Антон Грановский - Плащаница колдуна

– Может, заставим его еще раз туда шагнуть? – предложил Прошка. – Тогда узнаем наверняка.

– Я те шагну! – рассердился Хомыч. – Я тебя самого туда кину!

– У тебя «кидалка» не выросла, чтоб меня кидать, – с вызовом проговорил мальчишка.

– Это у меня-то не выросла? Ах ты, птенец бесхвостый, да я тебя…

– Тихо, – оборвал его Глеб. – Тихо все!

Воцарилось молчание. Глеб внимательно вслушался в звуки леса.

– Что ты слышишь, Первоход? – с любопытством спросил Лагин.

Глеб ему не ответил. Взглянул на Диону и прищурил карие недобрые глаза:

– Ты ведь тоже это слышишь, верно?

– Да, – отозвалась Диона.

– И я тоже слышу! – возбужденно сообщил Прошка. – Вроде как барабаны стучат, да?

По-прежнему глядя на Диону, Глеб сухо осведомился:

– Боевой сигнал?

Девушка покачала головой:

– Нет. Благодарят богов за удачную охоту.

– Утащили из села очередного младенца и собираются его сожрать?

Диона сдвинула брови.

– Каждый хочет выжить, – сказала она. – И каждый выживает, как может.

– Ценой чужой жизни?

– Если это единственная цена, то да. Совсем недавно ты убил медведя-кодьяка, помнишь?

– Это не одно и то же, – возразил Глеб.

Диона усмехнулась:

– Объясни это его семье.

Глеб сдвинул брови и отвернулся.

– Лагин, – окликнул он ученого мужа, – ты склянку не потерял?

– Нет. – Ученый муж опустил котомку на землю, ослабил шнур и, порывшись в ее утробе, извлек на поверхность стеклянную бутылочку. Протянул ее Глебу. – Наберешь? Или хочешь, чтобы я сам это сделал?

Глеб молча взял бутылочку и шагнул к голодной прогалине. Лагин, Диона, Прошка и Хомыч с замиранием сердца следили за тем, как Глеб набирает в бутылочку ядовитую грязь.

Когда он заткнул бутылочку притертой пробкой и отошел от прогалины, все вздохнули облегченно.

– Держи, Эйнштейн! – сказал Глеб, протягивая бутылочку с грязью Лагину. – Только поаккуратнее с этим.

Ученый муж с величайшей осторожностью принял бутылочку из рук Глеба и вложил ее в небольшой медный кувшинчик. Затем плотно закрыл кувшинчик навинчивающейся крышкой и положил его в сумку.

– Ну, вот, – удовлетворенно проговорил он и посмотрел на Глеба сияющими глазами. – Важное дело мы сделали, Первоход!

– И на что тебе эта грязь? – спросил Прошка, равнодушно почесываясь.

– Исследовать ее буду, – уклончиво ответил Лагин. – Хочу узнать, отчего она такая злая да голодная.

– Известно отчего, жрать хочет. В этом лесу все друг друга жрут. Да и не только в этом лесу. Все наше княжество – сплошное Гиблое место. Дядя Первоход, далеко еще до Кишеня?

– Нет.

– А мы его обойдем? – поинтересовался Лагин.

– Нет, – снова сказал Глеб. – Пойдем через Кишень.

– Но ведь там чудовища!

Глеб мрачно усмехнулся.

– Верно, чудовища. Но другого пути нет. В лесу – голодные прогалины. Вертуны на излогах буйствуют.

– Вертуны?

– Что-то вроде призраков из черной пыли, закрученной в вихрь, – объяснил ученому мужу Глеб. – Нападет на тебя такой вертун, закрутит и будет кружить с бешеной скоростью, пока голова не отлетит.

– И что же, на вертуна нет никакой управы?

– Ну, кое-что, конечно, есть. Можно поймать вертуна в липкую сеть. Но не всегда срабатывает.

– Липкая сеть? А что это?

