Дэвид Геммел - Призраки грядущего

— Может, оно и так, — согласился Чареос, — но ты уже не молод. Сколько тебе, пятьдесят?

— Сорок восемь. Это еще не старость.

— Это больше, чем было Калину в Бел-Азаре. А разве ты не советовал ему отправиться домой и предоставить воевать молодым?

— Я просто шутил. И я тогда еще не знал того, что знаю теперь. Боги, Чареос, должно же в жизни быть хоть что-то для меня!

Чареос растянулся на стуле, протянув ноги к огню.

— У меня есть сейчас одно дело, — сказал он. У Бельцера заблестели глаза.

— Расскажи!

— Я помогаю молодому Киаллу освободить женщину, похищенную надренами.

— Благородную даму? Принцессу?

— Нет, деревенскую девушку, дочь свинопаса.

— Что такое? В чем же тут доблесть? Надрены воруют женщин веками. Кто воспоет спасение дочери свинопаса?

— Никто — но если ты предпочитаешь остаться здесь и колоть дрова...

— Я этого не говорил — нечего мне подсказывать. Чья шайка ее украла?

— Неизвестно.

— А в какое становище они направились?

— Тоже не знаем.

— Если ты смеешься надо мной, я тебе шею сверну. А что же вам известно?

— Что она похищена. Остается только найти ее и вернуть обратно.

— Тебе нужен Покрытый Узорами — а он ушел. Может, его уже и в живых-то нет.

— Я тоже о нем думал, — кивнул Чареос. — Я поеду в Долину и поищу его — если ты не предложишь ничего получше.

— Что угодно лучше, чем это. Они снимут с тебя голову и высушат, чтобы носить на поясе. Ты даже их языка не знаешь.

— Зато ты знаешь.

— Мне надо еще выпить, — заявил Бельцер и вывалился из комнаты.

— Кто такой этот Покрытый Узорами? — спросил Киалл. — И что это за Долина?

— Врата в иной мир, — ответил ему Финн. — И только умалишенный отважится соваться туда. Что ты затеял, Чареос? Ничья нога не ступает в эту Долину.

— Что поделаешь, Финн. Мы не сможем выполнить то, что задумали, пока не найдем человека, способного странствовать путями духа. А известен ли тебе хоть один такой же, как Окас?

— Нет, — признался Финн. — Но Долина? Я даже ради спасения собственной души не пошел бы туда. И Бельцер не пойдет. Там не любят непрошеных гостей.

— Я с тобой, — заявил Киалл. — Я пойду куда угодно, лишь бы найти Равенну.

— А ведь и мы когда-то были такими, — задумчиво произнес Финн. — Это просто диво, Мастер, что мы еще живы. Но если тебе неймется умереть, почему бы просто не прыгнуть с утеса или не вскрыть себе вены острым ножом? Покрытые Узорами убьют тебя медленно — сам знаешь.

— Прекрасно знаю, Финн, — улыбнулся Чареос, — и без Бельцера туда не пойду. Окас почему-то питал к нему привязанность.

— Возможно, тут все дело в запахе. Окас — единственный известный мне человек, от которого воняло еще хуже, чем от нашего великана. Но так оно или нет, меня туда калачом не заманишь.

— Что же там такого страшного? — спросил Киалл. Финн почесал бороду.

— По словам Окаса, это жаркая страна, и там водятся звери, которые едят человеческое мясо. А тамошние жители снимают с врагов головы и высушивают их с помощью волшебства. Лет двадцать назад один дворянин — его звали Карсис — отправился с небольшим отрядом в эту Долину, и их высушенные головы насадили на пики у входа. Десять лет эти головы подстерегали неосторожных путников. Я сам видел их как-то раз — и слышал. Они вещали об ужасах ада.

— Но теперь их там нет? — спросил Киалл.

— Нет. Регент послал туда уланов — они развели большой костер и сожгли головы.

— А Покрытые Узорами приходят на наши земли?

— Иногда приходят. Тогда люди запираются в своих домах и бодрствуют всю ночь с мечами и луками наготове. Ты еще не раздумал ехать туда?

Киалл сглотнул.

— Я пойду куда угодно, если потребуется.

— Герой, да и только, — хмыкнул Финн.

Дверь открылась, и вошел Бельцер с двумя кувшинами пива.

— Я иду с тобой, — объявил он Чареосу.

— А этот просто дурак, — отозвался Финн.

Солдаты вырыли мелкий ров в полумиле от поселка и побросали туда тела надренов, сняв с них доспехи и оружие. Одиннадцать погибших солдат завернули в одеяла и бережно уложили в повозку, чтобы с почестями похоронить в Тальгитире.

Салида приказал забросать надренскую могилу камнями, чтобы волки и лисицы не разрыли ее. Уже смеркалось, и он устал до крайности. Семеро из тех, кого он потерял, были еще совсем зелеными новичками и четверо — закаленными ветеранами. В числе этих четверых был его денщик Кафес, прыткий, веселый малый. В Тальгитире у него осталась жена и пятеро сыновей, и Салиду ничуть не радовало предстоящее посещение этого дома. Он обернулся на стук копыт и увидел Чареоса, скачущего к нему на огромном сером жеребце. Чареос спешился и подошел к капитану.

— Я хотел удостовериться, что у вас не осталось сожалений относительно меня.

Салида заглянул в его темные глаза, но не сумел прочесть его мыслей.

— Не осталось, — сказал он, и Чареос кивнул:

— Ты хороший человек, Салида. Вот — я принес тебе саблю Логара. — Чареос подал ножны капитану и достал из седельной сумки мех с вином и две медных, обтянутых кожей чаши. — Выпьешь со мной?

— Не откажусь. Только отойдем. Тут разит смертью — я уже весь пропитался ее запахом.

— У тебя усталый вид. Я думаю, не только бой в этом повинен?

Они отошли к куче валунов и сели. Салида снял с себя железный панцирь и положил рядом.

— Нет, не только. Я теперь семейный человек, Чареос. Были времена, когда я верил, что солдаты могут что-то изменить. — Он принял чашу с красным вином и пригубил ее. — Но теперь у меня трое сыновей и красавица жена. Надиры между тем опять собирают войско, скоро они перевалят через горы и уничтожат Готир. Что станется тогда с моими сыновьями и с их мечтами?

— Может, надиры еще и не придут. Готир перестал быть богатой страной, им нечем здесь поживиться.

— Они видят смысл жизни не в наживе, а в войне. А что мы можем противопоставить им? Наша армия урезана до двух тысяч человек. Мы даже Бел-Азар теперь не смогли бы удержать. — Салида допил свое вино и снова протянул чашу. Чареос молча наполнил ее. — Не вовремя я родился, вот что, — с натянутой улыбкой сказал Салида. — Мне бы быть офицером в те дни, когда Готир занимал надирские земли до самых Дельнохских гор.

— Все идет по кругу, — сказал ему Чареос. — У готиров были свои времена, так же как и у дренаев и вагрийцев. Теперь мы живем во времена надиров. Но и они пройдут, и какой-нибудь офицер будет сидеть в последнем укреплении надирской империи, сетуя на судьбу и спрашивая себя, что станется с мечтами его сыновей.

— Скорее бы он пришел, этот день, — усмехнулся Салида. — Правду ли говорят, что ты — дренайский князь?

Чареос улыбнулся и подлил себе вина.

— Так уверяют сказители.

— Ты не думал о том, чтобы вернуться на родину?