Тиамат - Врата Славы. История Ашурран-воительницы

—Такой клад сравним с сокровищами драконов и фей! — говорила молодежь. — Как бы не нашелся здесь Щит Золотого Льва!

—Да вы что, Щит Золотого Льва пропал в море, — возражали им старики.

—Что это за щит такой? — полюбопытствовала Ашурран.

И рассказали ей такую легенду.

В стародавние времена жил в Юнане чародей Арахдзау, искусный в магии, науках и ремеслах больше всех смертных и бессмертных, и не только тех, кто жил в его время, но и тех, кто живет через тысячу лет после него. Мог он не только оживить умершего, но даже вдохнуть жизнь в то, что никогда живым не было. Сделал он из золота две статуи крылатых львов, с хризолитовыми глазами и алмазными клыками, и оживил, чтобы впрячь в свою колесницу. И дивились все безмерно, видя столь необычайных скакунов, и трепетали перед могуществом Арахдзау. Так была велика его сила, что после его смерти львы не превратились обратно в золотые статуи. Они одичали и стали нападать на домашний скот и лесных зверей, а потом и на людей, не ради пропитания, ибо не надо было им ни есть, ни пить, но единственно ради забавы. Люди не могли с ними справиться, потому что стрелы и копья отскакивали от золотой шкуры зверей, а мечи наносили лишь небольшие царапины. И немало славных воинов полегло под ударами алмазных когтей. Однако там, где не справляется сила, на помощь приходит хитрость. Сговорившись, люди заманили одного из львов в яму, устроенную наподобие кузнечной печи, заполненную горящим углем. Зверь расплавился и превратился в золотой слиток, обогатив охотников.

Второй лев присмирел и скрылся в горах, перестав бесчинствовать близ человеческих поселений. Там его отыскал и сразил воитель Гидарн своим заговоренным мечом из небесного железа. Гидарн отсек львиную голову и велел искусному кузнецу вделать ее в свой щит, для красоты, но еще больше для устрашения врагов. Ибо прекрасен был и страшен вид оскаленной львиной головы. Прошло какое–то время, и заметил Гидарн, что щит его приобрел волшебные свойства. Стал он легче прежнего, будто бы не украшала его тяжелая золотая голова. Стоило надеть щит на руку, и сила его обладателя возрастала по меньшей мере вдвое. Кроме того, приобрел щит потрясающую прочность, и не требовалось его подновлять после жаркой битвы, ибо ни меч, ни копье, ни стрела, ни магический огонь не оставляли на нем следов. В битве он будто сам собой отражал самые коварные удары, и львиная голова рычала и скалила клыки, словно живая. Видно, осталось в чародейском создании немного жизни, и победителя–Гидарна лев признал хозяином.

Все же, несмотря на волшебный щит, Гидарна настигла гибель в горах Хаэлгиры от руки предателя. Из крови его родилась река, на которой стоит Кассандана, и реку эту доныне называют Гидарн. Щит же пропал, и одни говорят, что забрал его убийца, а другие возражают, что золотой лев не стал бы служить подлому предателю; что лежит он в горах Хаэлгиры и ждет доблестного героя. А третьи говорят, что навеки потерян щит Золотого Льва для людей, ибо поток унес его в море и навеки похоронил в морской пучине.

Обладала Ашурран пылким сердцем и нетерпеливым нравом. Велико было ее хотение о всякой вещи, и порою казалось ей, что она умрет, если не получит желаемого. Когда услышала она про щит Золотого льва, захотелось ей его получить.

Тогда рассказали ей жители Цинзу о чародейке Леворхам, которая жила на расстоянии недели пути от деревни, в местности, называемой Кимбаэт. «Если кто и может помочь, то только она! — признали они единодушно. — Кто же знает лучше про всякие волшебные дела, если не чародей!» И Ашурран отправилась в путь.

Не поспешая, но и не медля, мерила Ашурран землю Юнана копытами своего коня, пока не доехала до реки, через которую был перекинут чудесный мост. Неведомая сила нагнула огромный дуб с одного берега реки на другой, так что корни его оставались в земле, и листья по–прежнему зеленели. Ствол его стал мостом, а ветви образовали перила, и по этому мосту без труда прошел бы и конный, и пеший. За мостом лежал Кимбаэт, владение чародейки Леворхам. И на том берегу реки будто другая страна начиналась, где и трава выше, и листва зеленее, и цветы, густо усыпавшие траву, крупнее и краше. Казалось, что невидимая стена отделяет Кимбаэт, и с этой стороны реки дул ветерок, нагоняя дождевые тучи, а с той стороны небо оставалось ясным и безоблачным, и солнце лучами ласкало землю. Дальше ехала Ашурран, глазея по сторонам, и взору ее представали невиданные цветы и травы, достойные княжеских оранжерей, и не видно было, чтобы чья–то рука заботилась о них, росли они сами по себе на просторе и на воле. Несмотря на то, что давно уже позади была весна, плодовые деревья были обсыпаны белым и розовым цветом, будто леденцами праздничными. Были тут яблони и груши, вишни и сливы, инжир и тутовник, апельсины и мандарины и прочие, неизвестные Ашурран, и все они одновременно цвели и плодоносили.

Ашурран сорвала яблоко, не слезая с седла, и поехала дальше, высматривая жилище чародейки.

—Чудесный край! — сказала она себе. — Видно, не обошлось здесь без магии, ведь даже в садах, лелеемых садовниками, не увидишь такого изобилия.

Так она ехала, не встречая следов человеческого пребывания — ни кострища, ни вскопанной земли, ни изгороди, ни глиняного черепка, пока не увидела высокий шатер, да не из роскошной парчи, как у знатных людей, а из простой домотканой материи. На лугу паслись две пестрые коровы, а у входа в шатер сидела девушка и сбивала масло. Полог шатра был откинут, и виднелась там деревенская утварь: ткацкий станок, глиняные горшки, кровать с набитой сеном перинкой.

—Не дашь ли мне напиться, девица? — спросила Ашурран, спешившись.

Улыбнулась девушка и подала ей холодной ключевой воды в крынке. Была вода эта чистой и сладкой, от нее уставшие плечи расправлялись, и в голове прояснялось. Посмотрела Ашурран на девушку и увидела, что не девушка это вовсе: не молодая и не старая, а будто бы без возраста совсем, и в глазах ее была мудрость, молодым не свойственная.

—Не скажешь ли, как мне найти чародейку Леворхам? — спросила Ашурран, уже предчувствуя ответ.

—Я и есть Леворхам, — отвечала женщина приветливо. — Добро пожаловать в мой дом, — и откинула полог шатра.

—Не такими представляла я себе дома чародеев, — не удержалась Ашурран. — Разве не полагается вашему племени строить себе роскошные замки или, на худой конец, высокие рогатые башни, чтобы люди дивились вашему могуществу?

Леворхам засмеялась.

—Зачем мне замки и башни? Хватит мне и шатра. Здесь есть все, что нужно для жизни.

—А как же мороз и непогода?

—Оглянись вокруг. По моей воле стал Кимбаэт краем вечного лета, не бывает здесь холодов и морозов, снега и града, и круглый год тепло в моем шатре, и круглый год зреют для меня плоды земные. По–прежнему сомневаешься ты в моем могуществе?