А. Павлова - Эскиды

Часто, беря с собой в компанию кого-нибудь из поселенцев, Аяс покидал стены старой крепости, изучая окрестности. Беббиль показала, где нашла его. Но на том месте уже и следов от этого события не осталось. Как могла, старуха рассказала, как он появился, но это, увы, ему ничего не дало. Про ребят также ничего не было слышно.

Он мало рассказывал и много слушал. Учился печь лепешки на углях и весело смеялся вместе с остальными над собственной неловкостью. Учился играть в местную игру ротико, состоящую из несложных правил по выбиванию глиняных баклуш, и уж в этом проявил просто снайперскую меткость. Местные с гордостью называли его эскидом. Не так много времени потребовалось для выяснения значения этого сравнения. Эскиды…Аяс только улыбнулся:

— Я — суворовец!

Они не слова не поняли, но согласно закивали головами. Мол, да, конечно! И казалось, все у него хорошо, и только Беббиль видела, как её мальчик долго не мог заснуть по ночам, глядя сквозь окно на незнакомые созвездия, и какая тоска отражалась в его черных, как угли, глазах. А утром все вновь становилось замечательно. Юноша разработал небольшой садик. Выменял у кого-то на свой телефон семена и саженцы культур. Эта некогда очень дорогое средство связи здесь оказалась совершенно бесполезным. По большому счету уровень технического развития ки'конов был гораздо выше, чем у его народа, однако сам факт необычности для местного населения придал мобильнику невероятную ценность.

Бабуля растрогалась до слез, когда, однажды выйдя из дому, увидела, как пробиваются первые желтовато-зеленые побеги будущих корнеплодов.

— Ну что ты, ба! — нежно обнял Аяс сотрясающиеся в немых рыданиях старческие плечи, осознавая, что теперь это самый близкий для него человек. И все же оставаться в Городище он не собирался. Горький аромат близившейся разлуки, все явнее витал в воздухе, и Беббиль уже не могла его не замечать. Каждый раз, когда внучек уходил из Городища, она не могла найти себе места, боясь, что в этот раз он не вернется точно. И каждый раз облегченно вздыхала, стоило стройному силуэту появиться в воротах.

Сотовый принес ему однако не только радости аграриев, но прекрасный экземпляр местной техники. Триас представлял собой небольшую попупрозрачную гибкую пластину, испещренную разного рода символами. Поскольку специалистов в обращении с этим «чудом враждебной техники» в поселении не нашлось, Аясу пришлось разбираться самостоятельно. Восторженный вздох невольно вырвался у него, когда перед ним, наконец, развернулся голографический экран великолепной плотности. С того дня он не пропустил ни одного информационного выпуска, накапливая необходимую информацию и совершенствуясь в речи. Довольно быстро пришло понимание: Ки'ко не место, Ки'ко — это целая планета. Чужая! Бесконечно далекая от Земли! В первое мгновение осознания этого факта, Аяс просто сел на кровати, уткнувшись невидящим взглядом перед собой. В голове истерически билась мысль: сон! сон! горячечный бред! а сам он лежит в травме Е-бурга…

И все это был не сон и не бред. Ки'ко действительно оказалась целой планетой, совершенно отличной Земли… да какой красавицей! У суворовца дыхание перехватило, когда перед ним возникла сияющая модель его нового дома. Нет, она не была прекраснее его дома, но её вид из космоса завораживал, как порой завораживают кадры фантастического фильма.

Во-первых, багрово-голубая жемчужина, неспешна вращающаяся вокруг двойного солнца, была не единственным обитаемым спутником своего светила. Соседство ей составляла небольшая бурая планета, отдаленно напоминавшая родной Марс — Сенстея, населенная весьма воинственным и гордым народом, как позже узнал паренек. Во-вторых, основную часть поверхности Ки'ко занимали океан и скалистые безжизненные клочки суши, одиноко разбросанные по всей планете. В-третьих, у нее был всего один материк. Зато какой! Огромный, с причудливыми берегами, разделенный пополам грядой Зеретарских Гор, с одной стороны которых возвышался величественный багрянолистный лес, укрывавший в себе долину Тысячи Водопадов, с другой же стороны расположились прекрасные долины и степи, на которых ки'коны построили свои города и деревни. По всему его периметру словно ожерелье из драгоценных камней рассыпались многочисленные острова различных форм и площадей. Многие из них были обитаемы, но многие все еще хранили свою девственную первозданность.

Проклятое городище, в котором оказался он, находилось на одном из небольших островков, коих было в изобилии возле Симейской отмели. Единственным отличием этого острова от остальных стала его добровольная изоляция от внешнего мира.

В далеком прошлом здесь располагалась огромная колония всевозможных отщепенцев, основную массу которой составляли религиозные фанатики различных сект, но были и бунтари и обычные люди, которым по разным причинам не нашлось места в обществе. В своем желании продемонстрировать максимум презрения к внешнему миру они воздвигли мощные крепостные стены со сторожевыми башнями и палатами для вольных дружинников. Никто, даже блюстители порядка, избранные общим голосованием, не имели права покидать остров без особого распоряжения. Продукты и прочие, необходимые для поддержания жизни и быта, товары, доставлялись по единственному разводному мосту, связывающему остров с материком.

Однако время неумолимо. Остыл первый пыл. Стихли пламенные речи о греховном и неминуемо караемом обществе. Прогнило дерево. Дожди размыли некогда крепкую кладку. И однажды вместо грозной крепости на острове Истира остались лишь жалкие развалины.

Разрозненные культы ассимилировали, а затем и вовсе прекратили свое существование. Старые вожди умерли, новых не нашлось. Но поселенцы острова не покинули. Наоборот, их число постоянно увеличивалось. Бродяги, сумасшедшие и просто одинокие старики… Столь разношерстная компания вызывала неприязнь, вплоть до отвращения. Простые ки'коны старались обходить это место стороной, совершенно оправдано опасаясь за свое здоровье…

Довольно быстро забылось истинное имя острова, заменившись более мрачным Проклятым городищем.

Гетто. Или скорее резервация… Тоскливым взглядом окинув низлежащие долины, окруженные багрянолистными деревьями, Аяс в очередной раз подавил приступ паники. Разум уверенно заявлял, что выбраться из этим мест невозможно. Но внутренний голос настойчиво нашептывал: раз есть дорога сюда, значит есть дорога отсюда!

Общую картину омрачало еще то обстоятельство, что на Ки'ко нормой было рабство. Здесь это было так же морально, как на Земле «Красный крест». Основная масса местного населения вела так называемый — интелегентный образ жизни и занималась умственным трудом. Огромное количество военных школ никак этому не противоречили, поскольку любой их выпускник столь же уверенно мог бороздить космос, в поиске приключений, сколь и преподавать историю и математику в школе. Но ведь кто-то должен был выполнять и тяжелую работу, от которой сколь бы высоко не было общество развито технически — никуда не деться. Очевидно о наемном труде ки'коны и слыхом не слыхивали, поскольку всю черновую нишу заняли рабы и работорговцы. В этом плане Низъелла — один из пяти крупнейших городов — лидировала.