Евгений Малинин - Час Черной звезды

— Господин, я утром видел ирбиса.

— Где? — так же негромко поинтересовался рыжебородый тигр.

— На вершине вон той скалы. — Вотша показал взглядом на стоявшую рядом скалу.

Узулай хмыкнул, но глаз к вершине скалы не поднял.

— Никому не говорил?

— Нет, господин.

— И не говори… не надо беспокоить людей!

— Понял, господин.

Вотша вернулся к своему костру, а спустя несколько минут хозяин каравана дал сигнал к выступлению.

Первые три часа восхождения Вотша старался незаметно держать в поле зрения вершины ближайших скал, а затем усталость и постоянное внутреннее напряжение притупили его бдительность. Небо над скалистыми вершинами, окружавшими караван, продолжало оставаться чистым, и солнце по-прежнему светило со ставшего чуть белесым неба, но казалось, что оно совершенно перестало греть. Холод все усиливался, добавляя к тяжелому труду восхождения озноб, кашель, затрудняя дыхание. После часового отдыха на обед, во время которого люди, не в силах развести огонь, пожевали пресных лепешек с вяленым мясом, запивая эту нехитрую трапезу чистой водой, караван вышел на узкую, метра в два шириной, скальную полку. Слева вертикально вверх уходила щербатая, в разломах гранитная стена, справа полка обрывалась пропастью, глубиной около сотни метров. Караван шел очень медленно, так, чтобы лошади могли осторожно ставить ноги, примеряясь к каждому шагу. Но и эта полка неуклонно и довольно круто карабкалась вверх, к казавшемуся совсем близким небу.

Караван прошел по этой полке больше часу, когда в его хвосте раздался дикий, вибрирующий вопль. Этот совершенно безумный вопль словно плетью хлестнул по и без того натянутым нервам — в один миг по всему каравану заорали люди, забились лошади. Вотша повис на поводьях своего коня, удерживая вставшее было на дыбы животное, а затем обхватил его голову и прижался к ней грудью. Конь еще с минуту вздрагивал, напуганный ревущей толпой, а затем успокоился. Да и весь караван постепенно стал успокаиваться, особенно после того, как в его хвост, быстро и ловко лавируя между людьми и животными, прошел сам Узулай. Спустя несколько минут он уже возвращался назад и, поймав пристальный, вопрошающий взгляд Вотши, неожиданно бросил:

— Сорвались две лошади и три изверга.

А еще через минуту караван снова начал свое тягучее, бесконечное движение по узкой каменной полке.

Только перед самыми сумерками люди и лошади вышли на довольно широкую каменную площадку, годную для ночлега. Немногим из караванщиков в этот вечер достало силы развести огонь, да и дров с собой смогли поднять маловато, и тем не менее ужин был приготовлен горячий, и люди смогли улечься, немного согревшись.

Наутро Вотша снова проснулся одним из первых, может быть, потому, что даже во сне его грызла тревога. Теперь он уже жалел, что отправился в эти горы, в самое логово своего, пожалуй, главного врага — Юсута, княжича стаи южных ирбисов. Вполне могло быть так, что трижды посвященный Ратмир поверил лжи изгоя Извара, что он считает извержонка Вотшу превращенным в ходячий труп… мертвым… А значит, и бежать с Запада, возможно, не стоило!

Едва открыв глаза, Вотша быстро обвел взглядом вершины и склоны ближних скал, но никакого движения не заметил. Он полежал, завернувшись в одеяло, еще несколько минут, а затем неторопливо поднялся. Наступал новый день, время исполнять свои обязанности.

Скоро караван продолжил путь, снова надо было карабкаться вверх, скользя по обледенелым камням, удерживая равновесие под жесткими, безжалостными ударами ветра, и при этом следить за лошадьми, за поклажей, за сигналами хозяина каравана. Когда время перевалило за полдень и час Медведя вступил в свои права, караван оказался на гребне горного хребта. С этого места Вотша увидел огромный мир гор и облака, плывущие под ногами, и солнце, до которого, казалось, можно было дотянуться рукой!

Но хозяин каравана не дал ему времени налюбоваться открывшейся панорамой, надышаться сухим, холодным, легким воздухом. Караван перевалил через перевал и снова вступил на узкую каменную тропу, ограниченную с одной стороны отвесной стеной, а с другой — бездонной пропастью! Только теперь эта тропа вела вниз, и надо было следить, чтобы лошади не соскользнули с камня тропы, чтобы поклажа не разболталась в переметных сумах, чтобы камень не вывернулся из-под ноги!..

Час Волка незаметно выполз на тропу, и в этот момент она… кончилась. Караван вышел на каменную площадку, на противоположном краю которой начиналась узкая, но достаточно удобная тропа, которая должна была вывести караван в долгожданную Улабскую долину, но… Путь каравану преграждал огромный серовато-белый зверь с круговыми пятнами по всему телу и темной полосой, тянувшейся вдоль хребта до самого кончика хвоста! Снежный барс!

Ирбис!!!

Люди и лошади сгрудились на площадке, и тут же вперед вышел рыжебородый тигр Узулай. Не доходя до ирбиса трех-четырех шагов, он отвесил короткий поклон и проговорил на наречии южных ирбисов:

— Приветствую тебя, снежный барс, на твоей земле! Пусть твоя охота будет удачна, а добыча обильна!

— И тебе удачной охоты, тигр… — невнятно прорычал барс, бросая короткий, диковатый взгляд на сбившийся в кучу караван. — Куда ведешь чужаков?

— Я возвращаюсь домой, большинство идет в Апату, а оттуда продолжит путь в разные концы Мира морем, двое из стаи западных волков держат путь до Улабской долины, хотят обменять свои товары на ваши.

— Камней хотят? — рыкнул ирбис и снова бросил взгляд в сторону каравана, словно пытаясь в толпе угадать этих западных волков. — Камни нынче дороги!

— Но у них и товар неплох — оружие западной ковки, ткани… Я решил, что вас заинтересует такой товар, если ошибся, извини!

— Не ошибся, — рык ирбиса чуть смягчился. — Товар подходит.

Последовал новый взгляд в толпу, а затем ирбис медленно повернулся и, пробормотав: «Легкой дороги», исчез за невысокой гранитной скалой, сторожившей начало тропы!

А вслед за скрывшимся хозяином этих скал на тропу, ведущую вниз, к теплу и зелени, вступил и караван многоликого Узулая из стаи южных тигров.

Путь вниз был ненамного легче подъема. Лошади и люди скользили на каменистых осыпях и оледенелых камнях, обдирали руки, хватаясь за сколы гранитной стены, проплывавшей рядом с тропой, задыхались на морозном, рвущем одежду ветру. Найти ровную площадку для ночлега не удалось, и потому ночевать каравану пришлось на довольно крутом склоне, на камнях, готовых при любом неверном движении скатиться вниз!

Но любому пути рано или поздно приходит конец, пришел конец и этому, безумному, на взгляд Вотши, переходу — после полудня тропа стала более пологой, затем появились островки низенькой, чахлой травы, которая постепенно набирала рост и захватывала все большее пространство. Наконец навстречу каравану из-за камня выскочила огромная овчарка, а вскорости чуть выше тропы они увидели большую отару овец под присмотром четырех извергов и десятка собак. Хозяин каравана несколько минут выспрашивал о чем-то пастухов, а затем караван снова тронулся в путь и двигался уже гораздо быстрее, чем прежде. К концу этого дня они оказались в обширной долине, почти сплошь покрытой хвойным лесом, а на закате вышли к большому селу, раскинувшемуся на берегу речки, прихотливо пересекавшей долину из конца в конец.