Маргарита Епатко - Сын ведьмы

– На кого похож? – спросил Егор.

– Да на отца своего. Просто копия, как я его последний раз видела, ирода.

– Ба, ты что говоришь. При чем тут мой отец? Почему ты его оскорбляешь и вообще… – Егор окончательно разозлился.

– Так ведь ты с ним идешь драться, милый, – неожиданно появившийся старик-домовик усадил его обратно на лавку.

– Он же умер? Мама говорила. Мне года четыре было или три. Несчастный случай.

– Э-эх, – протянул старик, – я ведь тоже умер. А ничего, живу себе. За домом слежу.

– В каком смысле умер? – Егор повернулся к старику, чувствуя, что у него холодеет под ложечкой. До него только сейчас дошел весь смысл перепалок между бабкой и дедом.

– В прямом. Я ведь плотником был. В Ираиду сразу влюбился, как увидел. И она тоже была не против. Ну, мы свадебку сыграли, и решил я моей красавице дом под стать построить. Вот, сам сделал, любуйся, – старик обвел рукой избу.

– Ага. Построил, упрямая башка, – Ираида подошла и села рядом с Егором с другой стороны, – а совета моего не послушал.

– Какого совета? – переспросил слегка оторопевший от обилия новой информации Егор.

– В новый дом надобно сначала кошку впустить. На ней хозяин, то есть домовой, из старого дома переезжает. А если не сделать так, то дом сам себе нового хозяина найдет. Или того, кто в дом первый войдет. Или того, кто в семье старшим считается. То есть умрет этот человек и духом домашним станет. Понял? – пояснила Ираида. – Но этот же у меня был красным пролетарием. Наслушался всего на собраниях и без моего ведома вещи в дом-то и перетащил. А меня уж после обрадовал.

– Мы здесь вместе около года всего прожили, – старик присел рядом с Ираидой и ласково положил ей руку на плечо. – А потом. Все… Вон там под порогом она меня и схоронила, – он кивнул в сторону двери, ведущей из избы на улицу.

– Офигеть от вас можно, – Егор схватился за голову. – Вы издеваетесь, что ли? – Он посмотрел на мужчину и женщину, сидящих рядом с ним на лавке.

Ираида в ответ только грустно покачала головой.

– Значит, он – привидение? – Егор ткнул в старика пальцем.

– Какое я тебе привидение, – старик отвесил Егору вполне реальную звонкую оплеуху. – Я твой дед и хозяин этого дома. А тебе все рассказываю, чтобы понял: бабушку надо слушать. Она дело говорит. А то сам скоро этим своим привидением станешь. Усек?

– В целом да, – Егор покосился на старика. – Я только не пойму, при чем здесь мой отец.

– Завари-ка нам чайку, – сказала Ираида старику. – А ты не поджимай-то свои губы. Сказала же, не буду тебя держать. Только разговор предстоит долгий. Опять же, в дорогу по уму тебя собрать надобно. Да и поезд обратно ровнехонько завтра в десять утра на нашей станции тебя ждать будет. Понял?

– Понял, – кивнул Егор.

– Давайте к столу. У меня еще пирожки остались, – позвал их дед.

– Вот и здорово, – старуха поднялась, – а пока мы почаевничаем, ты к Макару сходи. Скажи, что завтра он моего внука на станцию отвезти должен.

– Да я и сам могу, – вклинился в разговор Егор, – по-быстрому, как леший учил.

– Быстро только кошки рожают, – строго сказала ему бабка. – Ты к людям возвращаешься. Вот и веди себя как человек. Иначе неприятностей не оберешься. Может он, видите ли.

Старик засуетился, надевая полушубок, и выскочил на улицу. Егор подсел к столу. Он хотел услышать самое главное. Жив или нет его отец.

