Антон Грановский - Властелин видений

– Ты прав. И поэтому я плачу тебе сорок солидов. Бушуй! – позвала княгиня.

Верзила на облучке повернулся и протянул Глебу кожаный мешочек. Глеб взял мешок и взвесил на ладони.

– Тяжелый, – констатировал он.

– В нем ровно сорок солидов. Так ты возьмешься за это дело?

Глеб помолчал, обдумывая все, о чем поведала ему Наталья, затем облизнул губы и сказал:

– Ты платишь мне золотом. Хорошо. Но этого мало.

– Чего же ты хочешь еще?.. Погоди… – Лицо княгини под темной вуалью дрогнуло. – Ты хочешь, чтобы я… Чтобы мы с тобой…

– Что? – Внезапно догадавшись, Глеб усмехнулся и качнул головой: – О, нет. Ты меня неправильно поняла. Ты все еще неплохо выглядишь, но я не претендую ни на одну из частей твоего пресветлого тела, равно как и на все тело целиком. Я хочу, чтобы ты отменила награду за мою голову. Слишком много людей погибло из-за твоего указа. И, если ты не отменишь его, погибнет еще больше.

Княгиня под вуалью усмехнулась.

– И только-то? Хорошо. Я отменю указ. Теперь мы договорились?

– Да. Теперь мы договорились.

– Где ты остановился, Глеб?

– Пока нигде.

– А где остановишься?

– Тебе об этом знать не стоит.

– Неужели ты думаешь, что я…

– Власть переменчива в своих решениях, – перебил Глеб. – И лучше мне держаться от таких, как ты, подальше. Мне пора, княгиня. Прощай!

Глеб легко соскочил с телеги.

– Прощай, Первоход! – сказала Наталья вслед Глебу. – Я буду молиться за тебя!

– Помолись лучше за себя, – буркнул Глеб и, кутаясь в плащ, зашагал по мокрой, слякотной улице.

Поднявшись на крыльцо, Глеб трижды тяжело стукнул в дверь. Прошло довольно много времени, прежде чем глуховатый голос из-за двери спросил:

– Кто там?

– Здравствуй, Молчун! – громко сказал Глеб.

Лязгнул железный засов, и тяжелая дубовая дверь мягко распахнулась. Человек, открывший Глебу, был среднего роста, но чрезвычайно широкоплеч и крепок в кости. Смуглое, обветренное лицо его было скуластым, а темные глаза были чуть раскосы и так глубоко посажены, что мерцали из глубины черепа, как два крохотных омута.

Оглядев Глеба с головы до ног и заглянув ему за спину, мужчина потеснился и сказал:

– Входи.

Как только Глеб переступил порог, мужчина закрыл за ним дверь и задвинул ее железным засовом. Слева и справа от двери Глеб увидел небольшие скобы, а на них – тяжелые ножи-косари из белого железа.

Ходок Молчун – крепкий, как дубок, сорокалетний мужик – повернулся к Глебу и взглянул на него своими странными темными глазами.

– Ну, здравствуй, Первоход, – сказал он. – Идем. Усажу тебя за стол и попотчую тем, что боги послали.

Молчун первым двинулся в глубь избы, прихрамывая на левую ногу. Глеб неторопливо последовал за ним.

– Лавка, – сказал Молчун, когда они вошли в горницу, и указал толстым, мясистым пальцем на лавочку, накрытую мягким персидским ковром. – Место для гостей.

Глеб кивнул и уселся на лавку. Молчун потянулся к широкому воронцу, снял с него кувшин и кружки и поставил все это на стол. Затем достал оттуда же тарелку с холодным отварным мясом и плошку с солью.

Несмотря на свое прозвище, Молчун вовсе не был таким уж молчуном. Он замыкался, когда беседовал с чужими людьми, а в кругу ходоков был вполне разговорчив.

– Мяса-то, небось, давно не едывал? – осведомился он, прищурив свои черные глазки-омуты. – Все с огорода своего кормишься? А я ежели два дня мяса не ем, мне дурно делается.

