Иней Олненн - Книга 1. Цепные псы одинаковы

Вскоре пришел Ингерд, принес трех зайцев и принялся их свежевать. Волки сыто улеглись неподалеку, видно, для них охота тоже была удачной. При Ингерде разговор не вязался, поэтому зайчатину съели в молчании и в молчании улеглись спать вокруг костра. Ингерд мало замечал, что творится вокруг, другим были заняты его мысли, но ими он ни с кем не делился. Ян временами думал: случись ему выбрать между ним, Яном, и своей местью, он ведь выберет месть. Когда думал об этом, то даже огонь не мог согреть его.

На рассвете они оседлали коней, забросали костер землей, что б не случилось пожара, собрали пожитки и снова тронулись в путь.

Им пришлось долго искать спуск с кручи, а когда нашли его, были вознаграждены за труды: перед ними легла дорога — неширокая, ровная, — и понеслись кони вскачь, земли под копытами не чуя, потому как торопился Ян, опоздать боялся, и его нетерпение передалось коням. Медленно вставало солнце и высушивало росу, что серебрилась на травах. В подернутое маревом небо взвились жаворонки и рассыпались переливчатыми трелями. Пахло клевером и прибитой дождем пылью. В землях от Моря до Моря занимался новый день.

Ничего этого не замечали всадники, отдавшись скачке и своим думам. Не сразу услыхали они и звон мечей за ближним холмом, в стороне от дороги. Их предупредили волки, что замерли, как изваяния, на верхушке холма. Сначала остановился Ингерд, за ним — Соколы.

— Что? — спросил Хелскьяр, утирая пот со лба. День обещал быть жарким.

Ингерд указал на два черных силуэта, застывших на фоне небесной синевы. Волки кого-то высматривали.

И тут они услыхали крики и лязг стали. Кони послушно вынесли их на вершину холма.

Внизу, в узкой ложбине между руслом сухого ручья, заваленного острыми камнями, и холмом бились друг с другом пятеро воинов. Трое лежали мертвые.

— Это Барсы! — воскликнул Ян, не веря глазам своим. — С кем же они… Да что… Да они же друг с другом бьются!

И он ринулся вниз с холма. Ингерд и Соколы — за ним. Они врезались в гущу дерущихся и расшвыряли их по сторонам.

С минуту слышались проклятия и ругательства, Соколы спешились. Из восьми Барсов на ногах остались стоять только четверо. Один из них был Эйрик Редмир. Весь в крови и пыли, он огляделся вокруг, словно только что пришел в себя, и с размаху швырнул меч на землю.

— Проклятье! — зарычал он. — Два раза, три раза проклятье!!!

Он содрал с себя изрубленную рубаху, и обнаженный торс запестрел свежими порезами. Трое других стояли неподалеку, тяжело дыша и все еще сжимая в руках окровавленные мечи. С ужасом смотрели они на мертвых сородичей, потом медленно осели на землю, лицами в ладони уткнулись.

— Что произошло, Эйрик? — обратился Ян к янгру Барсов. — Чего такого вы не поделили, что решились пролить родную кровь?

Эйрик Редмир повернул к нему искаженное бешенством лицо, глаза его метали молнии.

— Я не знаю, что произошло, — раздельно и четко произнес он. — Я не знаю! Кроме того, что своими руками убил лучших своих поединщиков!

Ингерд и Ян переглянулись. Они подумали об одном и том же, вспомнив сечу между бойцами Оярлика Скантира.

— Погоди, Барс, остынь, — сказал ему Ян. — Ответь: кто первым обнажил клинок и почему?

Эйрик Редмир запустил руки в волосы и простонал:

— Будь проклят тот спор, будь проклят этот день! Ну кому какая разница, кто сколько убил Годархов? Да что б самим Годархам пусто было!

