Евгений Малинин - Волчья звезда

— Вот так… Раз… — Огромная растопыренная пятерня легла на голову Вотше и чуть надавила сверху. — И нет… извержонка… — Медведь довольно ухмыльнулся и добавил: — А что случилось? Да просто лошадь в воде копытом задела… — Он снова довольно ухмыльнулся и закончил: — Но это было бы слишком просто.

Медведь неожиданно отвернулся от мальчика и неторопливо побрел к берегу, ведя за повод своего коня.

Руки и ноги Вотши двигались самостоятельно, удерживая маленькое тельце на плаву, а его разум оцепенел. В голове колокольным звоном отдавалось только: «Вот так… Раз… и нет извержонка…» Сознание Вотши словно накрыло колпаком понимания, насколько просто можно лишить его, маленького изверга, жизни: «Да просто лошадь в воде копытом задела…»

Его оцепенение продолжалось, наверное, больше минуты, вплоть до того момента, когда над самым его ухом неожиданно раздался голос Искора:

— Медведь, а ты когда обратно на восточную границу собираешься?!

— Князь сказал, послезавтра, после обеда туда обоз пойдет… — рыкнул в ответ полуизверг, — вот я с ним и отправлюсь!

«Медведь уезжает!» — вспыхнуло у Вотши в голове, он резко вдохнул и… захлебнулся! Его руки и ноги отчаянно замолотили по воде, а горло замкнуло судорогой, не выпускающей из легких попавшую в них воду! Перед глазами мальчишки пошли красные круги… и в этот момент чьи-то сильные руки выхватили его из воды и приподняли так, что голова свесилась вниз. В то же мгновение судорога отпустила горло, из носа, изо рта хлынула вода, и кашель заколотил тело извержонка.

— Э-э-э, малыш, да ты и плавать-то толком не умеешь!.. — прогудел над ним голос Искора. — Что ж ты тогда в воду лезешь?!

Вотша судорожно втянул воздух через нос и снова зашелся в кашле, выталкивая из легких остатки воды… Затем снова вдохнул и неожиданно для себя просипел:

— Я… умею…

— Что умеешь?.. — переспросил Искор и слегка встряхнул Вотшу в своих руках, помогая остаткам воды вылиться наружу.

— Плавать… — гораздо разборчивее проговорил извержонок. — Это я просто… испугался.

— Чего ты испугался? — усмехнулся многоликий, вновь отпуская мальчишку на воду.

— Нырнул глубоко… господин, — ответил Вотша и, быстро заработав ногами и руками, поплыл к берегу, беря чуть в сторону, чтобы не вылезти в том месте, где стоял Медведь.

В реку извержонок больше не совался и все время старался держаться поближе к Искору. Глаза его постоянно держали в поле зрения Медведя, хотя тот вовсе не обращал внимания на мальчишку.

Сразу же после купания Вотша вместе с Палеем вернулись в замок — извержонок должен был успеть на занятия, а старший конюх проверить, как подготовлены конюшни к возвращению лошадей.

Двое последующих суток Вотша старался не показываться во дворе замка и уж тем более не бродить по стенам. Он прятался в своей учебной комнате или отсиживался в ратницкой, поближе к Скалу. В середине второго дня он услышал, как во дворе грузятся повозки, кричат возчики и ратники, и скоро под грохот колес по каменным плитам мостовой обоз, направлявшийся в пограничный городок Мурму, двинулся в сторону восточных ворот замка. Мальчишке очень хотелось выглянуть в крошечное окошко учебной комнаты, он хотел убедиться, что страшный Медведь, возненавидевший его по непонятной причине, и в самом деле уезжает из замка. Но Вогнар сидел напротив и внимательно следил за тем, чтобы его ученик не отвлекался ни на что, кроме учебы!

Вечером за ужином Вотша так вертел головой по сторонам, что Скал это заметил.

— Ты кого-то разыскиваешь?.. — спокойно поинтересовался он у своего подопечного.

