Дэвид Геммел - Великое заклятие

— Она умерла, твоя жена?

— Да. Как и вся моя семья. Я последний в роду. — Ногуста видел, что парню хочется сбежать, и старался отвлечь его. — Хочешь, фокус покажу?

— Хочу.

Ногуста снял с шеи талисман и накинул цепочку на голову Коналину. Голова сразу пролезла, и талисман улегся на груди.

— А в чем фокус-то? — спросил Коналин. Ногуста удивился, но виду не подал. Тут как раз вернулись девочки, и он подозвал их к себе.

— Попробуй надеть его Суфии, — сказал он Коналину. Тот снял с себя талисман, но попытка накинуть его на шею девчушке не увенчалась успехом: золотая цепь точно укоротилась вдруг на несколько дюймов.

— Ничего не понимаю.

— Теперь попробуй надеть на меня, — сказал Ногуста. Коналин попробовал, но цепочка, к его изумлению, опять оказалась коротка. — Значит, он теперь твой. Он выбрал тебя, — сказал Ногуста и повторил отцовские слова: — Его носил человек, который был выше любого короля, и ты, пока носишь его, должен всегда поступать благородно.

— А как я узнаю, благородно я поступаю или нет?

— Хороший вопрос. Я отвечу так: слушайся своего сердца. Не кради, не лги, не делай ничего из злобы и ненависти.

— Я постараюсь, — пообещал Коналин.

— У тебя получится, потому что ты избран. Этот талисман хранился в нашем роду много поколений и всегда сам выбирал своего владельца. Однажды, когда твои сыновья подрастут, ты покажешь им такой же фокус и посмотришь, кого он выберет.

— Почему ты не оставил его у себя? Ты еще в таком возрасте, что можешь жениться и завести сыновей.

— Сделанного не воротишь, и я даже рад. Ты славный парнишка, храбрый и умный. Если захочешь ехать со мной, мы построим дом вместе и пойдем искать лошадей.

— А Кебра тоже будет с нами?

— Надеюсь.

Снаружи донесся рев боевых рогов. Аксиана вышла из палатки в голубом шелковом платье, с высоко подобранными, оплетенными ниткой жемчуга волосами. Фарис так и ахнула, увидев ее. Королева подошла к Ногусте, прижимая к груди спящего сына.

— Если мне суждено умереть, то я хочу хотя бы походить на королеву.

Коналин ощутил тепло на груди. Талисман теперь светился ярко, и Коналин вдруг увидел воина в черных доспехах, идущего через руины.

— Что ты видел? — спросил Ногуста.

— Последнего из креакинов.

— Скоро он будет здесь.

— Ты знал об этом?

— Это было мое последнее видение. Теперь мой дар перешел к тебе. Используй его мудро.

— Тебе его не одолеть. Ты еще слаб из-за раны.

— Великое зло приближается к нам. Тебе понадобится все твое мужество — смотри же не теряй его. Слышишь меня, мальчик? Никогда не теряй мужества!

Вентрийская кавалерия появилась на холмах по обе стороны равнины — уланы в белых плащах и бронзовых шлемах, легкая конница с плетеными щитами и короткими копьями, конные лучники в ярко-красных рубахах, воины с мечами в черных плащах и тяжелых доспехах.

Дренайские солдаты ждали, не сходя с мест, уставив копья в небо, прикрываясь длинными прямоугольными щитами.

Белый Волк, глянув вправо и влево, испытал гордость за своих бойцов. Заходящее солнце зажгло горы и позолотило небеса. В центре вентрийского войска ехал на белом коне Анхарат-Маликада. Он поднял руку, собираясь бросить своих солдат в атаку.

— Готовьсь! — взревел Белый Волк.

Тысяча щитов взвились вверх, и тысяча копий вытянулись навстречу врагу — так, будто это проделал один человек.

Вентрийцы, медленно спускаясь с холмов, строились клином. Анхарат занял место в его голове.

Ульменета следила за ним с самого высокого места обвалившейся стены. Сосредоточившись, она черпала силу из земли и чувствовала, как та наполняет ее. Дрожь сотрясала ее тело, сердце билось все быстрее, а сила продолжала прибывать. Ульменета вскрикнула, когда страшная боль пронзила ей голову, но не стала перекрывать идущего из земли потока. Слезы хлынули, затуманив глаза. Ульменета воздела руки и послала на равнину огонь-халигнат.

Волна белого пламени прокатилась над головами дренаев и нахлынула на вентрийцев, не причинив им никакого вреда — только их кони заплясали в панике. Огонь дошел до Анхарата и заключил его в пылающую сферу, скрыв от войска. Мало-помалу огненный шар угас, и повелитель демонов, увидев, что конь его невредим, громко рассмеялся.

— Все в порядке, — сказал он своим офицерам. — Атакуйте и убейте их всех!

Никто не сдвинулся с места, а тот, что был ближе всех, уставился на Анхарата с ужасом.

— В чем дело, любезный? — Анхарат взглянул на других офицеров. Все они смотрели на него, и некоторые осеняли себя знаком Хранящего Рога.

Затем он увидел, что к нему идет Белый Волк в сопровождении Антикаса Кариоса и седого лучника Кебры.

— Смотрите, вот враг! — вскричал Анхарат, указывая на них, и только теперь понял, что так ужаснуло его сторонников. Серая, гниющая плоть сползала с его руки. Халигнат выжег чары, и тело Маликады быстро разлагалось.

— Это не Маликада, — объявил во весь голос Аитикас Кариос. — Это демон. Смотрите!

Всадники поворачивали коней прочь от Анхарата.

Солнце закатилось, и на небе появилась луна.

Анхарат широко раскинул свои мертвые руки и вдруг разразился хохотом. Тело Маликады лопнуло на нем вместе с одеждой. Голова раскололась от лба до подбородка, и в вечернее небо повалил черный дым. Он постепенно сгущался, образуя могучее туловище с двумя черными крыльями по бокам. Крылья захлопали, и чудовищная фигура поднялась над войсками.

Кебра, опомнившись первым, пустил в небо стрелу. Она вонзилась Анхарату в бок, но не остановила его полета.

Повелитель демонов миновал остатки городской стены и полетел к храму.

Антикас Кариос сдернул с седла какого-то кавалериста, вскочил на коня и сквозь ряды дренаев промчался в город. Существо на черных крыльях парило над самым храмом.

Демон опустил к земле когтистую руку, и алое пламя окружило здание кольцом двадцатифутовой вышины. Антикас попытался проскакать сквозь огонь, но конь его шарахнулся прочь. Он соскочил и побежал к храму. Пламя тут же охватило его рубашку. Он отскочил и стал кататься по земле. Двое солдат, поспешив к нему, накрыли его своими плащами и затушили огонь.

Подняв глаза, Антикас увидел, как крылатый демон влетел через окно в храм.

Ногуста стоял на помосте. Футах в тридцати слева была палатка королевы и вход в купальню, в ста футах впереди находилась парадная дверь. Ногуста смотрел на высокие окна над ней, зная, что враг появится оттуда.

Королева с ребенком на руках поднялась к нему. Она вновь обрела свою величественную осанку, и в ней чувствовались обновленные гордость и сила. Ногуста поклонился ей.

— Благодарю тебя за верную службу, — сказала она. — И прошу простить, если во время путешествия я могла показаться неблагодарной.