Тимофей Алексеев - Дети заката

Страшно как все теперь стало… «Мокруху» работой считают. Сами они, конечно, тоже не святые, крутые дела в свое время проворачивали. Так разве своих когда трогали? Много кто в страну понаехал за нашими же деньгами — так пусть делятся. На этом и бизнес они с Винтом построили. Да особо делать ничего и не надо было. Первоначальный капитал на китайцах с вещевого рынка сделали, они и сейчас платят. Своих не обирали: западло над своими изгаляться.

А тогда они с Винтом из больницы вышли, с ментами все утрясли да на поезд направились. На вокзал Ярославский по переходу идут… И вот тут-то первый раз мелодия в груди у него зазвучала…

В переходе, забитом лотками и киосками, у стены стояла толпа. Плыла мелодия неизвестного инструмента. Музыка словно обрела телесную оболочку, превратившись в стены, в потолок и пол перехода, Но вместе с тем она была не осязаема, смешалась с воздухом. И с каждым вздохом она вливалась в людей, поднимала их над землей. Переход как бы исчез, растворился в музыке, не было слышно ни шарканья ног, не птичьего гомона людей. Ростислав не видел, на чем играли. Впереди и сбоку спины и головы — кругом стояли люди, остановились, так как мимо этих звуков пройти было нельзя. Музыка вошла в Ростислава, как пуля незадачливого киллера. Она остановила, обездвижила. Хотел подойти — ноги не идут, будто деревянные. И Винт рядом на плечо обвис, глаза закрыты, только слезы по щекам бегут. Хотел привести его в чувство, а руки как плети. Закричал, но голоса своего не слышал. Не было голоса — словно рыба на берегу, рот только открывал. И толпа рядом молчит — ни единого слова! А глаза у людей полны то ли безумной тоски, то ли горя-горького — не понять. Сквозь толпу музыканта увидел лишь на мгновение — очелье на русой голове и глаза завораживающие… И показалось на миг, что музыка из его глаз струилась, подобно свету солнечному. Увиделось вдруг, что он и не играл вовсе, просто стоял и смотрел на людей…

Очнулся уже на площади. Винт рядом. Только что-то не так, будто и не Ростислав он, а другой, совершенно новый человек. Винта спросил тогда:

— Что это было?

Только тот глянул на него да глаза опустил:

— Где было?

— Да в переходе! Что за музыкант был? На чем он играл?

— Да не было никого… — А сам взгляд от него отводит, глаза прячет и тащит его к перрону. — Поехали отсюда, Ворон, чем дальше, тем лучше, пока совсем нас здесь не оставили. Дурдом в этой Москве творится.

После этого стал Ростислав замечать за Винтом небольшие странности. Вроде это так, мелочи, но может, за мелочами все и кроется? У самого-то тоже последнее время душа как на горячей сковороде: места себе не находит, музыка в голове звучит. А Винт веселость свою потерял, тоже другим стал, замкнутым. Больше всё думает, словно мысль какая-то неотложная засела.

По мокрой от росы траве кто-то шел и матюгался. «Ищут… Не меня ли? А может, кто другой, не наши?» — Сам же достал пистолет и, сняв предохранитель, притаился. Увидеть врага первым — это уже половина победы. Но над поляной пролетело:

— Босс!!!

Ростислав спрятал пистолет в карман, поднялся, отряхивая куртку.

— Что орете, как недорезанные? Проспали?

Матюги прекратились, и на поляну выскочили два крепыша с АКМами.

— Да всю ночь ищем вас, Ростислав Иваныч. Подмогу даже вызвали — охрану с лесозавода привлекли — скоро здесь будут.

— Спать самим нужно меньше. А что за переполох-то такой? Что случилось?

— Люди какие-то здесь были…

— Какие люди? А егерь где? Как сюда их пропустил?

— Так нет егеря, словно провалился.

— А откуда про людей знаешь? Ты их видел? — обратился к говорившему. — Задержали?

— Нет, их Винт видел. То есть не их, а ее…

— Ну и что?

— Винт повеситься хотел, из петли вытащили.

— Ну, значит допились… Пошли тогда на базу.

— Так ехать надо, босс, до базы далеко… А вы же вроде с гитарой уходили?

— Нет гитары больше, в огонь ушла.

— У богатых свои причуды, — проворчал охранник, закидывая АКМ за плечо. — В огонь, надо же! Она же деньжищ стоит… Коллекционная ведь!

Ростислав глянул на охранника исподлобья:

— Знаешь, почему ты никогда даже начальником охраны не станешь?

Бритый верзила вопросительно вскинул свои рыжие выгоревшие на солнце брови.

— Много говоришь.

Он вышел на край леса, глянул на солнце, ударившее светом в глаза.

— Ну, вот он, луч… Пойду, а что же будет дальше?

— Так там дальше машина, — охранник непонимающе уставился на босса. — Сюда было не проехать.

— Машина, — хмыкнул. — На велосипеды вас скоро пересажу, тупоголовые.

Ростислав нашел Винта у озера. Тот пил, не обращая внимания на суетившихся позади людей. На маленьком столике стояла полупустая бутылка водки и лежало нетронутое яблоко. Никто близко не подходил, зная его характер. А тем более напомнить о произошедшем… Ростислав подошел и налил себе в бокал.

— Что, Саша, крыша поехала? Чудишь?

Винт глянул на Ростислава и снова уставился на воду.

— Уже донесли? Ну, это к лучшему: объяснять меньше. Всё одно, наверное, каюк скоро придет, так лучше самому — не так обидно. Случилось со мной что-то, Ворон, только вот не знаю, что. Жить расхотелось. Тоска петлю мне надела… Сейчас думаю, что и правда крыша съехала.

— Мудрено говоришь, непонятно. Из-за бабы вешаться?

— И про это уже донесли опричники. Только баба ли это была?… Голос женский, а ее саму-то не видел. — Винт налил себе, выпил. — А голос молодой…

— Что она тебе сказала, что на такое решился? Или перебрал?

— Не знаю, Ворон. Она не говорила, плакала.

— Мало ли бабы плачут. Из-за каждой в петлю, по-твоему?

— Да не все просто… Этот плач меня на куски резать стал, по живому… Да ведь не улетел он в никуда, остался, теперь внутри где-то сидит. Сейчас его слышу. Словно отрава! Водкой не залить…

Винт потрогал забинтованное горло, снова потянулся к бутылке.

— Вот здесь я его услышал, у озера. Вода ночью голубым светом вдруг загорелась, и потом туман из озера поднялся, прямо из воды. Да не один я это видел, Васька-егерь не даст соврать.

— Так ищи теперь твоего егеря! Охрана говорит: слинял!

— Здесь он, в кладовой пьет… Вроде как заговариваться начал. А ты не веришь, что было?

— Что было? — закричал Ворон — Объясни!!!

— Как в Москве тогда в переходе.

— Вон оно как…

Ростислав не стал больше расспрашивать Винта. Знал он его еще с Афгана, где когда-то довелось послужить. Что произошло с ним сегодня ночью, ни в какие рамки не лезло. Боевой мужик, бывший офицер, закаленный боями, — и в петлю сам? Что-то здесь действительно произошло. Только вот что? А водка ни при чём. Знал он его и пьяного, и трезвого. Морду кому набить — это запросто, не заржавеет. Его и охрана всегда побаивалась, в струнку вытягивалась, словно в армии. А тут на тебе! — в петлю голову затолкал…