Дэвид Геммел - Великое заклятие

— О демонах я мало что знаю и не горю желанием узнать больше, однако все это намного превышает мои скромные способности. Надо посоветоваться с Калижканом.

— Еще вчера я бы с вами согласился, но теперь долженподумать.

— О чем же тут думать? Он величайший в империи чародей.

— Именно это меня и беспокоит.

— Что вы хотите сказать?

— Я читал о чародеях, вызывающих демонов по одному или по двое, а здесь их сотни. Такое под силу лишь величайшему из магов. Чародей, имеющий такую мощь, не может оставаться в неизвестности — он должен быть богат, знаменит и влиятелен. Есть ли второй такой человек в Юсе?

— Я встречался с Калижканом много раз, — помрачнел Зани. — Он прекрасный человек и пользуется всеобщим восхищением. Он добр, он заботится о бездомных детях. Говорить, что он вызывает демонов, значит клеветать на него. Не желаю даже слышать об этом! Наркотик, вероятно, затуманил ваш разум — возвращайтесь к себе в казарму и отдохните, может, к утру в голове и прояснится.

Вентриец, отодвинул свой стул и направился к двери. Дагориан не пытался его остановить — на месте Зани он чувствовал бы то же самое. Зани вышел на улицу, вскрикнул и опять ввалился в таверну, весь залитый кровью, хлеставшей из странной раны на горле. Следом вошли трое в капюшонах и масках. Один погрузил меч в живот Зани, двое других бросились на Дагориана. Дренай перевернул стол, загородив им дорогу, и выхватил свой клинок. Увернувшись от нацеленного ему в глотку выпада, он обрушил на шею врага мощный, раздробивший кость удар. Злоумышленник умер, не успев упасть. Дагориан отскочил назад, и меч второго убийцы рассек воздух. Дагориан нанес рубящий удар, пришедшийся противнику по руке. Тот с воплем выронил меч. Третий, убивший Зани, метнул нож, но промахнулся.

Раненый, спотыкаясь, кинулся к двери. Другой, поколебавшись, последовал за ним, и оба выбежали в ночь, Дагориан поспешил к Зани, но маленький вентриец, лежащий в луже крови, был уже мертв.

Охваченный гневом, Дагориан погнался за убийцами, но их и след простыл.

Убрав меч в ножны, он вернулся назад.

— Я уже послал за стражей, — доложил ему хозяин таверны.

Дагориан, кивнув, сорвал с убитого им человека капюшон и маску. Лицо мертвеца было ему незнакомо. Хозяин тихо выругался, и Дагориан обернулся к нему:

— Ты его знаешь?

— Угу. Он бывал тут несколько раз, только в мундире.

— Кто такой?

— Имени не знаю, но он служил в адъютантах у Антикаса Кариоса.

В третий раз за день Ногуста велел остановиться, чтобы дать лошадям отдых. Кобылы, на которых ехали Кебра и Зубр, в отдыхе не нуждались, но огромный вороной мерин Ногусты тяжело водил мокрыми боками. Ногуста потрепал его по шее и прошептал:

— Ничего, Великий, ничего. Ты хворал, и тебе нужно время, чтобы восстановить силы. — Преодолев с конем в поводу поросший соснами склон, Ногуста обвел взглядом зеленую долину внизу.

— До сих пор не верится, — сказал Зубр, поравнявшись с ним. — Такого коня — и на живодерню! Ошибка, должно быть, вышла.

— Никакой ошибки. Он долго болел, и король решил, что конь ему больше не пригодится.

— Так ведь это же Звездный! Он много лет носил короля в бой. Король его любит.

— Любовь королей — вещь опасная. Звездный — он вроде нас, Зубр. Ему восемнадцать лет, и он уже не так силен и резв, как бывало. Сканде он больше не нужен, вот его и продали на шкуру, мясо и клей.

— Зачем же ты-то его купил, если он больше никуда не годится?

— Он заслуживает лучшей доли.

— Может, и так, но что ты будешь делать, если он падет? Погляди-ка на него! Лошади от легочной гнили не выздоравливают.

— Болезнь определили неправильно. Мышцы у него не одрябли. Это просто какая-то заразная хворь, и на горном воздухе ему станет легче. А если он и умрет, то на воле, гордый и свободный, окруженный друзьями, которым он дорог.

— Скажешь тоже. Это же лошадь — думаешь, ему не все равно?

— Главное, что мне не все равно.

С Ногустой во главе они спустились в долину и разбили лагерь у ручья. Зубр набрал хворосту для костра, Кебра распаковал котелки и миски.

Ногуста расседлал коня, дал ему поваляться, а потом вычистил. Вороной был огромен, почти восемнадцати ладоней в холке, с красиво выгнутой шеей, мощной спиной и белой звездочкой на лбу.

— Отдыхай теперь, дружище, — сказал Ногуста. — Тут хорошая трава.

Усталый конь побрел на луг и стал пастись.

— Славное место, — сказал Кебра. — Земля тучная. Будь я на двадцать лет моложе, построил бы здесь дом.

Начинало темнеть, и в траве шмыгали кролики. Кебра подстрелил двоих на ужин, ободрал и выпотрошил.

Ногуста завернулся в плащ и сел спиной к дереву. Отсюда открывался величественный вид на снежные вершины, на холмы и долины под ними. На востоке в туманной дымке виднелся лес, на западе в лучах заката мерцало красное озеро. Кебра прав — хорошее место для дома. Ногуста представил себе широкое, низкое строение с окнами, выходящими на горы. Здесь славно жилось бы скотине и лошадям. Что такое труды человека по сравнению с этими гигантскими творениями природы? — думал Ногуста, любовно глядя на горы. Любое человеческое зло кажется здесь мелким и незначительным. Горам нет дела до прихотей королей и принцев. Они стояли здесь до появления человека и будут стоять, пока солнце не погаснет и вечная тьма не опустится на планету.

Кебра принес ему миску с похлебкой, и они поели в не стесняющем никого молчании. Зубр, быстро покончив с ужином, взял старательский лоток и ушел вверх по ручью.

— Напрасный труд — тут нет золота, — сказал Кебра.

— Пусть его — все занятие.

— Ты все-таки думаешь, что за нами будет погоня?

— Да. Маликада так просто не сдается. Он пошлет за нами своих людей, я убью их — а чего ради? Ради чьей-то гордыни.

— Может, нам еще удастся уйти.

— Может быть. У меня не было новых видений, которые утверждали бы обратное. Но смерть где-то близко, Кебра — я чую ее.

Кебра промолчал, зная, что Ногуста редко ошибается в подобных делах.

К ним подошел Звездный, дышавший по-прежнему хрипло и с трудом. Ногуста погладил его, а Кебра сказал:

— Зубр-то прав, пожалуй. Пытаться уйти от погони, когда у тебя конь болен, не слишком разумно.

— За ним плохо ухаживали. Мой отец всегда следил за чистотой в конюшне, а он знал в этом толк. Да и застоялся он порядком.

— Я не то имел в виду.

— Знаю, дружище, — усмехнулся Ногуста. — Согласен, это неразумно, но если б мне сейчас дали выбирать, я сделал бы то же самое.

Ульменета смотрела из сада на крыше, как армия покидает город. Четыре тысячи дренайских пехотинцев шагали по трое в ряд, три тысячи вентрийских конников ехали попарно. Следом тянулись обозы и разобранные осадные машины. В Юсе стало известно, что кадийцы тоже выступили в поход, и Сканда поспешил двинуться им навстречу.