Евгений Малинин - Час Черной звезды

Когда солнце опустилось к вершинам окружающих гор, изверги пустились в обратный путь, но вернуться в айл им удалось только в сумерках. Вотша успел к ужину. Вагат, уже сидевший за столом, увидев тощий мешок подручного, улыбнулся:

— Да, Бамбарак, невелика твоя добыча!

— Зато есть одна штука… — начал было Вотша, возвращая улыбку и развязывая мешок, но кузнец остановил его:

— Давай сначала поужинаем, а уж потом ты будешь хвастаться своими находками.

После ужина, когда жена Вагата освободила стол от посуды, кузнец хлопнул рукой по столешнице и предложил:

— Ну, Бамбарак, показывай свое богатство!

Вотша развязал мешок и сначала выложил на стол четыре небольших куска найденной им ферузы. Вагат повертел каждый обломок в почерневших от въевшейся окалины пальцах и вздохнул:

— Да, такая добыча тебя не обогатит. Вот если бы ты нашел пару лалов или сросток прозрачной зелени, тогда — да!

— Зато я нашел вот что! — улыбнулся Вотша и протянул Вагату свой черный камень.

Тот осторожно взял его в руку, покачал, словно определяя вес, и, положив на стол, посмотрел на Вотшу долгим взглядом:

— И где ты его откопал? — в голосе кузнеца чувствовалась легкая насмешка, и ее сразу же уловил Вотша.

— Так… в расщелине, на той же россыпи, где мы ферузу собирали.

— Ясно… — медленно протянул Вагат и, прежде чем продолжить разговор, долго смотрел на Вотшину находку. — У нас этот камень называют… — Он откровенно усмехнулся. — Се-брось!

— Как-как?! — не понял Вотша.

— Это было сказано давно… Очень давно. Сейчас сказали бы — брось это. Не бери, — пояснил Вагат. — Понимаешь, это — металл, довольно мягкий и ни к чему не пригодный. Хотя из него можно было бы делать посуду, украшения, но он никому не нужен. Обменщики его не берут.

— Почему?! — удивился Вотша.

— Кто его знает, — пожал плечами кузнец. — Так сложилось. Сложилось настолько давно, что в причинах этого никто не думает разбираться. Одно я знаю совершенно точно: для обмена этот металл даже предлагать не стоит, могут прибить!

— Даже так?! — еще больше удивился Вотша.

— Именно! Так что выбрось ты этот свой… «камень» и дорогу к той расщелине забудь! — завершил разговор Вагат.

— Но ты сам-то пробовал с этим металлом работать?! — спросил Вотша. — Что он собой представляет?!

— Да я же тебе говорю, ничего он собой не представляет. — Вагат явно начал раздражаться. — Сам я с ним не занимался, мой учитель мне показал его и предупредил, что не стоит с ним связываться. И тебе я могу повторить то же самое!

Вотша взял со столешницы свою находку, долго смотрел на нее, а потом поднял глаза на поднявшегося из-за стола кузнеца и тихо спросил:

— Мастер, можно я попробую поработать с этим металлом?

— Да работай, — махнул рукой Вагат. — Все равно у тебя ничего не выйдет.

Дня четыре Вотша не вспоминал о найденном им камне. Кузнец уже подумал, что подручный решил последовать его совету и не связываться с никчемным металлом. Однако оказалось, что Вотша просто обдумывал, с чего начать свои исследования. Неделю спустя после памятного разговора, вечером, когда Вагат объявил об окончании работы, он вдруг попросил разрешения задержаться в кузнице. Кузнец недовольно покачал головой, но разрешение дал. Вотша пробыл в кузнице часа три и пришел в дом как раз к самому ужину. С этого дня так и повелось — какая бы трудная работа ни выдавалась в течение дня, светловолосый изверг задерживался в кузне часа на три-четыре, но больше всего Вагата злило то, что Вотша не рассказывал о своих опытах. Только месяца три спустя он вдруг остановил кузнеца как раз в тот момент, когда тот собирался идти домой. С немного смущенной улыбкой Вотша проговорил:

— Мастер, ты не посмотришь, что у меня получилось с тем камнем, что я нашел?

Вагат недовольно крякнул и спросил:

— Так ты не бросил это бесполезное занятие?! Ну, показывай, настырный ты парень, что ты там слепил из се-броси?!

— Я его назвал… серебро, — проговорил Вотша с небольшой запинкой, словно извиняясь за собственную смелость.

— Почему — серебро? — удивленно переспросил Вагат.

— Похоже на твое название, но больше подходит к этому металлу! — не слишком уверенно пояснил Вотша.

— А может быть, такое название просто лучше звучит на… твоем родном языке? — спросил кузнец с лукавой улыбкой.

Вотша удивленно взглянул на мастера, а потом улыбнулся в ответ и согласно кивнул:

— Может быть!..

Затем он вытащил из-за стоявшего около стены ящика с инструментами какую-то старую тряпку и, положив ее на верстак, принялся разматывать. Вскоре на свет появился кинжал в черных кожаных ножнах, со светлой витой рукояткой, обтянутой по спирали тонкой полоской черной кожи. Головка рукоятки и ограничитель были украшены пластинками ферузы так же, как обоймица и наконечник ножен, выполненные из светлого металла. Вагат взял в руки оружие, медленно поворачивая, внимательно его осмотрел и вдруг довольно цокнул языком:

— А ты, Бамбарак, действительно многому у меня научился!

Затем он медленно извлек кинжал из ножен и поднял его к глазам. Длиной клинок был сантиметров сорок, обоюдоострый, резко сужающийся к острию. Обе грани были выведены идеально, а голомени отполированы до идеального блеска. И по этим зеркальным поверхностям нанесен тонкий матово-белый узор.

Несколько минут кузнец рассматривал работу ученика, а затем, чуть приподняв бровь, спросил:

— И им можно колоть… резать?..

— Можно… — не слишком уверенно ответил Вотша. — Хотя, конечно, серебро значительно уступает стали.

— Короче, это не оружие, это игрушка! — насмешливо подытожил кузнец.

— Наверное, — согласился Вотша. Но… красивая!

— Я и говорю — игрушка! — упрямо повторил Вагат, вложил клинок в ножны и положил его на верстак. — Но самое главное, что и эту игрушку нельзя сбыть обменщикам. Не веришь — предложи свой кинжал Орку, посмотришь, что он тебе ответит!

Вотша улыбнулся:

— Да я знаю, что именно он мне ответит, что бы я ему ни предложил!

Тут и Вагат улыбнулся, но сразу же посерьезнел:

— В общем, кончай свои опыты с этим… серебром, толку от них нет и не будет!

Вотша молча кивнул и принялся заворачивать свою «игрушку» в тряпку, а Вагат огорченно махнул рукой и направился к выходу.

После этого кузнец решил, что Вотша наконец-то понял всю бесперспективность занятий с никому не нужным металлом. Однако вечером первого же свободного дня, когда молодежь собиралась за селом на берегу ручья потанцевать, повеселиться, Вотша надел свое лучшее платье и приладил к поясу свою «игрушку». Вагат, случайно увидевший, как вырядился его подручный, нахмурился:

— Бамбарак, что ты прицепился к этой дряни?! Я же тебе говорил — не любят многоликие се-брось! Попадешься им на глаза с этой… штуковиной, плохо тебе будет!