Дэвид Геммел - Друсс-Легенда

Кинжал сверкнул при свете огня. Император не успел ни защититься, ни вскрикнуть — клинок вошел ему меж ребер прямо в сердце.

Боли не было, была свобода. Император обмяк, прислонив голову к плечу Аниндаиса. Тот погладил его по волосам, и это было последнее, что Назрин испытал в жизни, — последнее утешение.

Аниндаис оттолкнул от себя труп и встал. Из мрака вышла старуха, одетая в плащ из волчьих шкур. Став на колени у тела, она погрузила костлявые пальцы в кровь и облизнула их.

— Ах, эта кровь королей! Она слаще вина.

— Хватит этого, чтобы принести жертву? — спросил Аниндаис.

— Для начала сойдет. — Старуха вздрогнула. — Холодно здесь, не то что в Машрапуре. Я, пожалуй, вернусь туда, когда все будет кончено. Скучаю по дому.

— Как ты его убьешь? — спросил Аниндаис.

— Вдохнем в это дело поэзию. Он принадлежит к дому, в гербе которого значится медведь, и я пошлю к нему Калита.

Аниндаис облизнул сухие губы.

— Но ведь Калит — всего лишь страшная сказка?

— Хочешь увидеть его собственными глазами? Могу устроить.

— Нет-нет, я тебе верю.

— Ты мне нравишься, Аниндаис. В тебе нет ни единой хорошей черты — это редкость. Поэтому я сделаю тебе подарок и ничего не возьму взамен. Оставайся со мной, и ты увидишь, как Калит убьет вентрийца. Пойдем.

Аниндаис последовал за ней к серой скале. Старуха сделала знак рукой, и скала превратилась в дым. Взяв генерала за руку, Старуха ввела его внутрь.

Аниндаис отпрянул, увидев перед собой длинный темный туннель.

— Ни единой добродетели — ты даже мужества лишен. Пока я рядом, воин, ничего худого с тобой не случится.

Идти было недалеко, но для Аниндаиса путь длился вечность. Он знал, что они идут через чуждый ему мир. В отдалении слышались нечеловеческие крики. Громадные летучие мыши кружили в пепельном небе, и не было видно ни одного живого растения. Старуха провела его по узкому мосту над бездной. За мостом тропа разделилась надвое. Старуха свернула налево и пришла к пещере, которую стерег трехглавый пес. Он отступил прочь, и они прошли. Круглая пещера была заполнена томами и свитками. С потолка на крюках свисали два скелета, скрепленные золотой проволокой. На длинном столе лежал труп со вскрытыми грудью и животом. Сердце покоилось рядом, словно серый камень величиной с человеческий кулак.

Старуха вяла его в руки.

— Вот она, тайна жизни. Четыре желудочка и некоторое количество клапанов, артерий и вен. Насос, а не вместилище души. — Аниндаис промолчал. — Кровь проходит через легкие, насыщаясь воздухом, и распределяется по желудочкам и предсердиям. Насос — и больше ничего. О чем это я? Ах да, Калит. — Старуха шмыгнула носом и бросила сердце обратно на стол. Оно ударилось о труп и скатилось на пыльный пол. Старуха извлекла с верхней полки какую-то книгу и стала листать пожелтевшие страницы. Потом развернула книгу на втором столе и села перед ней. Левая страница была исписана мельчайшими буквами. Аниндаис не мог их прочесть, но на правой странице был изображен огромный медведь со стальными когтями, огненными глазами и клыками, источающими яд.

— Это создание рождается из земли и огня, — сказала Старуха — и нужна большая сила, чтобы вызвать его. Для этого-то мне и понадобится твоя помощь.

— Но я не умею колдовать.

— Этого и не требуется. Я буду говорить, а ты повторяй за мной.

Она провела его в глубь пещеры, к каменному алтарю, окруженному прикрепленной к сталагмитам золотой проволокой. Старуха велела Аниндаису переступить через проволоку и стать в кругу у алтаря, где стояла серебряная чаша с водой.

— Смотри в воду и повторяй за мной.

— А ты почему осталась снаружи?

— Там негде сесть, а мои старые ноги устали. Начнем.

Оликвар первым из Бессмертных увидел Друсса, идущего вниз с холма. Когда это произошло, солдат сидел на перевернутом бочонке, штопая чулок. Он вскочил, отложил свое рукоделие и окликнул Друсса по имени. Слышавшие это солдаты подняли головы, а Оликвар бросился Друссу навстречу и крепко обнял его.

Сотни воинов собрались вокруг, вытягивая шеи, чтобы разглядеть знаменитого императорского бойца, который дерется, как десять тигров.

Друсс усмехнулся старому товарищу.

— Что-то у тебя в бороде стало больше седины, чем мне помнится.

— Я старался, — засмеялся Оликвар. — Ох, дружище, до чего же я рад тебя видеть!

— Ты без меня скучал?

— Да нет, скучать было некогда. — Оликвар кивком указал на стены Реши. — Они хорошо дерутся, эти наашаниты. У них тоже есть знаменитый боец, славный воин: Мишанек.

Улыбка сошла с лица Друсса.

— Посмотрим, какой он боец.

Оликвар повернулся к Зибену и Эскодасу:

— Мы слышали, что вам не пришлось освобождать нашего друга — он сам прикончил убийцу Кайивака, а заодно и половину его людей. Правда это?

— Погоди, я тебе об этом спою, — пообещал Зибен.

— В песне будут и драконы, — улыбнулся Эскодас. Оликвар провел всех троих сквозь отряды примолкших воинов к шатру на берегу реки. Усадив их там, он достал кувшин вина и несколько глиняных кубков.

— А ты похудел, — сказал он, глядя на Друсса, — и глаза у тебя усталые.

— Налей мне, и они снова заблестят. Откуда эти черные плащи и шлемы?

— Мы теперь зовемся Бессмертными, Друсс.

— Ты что-то не похож на бессмертного, — заметил Друсс, глядя на окровавленную повязку на правой руке Оликвара.

— Это только звание — но звание почетное. Двести лет Бессмертные были отборной гвардией императора. Туда попадали только лучшие из лучших. Но около двадцати лет назад командир Бессмертных, Вуспаш, поднял мятеж, и полк был распущен. Теперь император создал его заново — из нас! Это большая честь — войти в число Бессмертных. Да и жалованье нам платят двойное! — подмигнул Оликвар.

Наполнив кубки, он раздал их новоприбывшим. Друсс осушил свой одним глотком, и Оликвар налил ему еще.

— Как идет осада? — спросил Друсс.

— Мишанек держит оборону. Это настоящий лев, Друсс, неутомимый и беспощадный. Он победил Бодасена на поединке. Мы уж думали, что войне конец, ан нет. Император со своей стороны поставил двести повозок с провизией — у них в Реше голод. А они в случае победы Бодасена обещали открыть ворота, но с условием, что наашанитам позволят уйти беспрепятственно.

— Неужто он убил Бодасена? Тот так мастерски фехтовал.

— Нет, не убил, только ранил в грудь. Смертельный удар он не стал наносить. Первые пятьдесят повозок отправили час назад, остальные подойдут к ночи. Теперь нам придется подтянуть пояса.

— Почему же он не убил его? — недоуменно спросил Зибен. — Горбен мог бы отказаться от доставки еды — ведь поединки всегда заканчиваются смертью?

— Так-то оно так, но этот Мишанек не такой, как все.