В воздухе витал крепкий запах перегара. Под угловой лавкой Глеб увидел черепки разбитого кувшина, в одной из черепиц еще оставалось немного вина. В горнице царил беспорядок. Ничего ценного в избе Глеб не заметил, и это было странно, поскольку Молчун никогда не жалел денег на дорогие и красивые вещи.

Глеб внимательнее взглянул на Молчуна. Лицо ходока было припухлым, глаза чуть заплыли, а нос побагровел и покрылся мелкими красными прожилками. Когда Молчун наливал в кружку квас, пальцы его заметно подрагивали.

Внезапно Глебу стало душно и тесно в этой пропахшей перегаром избе, захотелось на свежий воздух. Едва удержавшись от того, чтобы встать и уйти, он сказал:

– Я получил твое послание, Молчун.

Молчун кивнул:

– Да. Я знаю, что оторвал тебя от твоего огорода, Первоход. Знаю, что ты добирался сюда несколько дней. Мне неловко из-за этого, и я…

– Кончай эту песню, – поморщился Глеб. – Однажды ты спас меня от смерти, и теперь я твой должник.

Глеб не преувеличивал. Ходок Молчун и в самом деле спас ему жизнь. Года два назад он вытянул Глеба из ямы-ловушки, а потом четыре версты волок его на своем горбу до реки.

Запах перегара снова защекотал Глебу ноздри, когда хозяин дома пододвинул к нему кружку с ягодным квасом.

– Так зачем ты меня позвал, Молчун? – спросил он и отпил кваса.

Молчун наполнил и свою кружку, отставил кувшин, взглянул на Глеба и сказал:

– Ты должен мне помочь вернуть младшего брата, Первоход.

– Хлопушу? – удивился Глеб. – Но, кажется, твой брат взрослый парень.

– Взрослый, – согласился Молчун, – но разума в нем меньше, чем у дитяти.

Ходок немного помолчал, хмуря брови и глядя в кружку с квасом, затем заговорил снова:

– Мы с ним не слишком ладили в последние месяцы. Я привел в дом бабу. Объяснил ему, что устал жить бобылем. Но они с Улитой сразу друг дружке не глянулись.

Глеб молча отхлебнул кваса. Он ждал продолжения рассказа, и продолжение последовало.

– С год назад Хлопуша сказал, что хочет пойти в Гиблое место. Еще сказал, что коли я его туда не отведу, он пойдет сам. И я его отвел. Недалеко. Версты на четыре от межи. Я думал, Хлопуша испугается, а вышло наоборот. Он вбил себе в голову, что может ходить в Гиблое место один. Ты знаешь, Первоход, наше ремесло приносит хороший доход, и мой младший брат ни в чем не нуждался. Я никогда не держал его кошель пустым. И этим избаловал его. Но я растил его один. Как мог, так и растил.

– Оставь эту лирику, Молчун, – сухо сказал Глеб. – Хлопуша пошел в Гиблое место без тебя?

Ходок кивнул:

– Да, но не один. Он нашел какого-то добытчика по имени Оскол и увязался с ним. Я слишком поздно об этом узнал и не успел его остановить.

– Обратно он не вернулся, верно?

– Верно.

– Когда это случилось?

– Месяцев пять назад.

Глеб удивленно приподнял брови, потом нахмурился и спросил:

– Что ты предпринял?

– Я два раза ходил в Гиблое место. Думал, сыщу. В первый раз бродил по чащобе две недели. Навидался такого, что и в страшном сне не увидишь. Во второй раз пробыл там три дня. Нарвался на здоровенного волколака, и он сильно меня помял. Так сильно, что я месяц не мог встать с полатей. Оклемавшись, я снова хотел туда пойти, но… не смог. После драки с волколаком что-то во мне поломалось. – Молчун вздохнул и добавил с угрюмой горечью: – Я больше не ходок, Глеб. И никогда им не буду.