Елизавета Абаринова-Кожухова - Берегись вурдалака

Ибикусов сунул телефон в карман и в задумчивости присел на унитаз. "Все, это за мной, пришел мой последний миг", подумал репортер, заслышав, как ломятся в дверь. Ибикусов встал и со вздохом обреченности откинул крючок.

– Ну, убивайте, злодеи, – спокойно сказал он. – Я не страшусь ни вас, ни смерти.

На пороге, поддерживая пышный песцовый хвост и переминаясь с ноги на ногу, стояла поэтесса Софья Кассирова.

– Ах, извините, я не знала, что занято.

– Да ничего страшного, – ответил разочарованный Базилио-Ибикусов и побрел в залу.

Когда Гробослав в разговоре с Надеждой предположил, что она приехала из Москвы, чтобы написать репортаж об историко-ролевом клубе, он был довольно близок к истине. Но и Надежда, ответив, что вообще-то она журналистка широкого профиля, тоже не очень сильно кривила душой. Хотя в действительности круг ее интересов был еще шире – оказавшись занесенной из московской круговерти в небольшой провинциальный город, она обнаружила, что и в провинции жизнь порой бурлит не хуже, чем в блистательных столицах.

Естественно, Надежда не могда пройти и мимо таинственного исчезновения Ольги Ивановны Шушаковой. Многочисленные версии, выдаваемые местными газетами и радиостанциями, Надю не очень удовлетворяли – их фантазии не простирались далее подземного хода, прорытого еще покойным Иваном Владимировичем, или банального подкупа стражников. А Наде хотелось знать истину – даже не для очередной сенсационной статьи, а, скорее, для себя.

Не то чтобы Надя стремилась еще раз попасть в шушаковский особняк, но, когда она просто прогуливалась по городу, наслаждаясь солнечным весенним деньком, ноги сами принесли ее на Липовую улицу. Проходя мимо небольшого безымянного скверика, Надя замедлила шаги – по прошлогодней травке степенно прогуливался огромный черный водолаз, очень похожий на покойного Фредика, только с небольшим светлым пятнышком на шее, которого у Фредика не было. Надежда вздохнула – она вспомнила, как Фредик сразу потянулся к ней, едва Надя в первый раз явилась в дом Шушаковых, чтобы взять интервью у Ольги Ивановны. Увидев это, вдова печально проговорила: "Он хороших людей за версту чует".

– Ага, так это же та собака, которую приобрела Ольга на замену Фредику, – смекнула Надя. Оглядевшись, она увидела и саму Ольгу – девушка сидела на скамейке и читала книжку.

И вдруг пес сорвался с места и с радостным лаем бросился к Наде. Журналистка уже решила, что черное чудовище вот-вот вцепится ей в глотку, словно сэру Генри, но вместо этого он положил лапы ей на плечи и лизнул в щеку.

– Фре… Джорджик, как ты себя ведешь! – закричала Ольга, вскочив со скамейки. – Ах, Надежда Федоровна, это вы? Извините его – такой глупый пес!

Услышав это, Джорджик опустил лапы на землю и укоризненно глянул на хозяйку.

– А знаете, Ольга Ивановна, я его сыздаля приняла за Фредика, – засмеялась Надя.

– И не удивительно, они ведь родные братья, – закивала Ольга. – Или даже вообще близнецы.

– А-а, понятно, – закивала Надежда. – И, видимо, чуять хороших людей за версту – это у них семейная черта?

Ольга обернулась и, убедившись, что никого поблизости нет, заговорила, понизив голос:

– Надя, вы так помогли маме и вообще нашей семье, что я не хочу вас обманывать: Фредик и Джорджик – один и тот же человек.

– А кого же вы тогда хоронили? – изумилась Надежда.

– Никого, – рассмеялась Ольга. – Все это мы затеяли, чтобы вывезти маму из дома.

– В гробу?!

– Ну да, в гробу. А Фредику я только пятно пририсовала, и все дела… Но это строго между нами!

– Конечно, что за вопрос! – закивала Надежда. – А вы молодцы, такую операцию вдвоем провернули.

Ольга лишь загадочно улыбнулась – до того, чтобы назвать Наде имена сообщников, ее откровенность не заходила.

И тут девушка резко переменилась в лице – прямо в их сторону вразвалочку шел собственной персоной ди-джей Гроб.

– Мерзавец, он еще смеет являться мне на глаза, – прошипела Ольга. – Ну, я ему покажу!

– Оленька, успокойтесь, – пыталась увещевать ее Надя. – Мы, журналисты, люди подневольные, что нам закажут, то и поем.

– Вот сейчас и узнаем, под чью дудку он визжит, – зловеще пообещала Ольга и, схватив Джорджика за ошейник, изобразила на лице самую разлюбезную улыбочку, на какую только была способна.

Тем временем Гроб добрался до девушек, как ни в чем не бывало сердечно поздоровался и с ходу сунул под нос Ольге микрофон:

– Ольга Ивановна, позвольте один нескромный вопросик. Наши радиослушатели жаждут поиметь эксклюзивную информацию. Поведайте нам, сколько миллионов награбленных у народа денег ваша матушка утащила с собой в Лондон?

Но Ольга, вместо того, чтобы честно удовлетворить здоровое любопытство ограбленного народа, все так же любезно улыбаясь, шепнула Джорджику:

– Фас.

Джорджик с самого появления ди-джея поглядывал на него без особых симпатий, а услышав долгожданную команду, задергался и грозно залаял на Гроба. Тот невольно отшатнулся.

– А хотите, я спущу его на вас? – любезно осведомилась Ольга.

– Н-нет, не надо, – дрожа, пролепетал ди-джей. – Он же меня на куски разорвет!

– Тогда отвечай, продажная шкура, какая сволочь наняла тебя распускать гадости про нашу семью, – все так же улыбаясь, предложила Ольга и как бы невзначай немного ослабила хватку на ошейнике.

– Все, все скажу, – залепетал Гроб, покосившись на Надежду. Ольга схватила собаку в охапку, и ди-джей что-то шепнул ей на ухо.

– Что-о?! – вспылила девушка. – Ты еще на честных людей будешь напраслину возводить? Урод, я тебя из-под земли достану! И твоих хозяев тоже!..

Но Гроб уже улепетывал прочь, даже не замечая, что его микрофон, будто хвост, волочится по лужам и прошлогодней траве.

Надежде, конечно, очень хотелось узнать, что же сказал ди-джей Ольге, отчего она пришла в такое негодование, но приходилось сдерживать жуналистское любопытство: если бы Ольга пожелала, то сказала бы сама.

Однако вместо этого девушка заговорила о другом:

– Надежда Федоровна, у меня к вам будет деловое предложение. На днях состоится расширенное собрание акционеров "Шушекса", и, скорее всего, меня изберут главой правления. Поверьте, мне лично это совсем ни к чему, но я согласилась из уважения к памяти отца. А предложение у меня к вам вот какое. Наш банк известен и во Франции, и в Швейцарии, с Германией так и вообще очень тесные контакты. А вот в собственном Отечестве, за пределами области, никто о нем и не слышал. Разве это справедливо?

– Конечно, несправедливо, – с готовностью закивала Надя, уже догадываясь, к чему клонит ее собеседница.

– Нет-нет, упаси Боже, никакого "пиара", никакой "джинсы" – так ведь это, кажется, называется у вашего брата-журналиста? Но если вы опубликуете где-нибудь в московской прессе статью, в которой объективно расскажете о нашем банке, не скрывая всех его достоинств и недостатков, то мы вам будем очень-очень благодарны!