– Кудесная вещь. Она редко попадается в Гиблом месте, но кое у кого имеется.

– А у тебя?

Глеб усмехнулся:

– И у меня тоже. Но даже с сетью рисковать башкой не стоит. Нелюдя можно убить, а вертуна – только сдержать на время.

– А ты предпочитаешь убивать? – поинтересовалась, прищурив синие глаза, Диона.

Глеб выдержал ее взгляд и спокойно ответил:

– Когда дело касается темных тварей, то да.

Диона отвернулась. Помолчала несколько секунд и обиженно проговорила:

– Я ушла из Гиблого места, чтобы больше не видеть лиходейства и жестокости. Но в вашем мире всего этого еще больше, чем у нас.

Глеб нахмурился, но не нашелся, что сказать.

В Кишень вошли молча. Лагин, Хомыч и Прошка были поражены величием древних развалин. Огромные подклеты, полуразрушенные белокаменные стены, остатки храмов и башен – все это не могло не впечатлить.

– Муляжи Святой Руси, – с горькой усмешкой пробормотал Глеб.

У него, как это бывало каждый раз, когда он входил в Кишень, щемило сердце. Там, в начале двадцать первого века, такой Руси не знают. Они думают, что тут жили дикари с каменными топорами. А ведь этому великолепию уже сейчас сотни лет. Какие же герои жили здесь?.. И как странно, что эти герои превратились в жалкую кучку выродков, прячущихся под землей.

Глеб тряхнул головой. Опять всякая чепуха в башку лезет.

– Кишень – очень опасное место, – предупредил он всех.

– Опасное? – удивленно проговорил Прошка. Он повертел головой: – Но ведь здесь никого нет!

– Они здесь, – проронил Глеб. – Только мы их не видим.

– Почему ж не нападут открыто? – поинтересовался Лагин.

– Нелюдь никогда не нападает открыто. Она убивает исподтишка. Держитесь от меня в двух саженях и ступайте по моим следам. Если со мной что-то случится, на помощь не спешите – поворачивайтесь и бегите отсюда прочь.

– Как же это? – удивился Хомыч. – Нешто мы тебя оставим?

– Вы не знаете законов этого места и можете попасть в беду, – терпеливо разъяснил Глеб. – Без вас мне будет сподручнее. Сделаете, как я велю?

Спутники Глеба медлили с ответом.

– Сделаете или нет? – снова спросил он.

– Сделаем, – ответил за всех Лагин.

Глеб облегченно вздохнул: слава богу. Когда в Кишене незнающий человек бросается тебе на помощь, считай, что ты уже мертвец, да и он тоже. Гиблое место не любит порывистых, самонадеянных и неосторожных.

Глеб поправил на поясе меч и посмотрел на простершийся перед ним город-призрак. Как всегда, когда Глеб смотрел на Кишень, по спине у него пробежал неприятный холодок. За каждым камнем и подклетью ему чудилась опасность. И не зря чудилась. Глеб знал шестерых ходоков, которые сложили головы в Кишени. Каждый из них до последнего мгновения был уверен, что держит ситуацию в своих руках.

Ходок Бобрыня, Лешев сын, погладил по голове приблудившегося щенка. Тот повилял хвостом, полизал ему руку, а потом вдруг взвился в воздух и вырвал Бобрыне кусок горла.

Ходок Ведан провалился в яму, и кто-то опустил ему сверху лестницу. Ведан ухватился руками за лестницу, а она оказалась обмазанной грязью из голодной прогалины. Пальцы ходока задымились и оплавились, как свечные огарки, а сам он помер от боли.

Ходок Мончук Малый решил сократить путь и полез на подклеть. Тут же из земли выскочили острые железные прутья и разорвали Мончука на куски.

Ходоку Пакомилу размозжило голову упавшим сверху камнем, но откуда свалился камень, было непонятно, так как над головой Пакомила зияло лишь багровое небо.