Екатерина Пекур - Предатели Мира

Мне захотелось зажмуриться, чтоб не видеть этого легендарного жуткого ствола — номерного ошейника на каждой комитетской гончей, клейма на их физиономиях… Тень подери их всех. И за что нам такие проблемы?! Именно эту «десятку» он вскинул, когда я, завопив, бросила Мара на пол — бросила, едва успев осознать, что была права, и что мы крепко влипли. Но выстрелить Мар успел. Горранн однажды утверждал, что да Луна легко попадал в жестянку из-под пива с тридцати шагов, а «рудди» вовсе не так безобиден — четыре среднекалиберных патрона.

— Мать твою, Мар.

Незнакомец приподнял оружие.

— Я-то уже решил, что мы получаем зарплату из одного ящика, — по-прежнему иронично сказал он, — По крайней мере, с вами, — на его бескровном лице проступил крупный пот, дыхание стало совсем поверхностным, и тяжёлый ствол медленно опускался к полу. Впрочем, это уже не имело значения…

— Может быть и так, — сумрачно отозвалась я. Глаза раненого на миг расширились — и он уронил пистолет. Обморок.

— Добей его.

Я повернулась к Мару. Да Луна протягивал мне «рудди», выглядел он при этом воинственно и испуганно, как человек, впервые нарушивший закон.

— Добей его, и я буду знать, что ты не служишь КСН, — решительно повторил Мар.

— Если б ты хоть что-то знал о Комитете, ты бы знал, что это ничего не докажет, — сухо процедила я. В какой-то степени я была благодарна Мару за припрятанный пистолет, но ещё я была очень зла. Он совершил очень и очень опрометчивый поступок.

Да Луна осознал мои слова и переступил с ноги на ногу. Его дыхание стало отрывистым, и он дрожал.

— Тогда мы все втроём повязаны. Мы все убили офицера Комитета.

— Мар. В том-то всё и дело. Едва ли он в этом доме сам. Стрельбу и глухой бы услышал — на твоём «рудди» нет глушителя, а на десятизарядном «треккеде» — есть всегда. А по следам этого типа придут другие — и ты знаешь, чем это закончится? Мать твою, Мар, я могла бы водить его за нос и договориться! Я ведь что-то знаю про «контору»!!! А теперь тут будет весь второй отдел. Нападение на сотрудника — преступление четвёртой степени. В ходе следствия разрешено почти всё. Больше полномочий только у контрразведки в поиске Абсолютно Установленного Отродья!!!

Мар стал бледнее, его и без того тощая физиономия заострилась, глаза вылезли из орбит, а взмокшие русые волосы казались вставшими дыбом — но я Мара вполне понимала.

— Сваливаем отсюда, — решительно, как начальник, сказал Мар. Было видно, что он сильно взволнован и испуган, но всё-таки старается держать себя в руках. Мои слова побудили его к принятию на себя руководящей роли, — мы попросим убежища у Десятки. Не так уж они страшны. Моя Семья имела с ними дело — и все живы. У нас нет другого выхода.

Это была правда, и я помрачнела. Хотя я бы связалась с Комитетом с куда большим желанием. В конце концов, если они не знают о моём происхождении, мне просто намылят шею и снова возьмут под крыло, а ещё я могла бы слить им кое-какие сведения о да Райхха, мне же не жалко… Может быть, моё отношение к КСН было слегка идеализировано по вине человека, с которым я когда-то делила одно одеяло, но одно было бесспорно: КСН — хоть какая-то надежда на соблюдение этики. Десятка же для меня — верная смерть. Однако после выходки Мара я была почти обречена… Что ж, бизнес есть бизнес. Будем торговаться. Если подумать, мне и Десятке найдётся, что продать. Если они не застрелят меня с порога, как предположительного бриза и соучастницу убийства Фергажа да Райхха, Руниды да Райхха и ещё трёх десятков человек. В таком случае, хорошо, что Карун мёртв. Я могла бы стать чудовищной приманкой для его ловли. Теперь же я решала только за себя. И должна сдаться на милость той стороны, которая покажется мне меньшим злом.

Как же я ненавидела такие ситуации.

— Хорошо, — сказала я, — Мар, ты лучший технарь, чем я. Осмотри комнату и наш полутруп и убедись, что тут не было записывающей аппаратуры. Она должна быть. Я же пока найду эту шоколадную крысу и гляну, кто ещё есть в доме.

В глазах Мара отразились какие-то сомнения, но он помедлил пару мгновений и кивнул. Напавший на меня отстранённый цинизм он тоже никак не прокомментировал.

Я быстро вышла, опередив напоминание о том, что офицер всё ещё жив и что не мешало бы это дело поправить. Мар был прав, комитетчика нельзя было оставлять в живых. Хотя бы даже потому, что он слышал моё имя. Но мне не хотелось убивать его своми руками — отчасти из чистоплюйских соображений, отчасти из стратегических. Мне всё ещё претило такое действие, как убийство. И не хотелось бы мне иметь в биографии такое пятно, как труп с «треккедом», перед разговором с Десяткой…

Да. Я стала очень циничной.

Я спустилась по тёмной лестнице. В доме царила неожиданная тишина. Но я никак не верила, чтобы хупара был глухой.

— Эй, ты!

— Не двигайтесь… — зло и напуганно пришипел голос над моим ухом.

Признаться, за год в поселке я отвыкла от обращения на «вы». И уж тем более в ситуации, когда речь шла о убийстве. Но это был вполне себе традицонно настроенный хупара. Даже будучи уверен, что я враг, он не переходил границ Порядка.

— Ну, ну… — презрительно отозвалась я, не делая попыток к бегству или агрессии.

Мой опоннент смешался.

— Где остальные? Потребуется их помощь, — по-деловому спросила я.

Хупара смешался ещё больше.

— Я слышал выстрел.

— Само собой. Кое-кто из моих спутников хотел бы уйти от правосудия, — хохотнула я, — Где остальные? — холодно повторила я, оборачиваясь к нему лицом.

— Я… простите… не знаю… ваших полномочий.

— Когда узнаешь, пожалеешь, что спросил.

Наступила короткая тишина.

— Я всё-таки, наверное, должен… — неуверенно сказал хупара.

— Третий, — сухо уточнила я.

Хупара вздрогнул.

— А почему..?

— Может, тебе ещё коды к тревоге высшего доступа сказать? Или имя начальника отдела? — сказала я, поразмыслив.

Мой собеседник втянул голову в плечи. На его юной худой мордочке отразился страх, на лбу проступили капли пота. Он перешёл границы позволенного.

— Не наказывайте меня, госпожа. Я дурак… В доме больше никого нет. Господин да Жиарро был сам, — решился шоколадный, — Его подчинённые приходили утром. Когда придут снова, я не знаю.

— Твои обязанности?

— Я бывший семейный господина да Рионно. Теперь пытаюсь заслужить жизнь. И я её заслужу. У меня теперь новая Семья.

Не пожалей о ней, мальчик…

Я властно кивнула в сторону гостинной. Хупара покорно побрёл впереди меня. Я смотрела в его затылок и думала, сможем ли мы извлечь пользу из этого паренька. Переманить на свою сторону, например. Мы поднялись по лестнице, хупара неуверенно оглянулся на меня.

— Заходи.

В лицо нам грянул выстрел. Сухой хлопок глушителя на «треккеде»…