— Так вы поспорили из-за того, кто сколько убил Годархов, а потом поубивали друг друга?! — Рискьёв не мог поверить тому, что услышал. — Да вы…

— Погоди, брат, — Ян положил руку ему на плечо, и Рискьёв не сказал то, что хотел сказать. — Эйрик, кто начал спор?

— Да этот все выспрашивал, выспрашивал и довыспрашивался! Я и сам не заметил, как мы заспорили, а потом…

— Кто «этот», Эйрик? — перебил его Ян. — О ком ты говоришь? Назови его имя!

— Да не знаю я его имени! — заорал Эйрик, потом успокоился и добавил:

— Да и ни к чему оно мне, так, мужичонка один прибился к костру нашему ночь скоротать. Хорошо, убрался вовремя, не то лежал бы сейчас тут, и мне одним камнем на душе больше…

Ингерд и Ян снова поглядели друг на друга, Ингерд кивнул и отвернулся. Волки подошли к нему и легли у ног.

— Нет, Эйрик Редмир, — сказал Ян. — Лучше бы тот мужичонка не убрался, а еще лучше, если бы ты первому снес ему голову, тогда никакого спора бы не было и все остальные были бы живы.

Барс уставился на него.

— Мы об одном и том же говорим, Сокол? Да? Тогда почему я тебя не понимаю?

— Эйрик, этот мужичонка — зараза, — сказал Ян. — Там, где он появляется, мечи сами покидают ножны. Ты не виноват. В наших землях бродят пришлые люди, они сеют раздор, их надо остерегаться.

Эйрик хмуро смотрел под ноги и что-то решал про себя. Решил и сказал:

— Искьяр и Орам, вы вернетесь домой. Передайте Британу, чтобы никаких случайных людей и близко к становищу не подпускали. Иначе мы сами себя уничтожим. Вот, возьмите красное перо, это надежная защита. Без него не пройдете по чужим землям.

Но Искьяр возразил:

— Нет, Эйрик. Тебе и Рейвиллу этот знак нужнее. Без него вы не доберетесь до Соль-озера.

— Мы предлагаем ехать с нами, — сказал Ян. — Под защитой нашего пера.

Эйрик Редмир поглядел на изрубленные тела своих бойцов и медленно кивнул.

Скоро в чистом поле вырос земляной холм, которого и быть здесь не должно было. Рейвилл Редмир могучей рукой вогнал в землю один за другим три меча по самую рукоять и в хмуром молчании пошел к кострищу за лошадями. А день все так же безмятежно разгорался, ветер был теплым и душистым, на небе ни облачка, кругом — тихо и спокойно, но люди почти ненавидели эту тишину.

Молча сели они в седла и молча скакали, пока кони не выбились из сил. За целый день никто не произнес ни слова. Когда на пути встретилась речка, они напоили коней, поснимали рубахи, умылись и снова пустились в дорогу. Их остановила не ночь, а усталость коней. И лишь когда они спешились и повалились в траву кто где, только тогда поняли, как измотались за день. Потом полезли в дорожные мешки, достали припасы и поделились друг с другом. Ели, не чувствуя вкуса, просто потому, что надо было. Волки ушли на охоту, они звали с собой Ингерда, но тот отказался. Эйрик был хмур и молчалив, с разговорами к нему не лезли. Он сам заговорил, и слова его никому не понравились:

— Я не понимаю, что происходит, — негромко сказал он, отпивая воду из фляги.

Костра они не разводили, ночь и без того была душной, и видели в темноте лишь очертания друг друга. Кто сидел, кто лежал, Хелскьяра не было, он ушел проведать коней.

— Мой дом в Горах, — сказал Эйрик. — Такую крепость еще поискать!.. Что может быть прочнее, чем Горы? Что может случиться с такой твердью? Я видел камнепады и огненные реки, я сам вспыхиваю как огонь, что вырывается из пасти треснувших скал, и так же быстро остываю. Но до сих пор мне не приходилось усомниться в надежности земли, по которой хожу. До сих пор.