Бабка выпила пару чашек горячего чая, прежде чем собралась с силами. Потом тяжело вздохнула и начала рассказ:

– Он появился здесь восемнадцать лет назад. Молодой, красивый. Ты почти точная его копия. Может, чуток повыше будешь. Так вот, Полина, дочка моя, к тому времени была уже ведьмой с опытом. Но увидела его в деревне и влюбилась, как девчонка. Я-то сразу поняла, что парень неслучайно из Москвы в глушь забрался. Все по домам у людей ходил, искал старые книги да иконы, обрядовые песни на магнитофон записывал. Говорил, что он историк-этнограф. Встречались они с Полиной несколько месяцев, а потом он домой засобирался. И ее позвал. Она сначала не соглашалась, но, когда поняла, что сына ждет, решила к нему поехать. Вот тогда-то все и случилось.

– Что случилось, бабуль?

– Убить он ее первый раз задумал. Полина рассказывала, что он с умыслом все эти песни да знания собирал. Была у него задача колдовскую силу к рукам прибрать. Да только если нет у тебя способностей, то никакие книги не помогут. И не ты над ними, а они над тобой верх возьмут. Начал он с заклинаниями экспериментировать, новые лекарства да настои делать, да так успешно, что даже люди к нему потянулись за помощью. Всякие болящие да обиженные. Но потом у него что-то не так пошло, и переиначился он, стал другим человеком. Полина, когда к нему приехала, сразу это почувствовала. Да только влюблена была сильно и закрыла на это глаза. Рассказала ему про ребенка. Он обрадовался, предложил пожениться. Месяца после свадьбы не прошло, как она, ложась спать, под подушкой у него ритуальный кинжал нашла. Он ее спящей убить решил. И ведь даже не запирался, подлец. Решил, что женщине с пузом никуда не деться. Да плохо он мою доченьку знал. В общем, вернулась она домой вся в слезах. Я все подходы к дому-то закрыла. Здесь ты родился. Здесь жил до трех лет. А потом твоя мать надумала в город вернуться. Все говорила, что ты человек и тебе с людьми расти надобно. А я полагаю, она тешила себя надеждой его к жизни вернуть.

– Что-то я не понял, – вклинился в рассказ Егор, – за что он хотел ее убить?

– Не ее дурачок, а тебя, еще не рожденного, – грустно улыбнулась бабка. – Начитался старых легенд. Там вечно сыновья с отцами воюют и силу их получают. Вот он и решил, что, убив тебя, станет вдвое сильнее.

– Он что, псих? – Егор пристально посмотрел на бабушку.

– Был нормальным, пока не стал заниматься тем, что для него не предназначено. Границу перешел, злыдня подхватил. Тот его в бараний рог скрутил. Так что твоего отца с тех пор больше нет. Считай, что помер.

– А эти легенды про передачу силы и все такое. Это что, правда?

– Не знаю, – буркнула бабка, – в нашем роду, слава богу, отцеубийц, как и детоубийц, не водилось. И вот, скажи на милость, ты с ним теперь воевать пойдешь? Так ведь кровь родная. Нельзя этого делать, каким бы он ни был.

– Но можно поговорить по-человечески. Объяснить. В конце концов, возможна же победа без убийства. Мне только друзей спасти надо. А он пусть живет как хочет, – стал, запинаясь, излагать свою точку зрения Егор.

– Угу, – произнесла бабка, – так он тебя с миром и отпустил. Ты ровно как мать. Та тоже, как исполнилось тебе три года, в охапку тебя сгребла и побежала его спасать. Миром с ним договариваться. Все надеялась, что он образумится и над злыднем верх возьмет. Так она поболе, чем ты, умела. И что? Чем все закончилось? Пойми: ты единственный у нас в роду остался. Ну кому мне все передавать? Кто за лесом следить будет? Оглянись, что происходит вокруг? Нас все меньше и меньше, а люди плодятся. Все ведь съедят и истребят. Скоро уже ни лесов, ни рек чистых не останется. Пока они поймут, что к чему, пока сообразят, что землю беречь надобно, – беречь нечего будет. А наша задача – все это сохранить до времени. Дать им повзрослеть, как детям неразумным. И уж тогда знаниями делиться. Понимаешь ли ты меня?