Тиамат - Врата Славы. История Ашурран-воительницы

Ашурран знала уже, что беременна, но тяготы пути ее не пугали, как и аррианских ее прабабок, рожавших в походе под колесницей. Почти до самых родов не слезала она с седла, прикрываясь плащом, так что беременность ее никто не замечал, а кто замечал, тот лишь подозревал, но не знал точно. Когда пришло ее время, Ашурран удалилась от войска, чтобы скрыть рождение ребенка. Она остановилась в безвестной таверне и произвела на свет мальчика. Только трижды приложила Ашурран сына к груди, а потом отдала его на воспитание, стремясь сохранить его рождение в тайне.

Узнав о намерении этом, сказала Леворхам:

—Не к добру будет, если ты отошлешь сына прочь, и великая беда может произойти от этого.

—Если я оставлю его при себе, тоже произойдет великая беда. Много у меня недоброжелателей в Кассандане, и не в силах нанести удар по мне, уничтожат они моего сына, — возразила Ашурран.

—По крайней мере, оставь ему кольцо его отца, ибо имею я предчувствие, что так следует поступить.

—Что угодно оставлю я сыну в наследство, только не то, о чем ты говоришь. Это единственное, что осталось мне от моего возлюбленного, и не в силах я с ним расстаться. Глядя на это кольцо, вспоминаю я глаза Фаэливрина.

И Леворхам отступила, ибо мало кому удавалось переубедить Ашурран, когда она приняла решение.

Начавшись с тысячи воинов, войско Ашурран стало расти, как наполняется река ручейками и речками, и стекались к ней отовсюду отважные бойцы и лихие люди: охотники, пираты, разбойники, наемники, телохранители и прочие, кто умел держать в руках оружие. Где бы она ни проходила, по одному–два человека вливалось в ее войско, а кое–где — и десяток, и сотня, и тысяча. Так присоединились к ней дружины рыцарей из Архизы и Киарана.

Отправилась она послом к белгам и горным варварам, и не покорным просителем, а коварным соблазнителем стала, прельщая первых — воинской славой, а вторых — скотом и прочими богатствами. И когда двинулась она к Солху, было у нее пять тысяч пехоты и пять — конницы. В Солхе присоединилось к ней еще около пяти тысяч воинов народного ополчения, и среди них было множество женщин и девушек, желавших отомстить за своих мужей, братьев и сыновей. Тем же, кто пытался их отговорить, возражали они:

—Если наша военачальница — женщина, то отчего нам нельзя сражаться под ее началом?

Ашурран обратилась к ним с речью, и сказала она:

—Я родилась на поле битвы, и меч лежал в моей колыбели, не равняйтесь на меня. Лучше возвращайтесь домой и рожайте детей. Если мы не возьмем Древних умением, то возьмем хоть числом. И пусть будет вновь заселен обезлюдевший Солх!

Послушав ее, около трети женщин разошлось по домам, отказавшись от своих намерений. Остались только самые отчаянные, ходившие в свое время на шигуней, хадраутов, белгов, тарнов, верлонцев. Одна из таких, по имени Чарси, женщина плечистая и высокая, одетая в кожаный фартук, задорно крикнула:

—У меня пятеро сыновей, и внуки уже есть! Найдется кому землю пахать и города строить. А сама я тридцать лет ковала железо в кузнице и, уж верно, не уступлю нашей предводительнице ни в силе, ни в желании драться.

Стали они заново отстраивать Солх, возводя там укрепления. Ашурран приказала окружить лагерь рвом глубиной в семь локтей, а из вынутой земли за рвом насыпать вал порядочной высоты, укрепленный бревнами и сплетенными ветками.

Верно рассчитала Ашурран, что эти дела не останутся незамеченными для эльфов, и возмущенные такой наглостью, выступят они раньше срока. Так и случилось.

—Древние жестоки и бессердечны, однако же простодушны, и обман им незнаком. Следует побеждать их хитростью, — так сказала Ашурран, когда донесли ей, что войско эльфов движется на Солх.

Простые ловушки не годились в войне с Древними. Чуяли они западни и засады, без труда избегали болотистых мест и замаскированных рвов благодаря своему сверхъестественному чутью и нечеловеческой природе. Однако не было у них опыта ведения военных действий, и не приходилось им прежде участвовать в войнах, а потому было у людей кое–какое преимущество.

Почти все войско Ашурран было легковооруженным, без панцирей и шлемов, иные без щитов, а иные, кто победнее — без мечей и копий, с одними лишь косами и вилами. Если на всех готовить снаряжение, не хватит никаких денег, да и время уйдет, а с ним и боевой дух войска. Ашурран велела снять панцири даже тем, у кого они были, и готовиться в бой налегке.

—Так вы выиграем немного в быстроте и ловкости у Древних, закованных в кольчуги и латы, и числом победим их умение, как сделал Ланкмар Уаллах в битве против тяжелой пехоты луалланского князя.

Вот когда пригодились ей книги по стратегии и тактике военного дела, читанные в замке чародея Руатты!

И сотворила Ашурран совсем неслыханное дело — наняла на службу молодых чародеев, не закончивших еще обучения. Не было в них еще холодности и отстраненности великих чародеев, постигших высшие ступени мастерства; и не были они равнодушны к страданиям людей и к бранной славе, к блеску золота и к возможности проявить себя. Не успели они еще отрешиться от родных и близких и не желали для них гибели от эльфийских клинков. Для целей Ашурран они вполне подходили, ибо требовались ей лишь самые простые заклинания. Кроме того, и нанять их на службу стоило неизмеримо дешевле.

Многие из того «чародейского отряда» впоследствии стали великими магами, а многие сложили головы в бою наравне с простыми солдатами.

Перед битвой чародеи наложили на воинов всевозможные заклятия — «каменная кожа», «латы мороза», «аура молний», «удача в бою» и прочие, кто какие знал, и раздали амулеты, отвращающие удар меча, копья и стрелы. Когда заходящее солнце засверкало на шлемах и копьях Древних, вселяя страх в сердца смертных, обратилась к ним Ашурран с такой речью:

—Когда поднимают легкое перышко, это не считается большой силой; когда видят солнце и луну, это не считается острым зрением; когда слышат раскаты грома, это не считается тонким слухом. Чем сильнее противник, тем славнее победа. И должны мы сегодня доказать всему Юнану, что возможна победа над Древними. Есть у нас превосходство над ними в позиции, в маневренности, но прежде всего в пылкости духа и в презрении к смерти. Искусство войны гласит: на сухом месте собака убивает крокодила, светлым днем ворона убивает сову. Тем, кто верит в победу, помогают сами боги!

Укрепившись в мужестве, стали воины ждать атаки. Древние не торопились, дожидаясь темноты и с нею преимущества. Однако Ашурран предусмотрела это и велела вылить в ров горючую жидкость и поджечь, как только Древние пойдут на приступ. Этим добилась она тройной выгоды: осветила поле боя, устрашила врагов, в глубине души боявшихся огня, как все лесные обитатели, и создала дополнительную преграду для пеших воинов–эльфов и лучников, из–за дыма не видевших, куда стрелять. Находясь в более выгодной позиции, люди кололи и рубили Древних так яростно, что те не выдержали и отступили. Тогда загнали их воины Ашурран в низину, кружили и смяли, как свора собак травит волка. Накидывали они рыболовные сети на Древних, разили их вилами и рогатинами, камнями из пращ, дубинками, и множество искусных витязей повергли на землю и разоружили простые крестьяне, охотники, кузнецы, дровосеки и пастухи.