— Нет… — быстро ответил Вотша и, смутившись, спросил: — А Медведь уехал с обозом?

— Уехал… — все так же спокойно подтвердил Скал, но взгляд его мгновенно сделался пристальным и требовательным. — А что это косолапый урод тебя заинтересовал?

— Он меня… не любит… — уклончиво ответил Вотша, мгновенно решивший скрыть угрозу Медведя.

— И поэтому ты его боишься? — усмехнувшись, переспросил дружинник.

Вотша промолчал, и Скал немного погодя задумчиво проговорил:

— Если бы ты был многогранным, я бы знал, что сказать о твоем страхе, но ты — изверг, и тебе положено бояться… даже такого урода, как этот… полуизверг. И все-таки старайся хотя бы внешне не показывать этого страха, не показывать его хотя бы другим извергам. Иначе тебя будут запугивать все.

И дружинник отвернулся в сторону, словно не желая больше разговаривать с Вотшей.

А месяца через два после этого разговора прямо во время обеда в трапезную ворвался встрепанный Чермень и с порога заорал:

— Скал, Искор, Корзя, Бада, Коготь, быстро к князю!!

Вызванные ратники, не медля ни секунды, выскочили из-за стола и ринулись прочь из трапезной.

Вотша застыл с открытым ртом, забыв прожевать кусок, и растерянными глазами оглядывал спокойно жующих ратников, пока один из друзей Скала не проговорил, глядя мимо него:

— Закрой рот, извержонок, а то потеряешь то, что туда положил!

Мальчишка тут же уткнулся в свою тарелку и принялся быстро жевать, хотя мысли его были далеко от обеденного стола.

Когда он проходил двором, возвращаясь после обеда в учебную комнату, его нагнал Скал. Положив свою большую руку ему на голову, дружинник негромко проговорил:

— Я должен уехать… Ты не скучай, в случае чего обращайся к Черменю — он остается в Крае. Надеюсь пробыть в отлучке недолго, но… — Тут он на секунду замолчал, словно не знал, стоит ли делиться с мальчишкой неприятной новостью, а затем все-таки сказал: — Восточные медведи обложили Мурму… С голодухи, наверное, решились на такое. Надо смотаться туда, образумить косолапых!

Едва заметно погладив белую голову мальчика, Скал повернулся и быстро зашагал прочь.

Вотшин наставник ушел к востоку во главе девяти матерых волков. По дороге им предстояло собрать еще около пятидесяти бойцов, рассеянных по разным городкам и деревенькам — путь до восточной границы был долгим.

Мурма действительно была обложена медведями. Правда, вся стая восточных медведей не собралась: медведь — зверь-одиночка, под вожаком ходит неохотно, но зима и весна выдались тяжелые, медвежьи деревни, и без того немногочисленные, обезлюдели, скотина повымерла. Вот и пошли они в земли соседей, поживиться тем, до чего удастся дотянуться. Пяток деревень были разграблены, волчьи изверги побиты или уведены в медвежьи земли, скотина частью задрана, частью угнана за кордон. Вокруг пограничного городка, стоявшего на крутом, обрывистом берегу быстрой, с темными омутами реки, и обнесенного по широкой дуге невысоким частоколом, бродило до тридцати огромных, не знающих пощады зверей. Они не стояли лагерем, не шли на приступ — они просто стерегли укрывшихся за стенами волков пограничного гарнизона и извергов, успевших перебраться из окрестных деревень в городок. Двенадцать волков гарнизона вполне могли отразить штурм медведей, если бы те пошли на приступ — двое-трое волков вполне могли справиться с любым пришлым шатуном, но на то, чтобы изгнать полевую стаю медведей со своих земель, сил у гарнизона недоставало. К тому же в самом начале медвежьего набега погибло двое ратников из гарнизонной стаи — недавно пришедший с обозом Медведь и самый молодой из волков, впервые попавший под медвежий набег паренек.