое, ласковое, чтобы она поняла, как ему было хорошо с ней, как он рад, что она появилась в его жизни, каким он был глупцом, затягивая с женитьбой и вдвойне болваном, что пошел наповоду гордости и самолюбия Сантьяго и отпустил его за Дианой одного. Как он переживал, когда увидел ее в плачевном состоянии, в какую ярость пришел. Сообразив, что чуть не потерял только успев увидеть ее прекрасные глаза. И вообще, кажется, он влюблен. Да, влюблен! Она не иначе подарок судьбы — прекрасный как звезды на небе, изумительный, необычайный. Он без ума от нее и сделает все, чтобы она была счастлива. Никто больше, никогда не обидит ее.

Но все что его переполняло, уложилось в пять слов:

— Я рад, что мы встретились.

Диана глянула на него и хотела сказать, что возможно вела себя ужасно. По чести сказать, она понятия не имеет, что с ней случилось, но ничуть не жалеет. И готова пройти еще сотню, тысячу дорог, пережить в тьму раз больше, чем пережила, лишь бы они встретились вновь, были вместе.

И вообще, она влюбилась — только увидела его и влюбилась. Никто и ничто ей больше не нужно и все неважно, потому что самое важное и главное уже произошло — она полюбила. И пусть он не свободен, пусть она. Она не станет мешать — ей довольно знать, что он есть, что где-то рядом пусть и в тьме лье от нее, и счастлив, весел, здоров, и пусть любит другую, но жив, дышит, радуется.

Но вместо этого лишь смущенно кивнула.

— Я тоже.

Дэйн вздохнул: что-то явно не складывалось. Возможно, он слишком стар…

Какого черта он думает об этом?!

Мужчина встал, натянул рубашку. Взгляд упал на сундуки у стены.

— Там одежда.

И решил — вытащил одну сорочку, положил рядом с девушкой и тут же забыл что хотел — ее губы, глаза вновь как в бездну утянули, но и тени темноты там не было — свет, тепло, нежность, верность, любовь в высшем ее проявлении.

Диана погладила пальцем материю сорочки, не сводя взгляда с мужчины.

— Нежная… как твои руки, как твои губы, — прошептала и подумалось — наверняка жены. Заботливый, если такую одежду ей покупает. Счастливая женщина — ее любит такой мужчина!

Дэйн отодвинулся: что за черт? Какая женщина, какая еще жена? У Дианы раздвоение личности? И понял в чем дело, рассмеялся: глупышка. Да и он хорош, сдурел на старости лет, разум за дверью спальни оставил.

— Такой одежды полны сундуки, — заверил с улыбкой. — И не вздумай ходить босиком — ножки поранишь. Туфельки у кровати.

Встал и, умиляясь собственной недалекости, вышел из комнаты.

Как он сразу не понял, что Диана не знает его?

А забавно вышло. Что еще будет? Нет, женитьба не так уж скверно, наоборот, даже очень приятно. Любопытно.

Замер с улыбкой на губах у перил и очнулся, услышав аплодисменты. Друзья дружно встали и приветствовали лорда, выражая свою радость значительным событием в его жизни.

Дэйн лишь хмыкнул:

— Остряки. Кстати, — перемахнул через перила, проигнорировав лестницу. Положил руку на плечо Сантьяго. — Диана что-нибудь знает?

— Кое-что.

— Например?

— Что она не совсем человек и ты тоже. А еще Лайош сболтнул ей, чья она дочь и как водится навел тумана, обрисовав выгодные ему силуэты.

Дэйн кивнул и нахмурился, почуяв чужака. Выхватил кинжал Вотана, что был воткнут в стол у блюда с мясом и, не глядя, кинул в стену у выхода во двор. Темное пятно, что маскировалось под тень от колонны, ойкнуло и проявилось провисшем на кинжале человечком, ростом с ребенка.

— Зачем пожаловал? — подошел к нему мужчина, облокотился на косяк двери, разглядывая сморщенное лицо. — Все неймется твоему хозяину?

— Фырр, — оскалилось существо и дрыгнуло конечностями.

— Новости нужны? Лайош потерялся? Он у меня, так и передай, — и резко вытащил нож. Существо всхлипнуло, скорчив рожицу и, исчезло.

— Совсем обнаглели, — грохнул по столу кулачищем Дениз.

Нежнейшая ткань коснулась кожи — блаженство. Как хорошо что не нужно рядится в грубые мужские одежды. И как здорово что кожа больше не покрыта ни волдырями, ни белыми хлопьями. Значит все прошло?

Диана оглядела рану — от нее остался лишь еле заметный белесый шрам. Сколько же она была в беспамятстве, если все уже зажило?

Девушка, ступая на цыпочках по толстому ворсу ковра, прокралась к сундукам и открыла первый — изумительные наряды, а ткань, как у сорочки — тончайшая, нежная, прохладная, невесомая. Вытащила платье изумрудного цвета и подивилась — что ткань, что фасон — небывалый — ни утомительных шнуровок, ни пуговиц. Одела и закружила по комнате, раскрывая подол зонтиком и глядя на веселые переливы отделки. Хорошо как — даже петь хочется. Нашла туфельки, подивилась, что они ей впору и пританцовывая пошла к дверям. Выглянула осторожно — никого, только внизу, за перилами, виднелись гобелены и слышались шорохи, тихие стуки, будто кто-то обедал.

Диане меньше всего хотелось встретить хозяйку замка, а любимого и Сантьяго — очень. Брат судя по голосу, который она слышала в спальне был жив, здоров, за что она мысленно поблагодарила их спасителя, но будет ли он весел — вопрос, учитывая, что случилось. Нужно поговорить с ним, узнать, можно ли поселиться где-нибудь здесь поблизости. Она бы безропотно жила в самой захудалой хижине, лишь бы хоть раз в год могла видеть любимого, знать как он.

Наверняка Сантьяго будет недоволен, начнет сетовать, убеждать, тянуть к своему лорду, но на этот раз ему придется уступить сестре — никуда она отсюда не поедет. Она нашла, что искала, нашла свой настоящий дом здесь, где живет он.

Наверное, ей нужно стыдится своего поведения, наверное нужно замаливать грех, но отчего-то проступок не воспринимался проступком, грех — грехом и хотелось отмахнуться от всего разом. В конце концов, она не видела, не знала и просила Монтрей взять ее в жены, и не виновата, что пока ехала к нему, встретила его, увидела, узнала и больше никого знать не хочет. Сердцу не прикажешь.

Диана подошла к перилам и осторожно глянула вниз — за столом сидели мужчины и кушали. Два вертких подростка разносили кувшины и блюда. Ни одной женщины видно не было, и хозяина тоже. Возможно, он обедает с женой в отдельной зале.

Что-то скрипнуло — Диана обернулась: с лестницы ведущей со второго этажа на третий спустился Сантьяго, подошел к сестре и встал у перил, глянув вниз: