Ева Никольская - Pourquoi pas? или Почему бы и нет?

Окинув грустным взглядом себя в зеркале, я тяжело вздохнула. На душе, вопреки безупречному внешнему виду, скребли кошки. Мучить меня начали со вчерашнего дня: принудительная сауна с кучей диких, на мой взгляд, косметических процедур; последняя примерка сшитого на заказ свадебного платья, от тяжести которого ломило суставы и ныла спина; а также бесконечный сеанс нотаций умудренных опытом родственников. Когда моя распухшая от поступающей информации голова, устав послушно кивать, склонилась к груди и издала протяжный стон, надо мной, наконец, сжалились, отпустив спать. Каких-то несчастных пять часов забытья и… все началось сначала.

Парикмахер с большой коробкой личного инвентаря явился в семь. Минут через пятнадцать приехала моя сестра со своей подругой — профессиональным визажистом, а ровно через час подтянулись две портнихи с огромной белой коробкой, в которой, как в гробу, покоился расшитый жемчугом подвенечный наряд.

«Нда… лучше бы он там и остался», — мелькнуло в голове, подверженной беспощадным экзекуциям ранее пришедших визитеров.

Под одобрительные реплики мамы и сестры, мастер асвоего ремесла пытались сделать из меня нечто достойное грядущего торжества. И им, надо признать, это практически удалось. Практически… Даже идеальный слой легкого тонального крема в компании с выразительной тушью, светлыми полупрозрачными тенями и четко очерченным контуром розовых губ не могли скрыть выражение глубокой усталости, замешанное на полном безразличии к происходящему.

Заточив меня в белые «доспехи», утяжеленные милыми, по мнению мамы, камушками и длинным шлейфом, «творцы прекрасного» нанесли последние штрихи и, отступив, предоставили своей жертве зеркало. Сестрица одобряюще похлопала меня по плечу и многозначительно подмигнула, а наша общая родительница, рассыпаясь в благодарностях за труды (которые, кстати, были щедро оплачены еще неделю назад), увела из комнаты всех моих мучителей, включая себя любимую. Ее прощальное «Отдыхай, Зоя» до сих пор звенело в ушах, как насмешка судьбы, ибо отдых в моем положении — непростительная роскошь. Если не физическая, то умственная загрузка уж точно не даст расслабиться.

Оставшись в тишине и одиночестве, я отчетливо осознала, куда катится моя бедная жизнь, упакованная в красивую обертку с праздничной ленточкой. В последнем классе мне еще верилось в то, что современные браки заключаются по любви, ну или хотя бы по обоюдному согласию молодоженов. Однако не прошло и пары лет, как дорогие родители подробно просветили свою младшую дочь по данному вопросу, опровергнув ранее известное.

А ситуация сложилась следующая: папа — преуспевающий производственник и неподражаемо обаятельный человек — умудрился не просто откопать за пределами нашей чудной державы неприлично богатого инвестора, но еще и завести с ним дружбу, которую быстро решили закрепить кровными узами, что, по мнению обеих сторон, должно было способствовать процветанию совместного бизнеса. И сын у заграничного дядечки оказался как раз подходящего возраста и характера. Расчетливый, умный… весь в отца, он воспринял грядущую свадьбу как отличную сделку, предварительно изучив все то, чем владеет моя семья, а так же то, что сулили родительские планы в будущем. И уж потом только поинтересовался моей скромной персоной.

Хороший мальчик! Симпатичный, подтянутый, двадцати семи лет от роду… чем не мечта любой женщины? Даже моя очаровательная сестричка, ныне пребывающая в декретном отпуске фотомодель, обворожительно улыбалась ему, когда нас представляли друг другу на семейном ужине в папином загородном особняке. И, судя по выражению, возникшему в тот вечер на лице парня, он бы предпочел сегодня видеть ее перед алтарем, а не меня.

Хотя я не обижаюсь… Марина у нас красавица: высокая, стройная, с глазами-фиалками и идеальным овалом лица, на котором цветут, как маки, чувственные губки. Ну а я? Я с детства считалась семейным недоразумением. Во всяком случае, так меня в шутку называли ближайшие родственники. Они любили нас обеих и баловали по мере сил и возможностей. Но если хореографические таланты сестры, ее прекрасная внешность и унаследованное от отца обаяние позволили ей сделать успешную карьеру и перспективно выйти замуж без особой финансовой поддержки из «фамильного котла», то моя жизнь держалась на плаву исключительно благодаря последнему.

Проваленные вступительные экзамены в «Муху» закончились поступлением! На платной основе, конечно. Скандал с руководителем первой летней практики урегулировали тоже с помощью денег. Сбитому мной ночью пешеходу заплатили столько, что тот передумал подавать заявление, более того, даже прислал мне в подарок книжку с правилами безопасного вождения и с напутственной надписью на форзаце. И главное: мне никогда не запрещали мое совершенно не престижное, с точки зрения многих, увлечение братьями нашими меньшими, которое год назад вылилось в вечернюю работу в одном из приютов для бездомных животных. Платили копейки, так что сидела я, грубо выражаясь, на шее у родителей и с переменным успехом тянула соки из их кошелька.

Не то, чтобы я была этим довольна… но продолжала жить так, ничего не меняя. И вот наступил день, когда им понадобилась моя помощь, точнее согласие на этот выгодный для обеих сторон брак. Разве я могла отказаться?

Взгляд моих темно-серых глаз медленно скользил по отражению, отмечая высокое сооружение из длинных пепельно-русых волос, искусно оплетенное белыми цветами и тонкими нитями жемчуга. Открытая шея тонула в глубоком вырезе расшитого лифа, переходящего в пышный кокон многочисленных юбок. Под этим атласным нагромождением скрывались обтянутые чулками ноги в туфлях на мучительно высоком каблуке. С одиннадцати сантиметровой шпилькой я должна была достойно выглядеть рядом с будущим мужем. Мой маленький рост почему-то всегда смущал маму, и это орудие пыток, обутое на меня, было целиком и полностью ее идеей.

Итак… Сегодня день, когда я стану замужней женщиной, чем впервые в жизни по-настоящему порадую семью. Сегодня день, когда моя жизнь изменится навсегда, а завтра… завтра начнется то, о чем мечтает большинство моих однокурсниц, и отчего у меня нервно холодеют кончики пальцев, а по телу разливается неприятная дрожь. Да, я боюсь. Но искусно маскировать свои страхи под волнение и другие эмоции мне удавалось практически всегда. И нынешнее утро — не исключение. Хотя… как гласит пословица, стерпится-слюбится, и не такое переживали.