Андрей Смирнов - Безумная роща

Мъяонель остановился чуть ниже Селкет и посмотрел туда, куда смотрела она: а взгляд ее вот уже целую вечность был обращен к одному лишь беспредельному небу. Так прошло некоторое время – может быть, часы, может быть, дни. В этом месте трудно было измерить время: солнце здесь никогда не появлялось, ибо это было небо Хеллаэна, луна была видна редко – и лишь звездный купол продолжал свое медленное, незаметное вращение.

Сказала Селкет беззвучно:

– Недавно здесь был Гасхааль. Он сказал, что ты был лишен сердца.

– Был, – согласился с Селкет Мъяонель.

– Зачем ты это сделал? – Спросила Селкет.

– Я потерял себя для того, чтобы найти себя.

Некоторое время Селкет молчала, а затем произнесла:

– Ты прав. Посмотри на меня. Что ты видишь?

– Я вижу Селкет, – ответил Мъяонель.

– Смотри не на суть, а на форму, – сказала ему Селкет.

– Разве она важна?

– Сейчас – да.

– Я вижу существо, в котором соединяются черты женщины, кошки и скорпиона. Еще мне кажется, что тебе было бы трудно сбросить эту оболочку и принять какой-нибудь иной вид. Почему это так? Что тебя связало? Ведь прежде…

– Ты видишь существо, не пожелавшее изменяться, – сказала ему Селкет. – Существо, не пожелавшее терять ничего из того, чем оно обладало изначально.

– Я помню, хотя и смутно, времена, когда у нашего народа еще не было плотских оболочек, – сказал Мъяонель. – Я помню, что по своему желанию мы могли становиться различными стихиями – водой, огнем, ветром, землей. Потом, когда возникла телесная жизнь, мы стали столь же легко принимать облики животных, людей и растений. Впоследствии этот дар многими был утрачен. Ты не захотела терять его? Желала быть всем сразу?

– Да, – сказала Селкет, – не хотела – но все равно обросла плотью. Желая получить все сразу, я стала существом, в котором соединились черты женщины, кошки и скорпиона. Прочие лучше приспособились к этому миру, чем я. Они научились отказываться – и ты, судя по твоему рассказу, также вполне постиг это искусство. А ведь без этого искусства невозможно никакое изменение.

– Может быть, – сказал Мъяонель. – Но есть существа, меняющиеся куда как быстрее, чем я. У меня была возлюбленная, с которой я расстался, когда потерял сердце. Спустя некоторое время ко мне пришла женщина, во всем похожая на нее и попросила меня об одной услуге – и я выполнил ее просьбу, полагая, что имею дело со своей бывшей возлюбленной. Но впоследствии оказалось, что это не она сама, а ее правнучка. Что же касается женщины, которую я знал, то она давным-давно – по людским меркам – умерла. И все же я пребуду, когда умрет и эта женщина, и ее правнучка, и когда сгинет народ, который, возможно, выйдет из ее лона. Ты же останешься, когда сгину и я, и те, кто наследует мой титул.

– Возможно, – согласилась Селкет. – Но возможно, что и нет. Где ясноглазый ангел Рафаг? Где Гасхааль, этот смешной вороненок? Где Эмерхад, юный мудрец, знавший все языки Сущего?

– Рафаг умер у меня на руках, – сказал Мъяонель, – а что случилось с этими двумя?

– То же, – сказала Селкет, – что случилось со многими другими и случится с еще более многими – людьми, Лордами, богами.

Сказал Мъяонель:

– Пока что меня интересуют только эти двое.

– Если это так, – ответила ему Селкет, – то узнай об их судьбе сам.

– Ты упрекаешь меня за то, что я уже давно не видел никого из них и не спешил узнать, что сделало с ними время?

Сказала Селкет:

– Да. Упрекаю. Однако в том, что случилось с этими двумя, есть и моя вина. Я не предостерегла Гасхааля так, как следовало бы предостеречь его и не помогла так, как могла бы.

Сказал Мъяонель:

– Тогда предостереги меня и окажи мне помощь, которую не оказала Гасхаалю.

Когда он сказал это, отвратила Селкет свой взгляд от звездного неба и впервые посмотрела на родственника.

– Хорошо, – произнесла она, – я помогу тебе. Когда за твоей душой и Силой явится один из Стражей – позови меня.

С тем Мъяонель покинул ее и спустился вниз. Применив волшебство, он хотел отыскать Гасхааля или Эмерхада, однако не нашел ни того, ни другого. Тогда он соткал волшебную дорогу и отправился на Вороний Остров, где, как ему было известно, с некоторых пор жил Гасхааль.

Великое запустение обнаружил он на том Острове. Большая роща, прежде окружавшая замок Вороньего Лорда, сильно поредела, а что до самого замка, то на его месте громоздились лишь обломки больших каменных плит, скрытые, впрочем, уже землей и пылью. Несколько ворон перелетали с места на места в том лесу, лишенном какой бы то ни было иной живности.

– Привет, – сказал Мъяонель одной из ворон.

Сказала ворона Мъяонелю:

– Кто ты такой и что тебе здесь нужно?

Сказал Мъяонель:

– Мое имя – Мъяонель. Я пришел в гости к вашему хозяину.

Сказала ворона:

– Его сейчас нет на острове.

Спросил Мъяонель:

– Что с ним случилось? Где он сейчас?

– Ушел, – отвечала ворона.

– Он не сказал, куда? – Спросил Мъяонель.

– Не сказал.

– Когда он вернется?

Передернула ворона крыльями и бросила:

– Не знаю.

– Понятно, – сказал Мъяонель. И, помолчав, спросил:

– Кто его убил?

Встопорщила ворона перья и прокаркала разгневанно:

– Его нельзя убить, недоумок! Хозяин наш – вечен!

– Извини, – сказал Мъяонель вороне и пошел обратно к краю острова, размышляя о том, куда отправиться дальше и где искать Эмерхада.

Однако, та ворона, с которой он разговаривал (а может быть, другая – кто знает?) полетела за ним следом и уселась на дерево, мимо которого он проходил.

– Эй, проходимец! – Окликнула его ворона. – Ты-то сам кто такой?

Сказал Мъяонель:

– Я – Лорд. Иначе зовут меня и подобных мне Обладающими Силой. Еще называют нас Повелителями Стихий. Титул мой – Хозяин Безумной Рощи. Есть у меня и второй титул – Владыка Бреда.

Сказала ворона:

– Это все ерунда. Сколь ничтожно, никчемно, бесполезно колдовство, которым ты обладаешь! А вот скажи, известна ли тебе Истина?

Сказал Мъяонель:

– Нет, не известна. Хотел бы я постигнуть Истину, однако полагаю, что вряд ли это возможно.

– Возможно, – уверенно сказала ворона. – И возрадуйся, ведь ты – в числе немногих, кому выпала столь необыкновенная, немыслимая, восхитительная удача!

Сказал Мъяонель:

– Какова же, по-твоему, Истина?

– Я знаю ее, – ответила ворона, – однако никакой язык не способен описать Истину. Стань одним из нас – и узнаешь ее.

Спросил Мъяонель:

– Ты предлагаешь мне стать вороной?

Сказала ворона:

– Да. Это – наикратчайший (и единственный) путь к постижению Истины и обретению подлинного смысла существования… Итак, ты согласен?

Сказал Мъяонель:

– Нет.

– Отчего же? – Спросила тогда ворона.

Сказал Мъяонель: