Астрид Линдгрен - Братья Львиное Сердце [перервод Б.Ерхова ]

Даже дышалось здесь по–другому. Воздух долины хоте лось пить, такой он был чистый и свежий.

— Такого бы воздуху с пару кило в наш город, — сказал я, вспомнив, как задыхался на своей лавке, как мне воздуха не хватало.

Но здесь его было полно, и я жадно глотал его и никак не мог наглотаться. Юнатан даже посмеялся надо мной:

— Не очень–то увлекайся, Сухарик! Оставь на мою долю. Тропинку, по которой мы шли, запорошило белым цветом вишен, лепестки виднелись везде — на деревьях и в воз духе, они кружились над нами, падали на одежду и застревали в волосах, но мне это даже нравилось, ведь я люблю узкие белые тропинки, правда люблю.

Наконец дорожка привела нас к Рыцарскому подворью и калитке с зеленой табличкой.

— «Братья Львиное Сердце», — прочитал я вслух. Неужели мы будем здесь жить?

— А как же! Смотри, Сухарик, правда здорово?

Еще бы не здорово! Я понимал, почему Юнатану здесь нравится. Лучшего места, чтобы жить, я бы и сам не приду мал.

Перед нами стоял старый белый дом, совсем небольшой, с крашеными зелеными наличниками и дверью. Вокруг него в зеленой траве росли маргаритки, первоцвет .и дикий мин даль, над которыми пышно цвели несколько вишневых деревьев и кусты сирени. А всю лужайку с домом окружала каменная ограда, невысокая серая стена, увитая розовой повиликой. Ее и перепрыгнуть–то ничего не стоило, но любой, кто входил через калитку, сразу чувствовал: все–таки стена защищает тебя — здесь было спокойно, здесь ты был у себя дома.

Собственно, дом–то был не один, скорее два дома, хотя второй больше походил на конюшню или что–то в этом роде. Дома стояли под углом друг к другу, и как раз в том месте, где сходились, я увидел скамью — старую–престарую, прямо таки допотопную. И очень уютную. Да что там говорить, весь уголок между домами выглядел уютным и приветливым! Так и тянуло присесть на скамью и немного помечтать, или поболтать с кем–нибудь, или просто смотреть отсюда на птиц, или попить соку, а то придумать еще что …

— Здесь мне нравится, — сказал я Юнатану. — А в доме так же хорошо?

— Пойдем, сам увидишь, — ответил он. Юнатан уже вступил на порог, но как раз тут послышалось ржание. Да, да, со всем рядом ржали кони!

— Нет, все–таки заглянем сначала в конюшню, улыбнулся брат и пошел ко второму дому, а я вприпрыжку побежал за ним, да и как тут не побежать!

Я точно угадал, это и вправду была конюшня, и в ней стоя ли две красивые гнедые лошади. Когда мы входили через во рота, они повернули к нам головы и снова заржали.

— Их зовут Грим и Фьялар, — сказал Юнатан. — Угадай, какой из коней твой?

У меня просто дух захватило.

— Не шути, Юнатан, — взмолился Я, — не смейся надо мной! Я все равно не поверю, что у меня может быть свой собственный конь.

Но Юнатан сказал, что в Нангияле без коня не обойтись.

— Без коня в Нангияле пропадешь, — объяснял он. Здесь всё время приходится ездить, и иногда очень далеко.

Ничего прекраснее я в жизни не слышал. Значит, и у меня в Нангияле должна быть лошадь - а я ужасно люблю лошадей! Знаете, какой нежный у них нос, трудно даже представить, что на свете может быть что–то такое нежное!

И вот пара удивительно красивых лошадей стоит у нас в конюшне! На лбу у Фьялара светилась белая звездочка, а в остальном кони совсем не отличались друг от друга.

— Наверное, это Грим мой, — сказал я, ведь Юнатан про сил меня угадать.

— Попал пальцем в небо, — усмехнулся он. — твой конь — Фьялар.

Я позволил Фьялару обнюхать меня, похлопал его по холке и ничуть не боялся, хотя в жизни не притрагивался к лошади. Мне с самого начала понравился он, да и я ему тоже понравился, по крайней мере, так мне показалось.

— Еще у нас есть кролики, — сказал Юнатан. — В клетке за конюшней. Но на них мы посмотрим потом.

- Да? Ну уж нет!

— Я хочу к ним сейчас же! — закричал я. Мне ведь всегда хотелось кроликов, а дома, в городе, их негде держать.

Я мигом забежал за конюшню, и там в клетке вправду сидели кролики — целых три — и жевали листья одуванчика.

— Все–таки непонятно, — сказал я потом Юнатану. - Здесь, в Нангияле, сбывается все, о чем ты мечтал.

— Я же тебе говорил, — ответил Юнатан. Он и в самом деле говорил об этом еще дома, в нашей кухне, сидя возле меня на лавке. И вот теперь, когда это оказалось правдой, я очень обрадовался.

Есть вещи, которые не забываются. Никогда, никогда не забуду я наш первый просто чудесный вечер в Рыцарском подворье, как я снова лежал и разговаривал перед сном с Юнатаном. Мы опять, как прежде, спали на кухне. Хотя эта кухня совсем не походила на нашу прежнюю. Кухня в Рыцарском подворье была, наверное, страшно старинная, с грубы ми балками на потолке и большой открытой печкой. И какой печкой! Она занимала целую стену, и готовить на ней обед приходилось прямо над огнем, как делали в незапамятные времена. А посередине кухни громоздился здоровенный стол, в жизни не видел такого громадного. По бокам его тянулись длинные скамьи, за таким столом могли бы обедать человек двадцать сразу, и никому из них не было бы тесно.

— Мы будем жить тут, — сказал Юнатан, — а мама когда нибудь займет комнату.

Комната и кухня — вот и весь дом в Рыцарском подворье, но к большему мы не привыкли, да нам и не требовалось ничего больше. И так здесь было в два раза просторнее, чем дома в городе ..

Да, дома! Я рассказал Юнатану про записку, которую оставил маме на кухонном столе.

— Я написал ей, что мы увидимся в Нангияле. Хотя кто знает, когда она тут появится.

— Да, очень может быть, что нескоро, — ответил Юнатан. — Но комната у нее будет отличная, если захочет, она на ставит в ней хоть десять швейных машин.

Угадайте, что я люблю больше всего на свете? Ну конечно же, лежать на старомодной лавке в старомодной древней кухне, разговаривать с Юнатаном и смотреть, как отблески огня перебегают по стенам, а в окно кивает длинная ветка вишни. Потом пламя в печке понемножку съеживается, пока от него не остаются яркие угли, в углах кухни темнеет, меня все больше клонит в сон, я лежу спокойно и не кашляю, а Юнатан рас сказывает мне всякие истории. Он все говорит и говорит, и под конец я уже ничего не понимаю, слышу только его голос, как тот шепот дома, и тогда я засыпаю. Да, вот что я люблю больше всего на свете, а ведь так все и было в наш первый вечер в Рыцарском подворье, и поэтому мне не забыть его никогда.

А потом наступило утро. И мы скакали на лошадях. Подумать только, оказывается, я умею ездить верхом, а я ведь в жизни не сидел на лошади! Уму непостижимо, чего только не творится в этой Нангияле — человек здесь может все, вот о чем говорю. Я запросто скакал на коне, словно в седле родился.