Дэвид Геммел - Друсс-Легенда

Зибен отстегнул перевязь с ножами и повесил ее на спинку стула. Огонь разгорелся, и он подложил в очаг несколько поленьев из корзины. Шли часы, в гостинице все затихло, и только треск горящего дерева нарушал тишину. Зибен устал, но спать не ложился.

Через некоторое время на лестнице послышались тихие шаги. Зибен взял один из ножей, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Семеро мужчин столпились в конце галереи перед дверью их прежней комнаты. Их сопровождал хозяин гостиницы. Они распахнули дверь и вломились внутрь, но тут же вышли. Один взял хозяина за ворот и притиснул к стене. Тот залепетал что-то, и до Зибена донеслось:

— Были тут... честно... жизнью детей... не заплатили... Неудачливые убийцы, швырнув хозяина на пол, спустились по лестнице и удалились в ночь.

Зибен закрыл дверь, вернулся к огню и уснул.

Борча безмолвно слушал, как Коллан распекает людей, посланных на розыски Друсса. Они стояли пристыженные, понурив головы.

— Сколько ты уже у меня, Котис? — спросил Коллан одного из них зловеще тихим голосом.

— Шесть лет, — ответил Котис, высокий, плечистый и бородатый. Борча помнил, как побил его в кулачном бою, — это заняло не больше минуты.

— Шесть лет. За это время ты должен был видеть, как я поступаю с теми, кем недоволен.

— Я это видел. Но нас туда направил старый Том. Он клялся, что они остановились в «Костяном дереве», и они правда были там, но после боя с Борчей скрылись. Наши люди и теперь ищут их — завтра они непременно найдутся.

— Тут ты прав. Они найдутся, когда заявятся сюда!

— Вы могли бы вернуть ему жену, — заметил Бодасен, растянувшийся на кушетке в дальнем углу.

— Я не возвращаю женщин — я их отбираю! Притом я не знаю, о которой из этих красавиц идет речь. Почти всех, кого мы взяли, этот сумасшедший освободил, напав на лагерь. Должно быть, его женушка воспользовалась случаем, чтобы сбежать от него.

— Не хотел бы я, чтобы такой молодчик охотился за мной, — сказал Борча. — Я никого еще так не молотил, а он остался на ногах.

— Эй, вы, ступайте обратно в город. Обыщите все гостиницы и кабаки около гавани. Далеко они уйти не могли. И вот что, Котис: если он в самом деле заявится сюда, тебе не жить!

Люди Коллана вывалились вон. Борча, стараясь улечься поудобнее, застонал на боку от боли. Ему пришлось отказаться от участия в дальнейших поединках, и это ранило его гордость. Но молодой драчун вызывал у него невольное восхищение: Борча и сам бы ради Карии вышел против целой армии.

— Знаешь, что я думаю?

— Что? — огрызнулся Коллан.

— Я думаю, это и есть та колдунья, которую ты продал Кабучеку. Как ее звали?

— Ровена.

— Ты с ней спал?

— Не трогал я ее, — солгал Коллан. — И как бы там ни было, теперь она продана Кабучеку. Он дал за нее пять тысяч серебром — вот так-то. Надо было запросить с него десять.

— Ты сходил бы к Старухе, — посоветовал Борча.

— Мне не нужна гадалка, чтобы знать, как разделаться с каким-то деревенщиной, как ни горазд он махать топором. Однако к делу. — Коллан обернулся к Бодасену: — Ответ на наши требования вы еще не могли получить — зачем же вы пришли?

Вентриец улыбнулся, сверкнув зубами в черной бороде.

— Я пришел потому, что сказал молодому воину, что мы знакомы, и предложил похлопотать за его жену. Но если она уже продана, то я понапрасну потратил время.

— Вам-то что за дело до нее?

Бодасен встал и набросил на плечи черный плащ.

— Я солдат, Коллан, — вы тоже им были когда-то. И знаю толк в людях. Жаль, что вы не видели, как он дрался с Борчей. Зрелище было не из приятных — жестокое и даже пугающее. Вы имеете дело не с деревенщиной, а с беспощадным убийцей. Я не верю, что ваши люди способны его остановить.

— Да вам-то какая печаль?

— Вентрия нуждается в вольных мореходах, а вы — связующее звено между мною и ими. Не хочу, чтобы вы скончались раньше времени.

— Я тоже воин, Бодасен.

— Это так. Но вспомним то, что нам известно. Хариб Ка, судя по рассказам его людей, послал в лес шестерых. Они не вернулись. Я говорил нынче с Друссом — он сказал, что убил их, и я ему верю. Потом он напал на лагерь, где было сорок вооруженных воинов, и обратил их в бегство. Сегодня он сразился с Борчей, которого многие, и я в том числе, считали непобедимым. Те подонки, которых вы послали его искать, вам не помогут.

— Ничего. Если он убьет их, его схватит городская стража. А мне остается провести здесь всего четыре дня до отплытия в порты вольных мореходов. Но вы, кажется, хотите предложить мне какой-то совет?

— Да, хочу. Выкупите эту женщину у Кабучека и верните ее Друссу. Выкупите или украдите — как угодно, но верните ее.

Вентриец отвесил Коллану легкий формальный поклон и вышел.

— На твоем месте я бы послушал его, — сказал Борча.

— Молчи! — рявкнул Коллан. — Он что, окончательно повредил тебе мозги? Ты не хуже меня знаешь, что держит нас на верхушке этой навозной кучи. Страх, трепет, порой даже ужас. Что станет с моей репутацией, если я отдам обратно похищенную женщину?

— Ты совершенно прав, — сказал Борча, вставая, — но репутацию можно восстановить, а вот жизнь — вряд ли. Он сказал, что оторвет тебе голову, — так вот, он может.

— Я никогда не видел тебя напуганным, дружище. Я думал, ты невосприимчив к страху,

— Да, Коллан, я не из слабых, — улыбнулся Борча. —Такова моя репутация, и я пользуюсь ею, потому что так проще. Но если я увижу, что на меня бежит бык, я отойду в сторону, или убегу, или залезу на дерево. Сильный человек всегда знает, где его предел.

— Я вижу, этот Друсс помог тебе определить, где твой, — хмыкнул Коллан.

Борча вышел из дому и побрел по северному кварталу. Улицы здесь были шире и обсажены деревьями. Мимо прошел ночной дозор, капитан отдал честь, узнав первого бойца.

«Я уже не первый, — подумал Борча. — Настал черед Грассина пожинать овации — до будущего года».

— Но я еще вернусь, — прошептал Борча. — Непременно вернусь. Это все, что у меня есть в жизни.

Зибена одолевали сны. Он плавал в голубом озере, оставаясь сухим, он гулял по цветущему острову, не чувствуя земли под ногами, он лежал на атласных простынях рядом с мраморной статуей — от его прикосновений она оживала, но оставалась холодной.

Он открыл глаза, и сны отлетели прочь. Друсс еще спал. Зибен встал со стула и расправил плечи, глядя на спящего воина. Швы на бровях Друсса вздулись, на веках запеклась кровь, нос распух и побагровел. Но лицо, несмотря на все увечья, дышало силой, и Зибен вздрогнул, ощутив почти нечеловеческую мощь.

Друсс застонал и открыл глаза.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил поэт.

— Так, будто по мне проскакал конь. — Друсс слез с постели и налил себе воды.

В дверь постучали. Зибен встал и вынул нож.