Александр Сухов - Имперский городовой

– Да хоть в Царьград! Залазь, вмиг домчим!

– Уверен, что твой «Крылатый Дракон» способен преодолеть три тысячи верст? – с ехидцей в голосе спросил Зенон.

На явную подковырку гном не отреагировал, что было весьма странно для представителя горячего племени горных карликов. Может быть, поостерегся связываться с представителем закона.

Несмотря на опасения нашего героя, транспортное средство довольно бодро сорвалось с места и, наращивая скорость, покатило в нужном направлении. На сей раз предприимчивый гном даже не пытался водить клиента за нос, поскольку знал, что тот расплатится с ним не звонкой монетой, а специальным транспортным чеком с указанием времени и точного маршрута следования. По этому документу любой таксист может получить заработанные деньги в кассе полицейского управления, согласно заранее установленной таксе. Такая схема взаиморасчетов была введена лет двадцать назад, в ответ на многочисленные жалобы членов гильдии Частных Извозчиков. До этого всякий офицер полиции, сославшись на объективную необходимость, мог без ограничения пользоваться услугами любого городского транспорта, причем совершенно бесплатно. Излишне говорить, что многие полицейские злоупотребляли этим правом.

– Похоже, уважаемый Торвальд, ты все-таки нашел время и средства заменить элементальный блок. – Зенон сделал завуалированный комплимент хозяину транспортного средства. – Эвон как разогнались – того и гляди взлетим.

– А то. – Польщенный гном аж покраснел от удовольствия. – Дядюшка Торвальд уже больше сотни лет знается с моторами, а своего Дракошу разберет и соберет с завязанными глазами. Послушай, как мотор урчит! А компрессия?! Ощущаешь? А давление в рабочих котлах?! Глянь-ка на манометр! А как тебе синхронизация горения саламандр, или как вы их называете – огненных элементалей?! А обороты – смотри, щас газку прибавлю!

– Эй, эй, Торвальд, ты особенно-то не увлекайся! – Зенон был вынужден остудить пыл чересчур горячего гнома. – Не забывай об ограничении скорости в пределах городской черты! Иначе я тебя сам же и оштрафую.

– Ты, паря, зря так со мной, – немного успокоившись, проворчал Торвальд. – За то время, что я за рулем, мне под колеса угодило всего-то три кошки и пара собак, да и то лишь по своей собственной глупости. Правда, один придурок попытался лет пятьдесят назад покончить жизнь самоубийством, бросившись под колеса моему Дракоше, но я успел вовремя отреагировать. И знаешь, Зен, как повела себя эта падла после того, как добрый дядюшка Тор дал ему пару раз в рыльник?

– Ну и как же? – с нескрываемым интересом спросил Зенон.

– Заверещал: «Убивают! Полиция!» Вот сучара – только что сам хотел отправиться на тот свет, а когда его начали учить уму-разуму, мол, неприлично перебегать дорогу в неположенном месте, заорал, будто его собираются насильно под колеса бросить. Бывают же стервецы – ну, никакого чувства благодарности и душевной теплоты к своему спасителю.

Молодой человек посмотрел на две могучие лапищи гнома, умудряющиеся легко крутить баранку, обходясь без всяких новомодных штучек: пневмо – и гидроусилителей руля, а также иных передаточных приспособлений, облегчающих жизнь водителя, и осуждающе покачал головой.

– Своими кувалдами ты мог запросто прикончить бедолагу одним ударом.

– Какой же ты непонятливый, имперский городовой, твою мать! – не сдержался гном. – Я ж тебе на общем языке объясняю – не бил я его, а всего-то пару раз заехал в табло – для просветления разума, так сказать, и чтоб больше не прыгал под колеса, как кенгура безмозглая.

– Кенгуру, – машинально поправил гнома Зенон.

– Во-во, и я про то же: кенгура, она и есть кенгура – тварь никчемная – ни в телегу, ни под седло...

Торвальд замолчал, не собираясь как-то объяснить пассажиру причину своей нелюбви к вполне безобидным заморским сумчатым животным. Ему даже расхотелось рекламировать достоинства Дракоши. Так они молча и проехали почти всю оставшуюся часть пути до улицы Ореховой. Лишь в конце любопытный гном поинтересовался у Зенона насчет вчерашнего шума в заброшенных портовых пакгаузах.

– Говорят, там целое сражение с работорговцами случилось. Народищу полегло с той и другой стороны тьма тьмущая.

– Досужие сплетни, – авторитетно заявил юноша, – десяток бандюков повязали без малейшего шума, тепленькими и сонными.

– А насчет комиссии из самого Царьграда, что говорят? – воспользовавшись благодушным настроением пассажира, спросил Торвальд.

– Вообще-то, информация конфиденциальная, – пошутил Зенон. – Но только тебе и только по секрету. Сегодня-завтра нагрянут целой толпой: графья, князья и бароны разные, и ежели какая сволочь учинит против них какое-нибудь злодейство: кошелек сопрут или драгоценность какую, будет такой шмон, что мало не покажется. Землю носом станем рыть, а виновных накажем самым строжайшим образом. Я лично читал указ Самого, – Зенон вперил указательный палец в небесную синь над головой, – разрешающий расстреливать всех подозреваемых без суда и следствия прям на месте задержания.

– Неужели без суда и следствия? – со страхом в голосе переспросил Торвальд.

– Совершенно точно – все ворье к стенке. По законам военного времени.

За разговорами не заметили, как оказались на улице Ореховой. Подкатив к дому за номером пять, они увидели приличную толпу народа, собравшуюся вокруг небольшой бревенчатой избушки, утопающей в пышной зелени плодовых деревьев и кустарников. Местные жители стояли вдоль невысокого забора, сколоченного из штакетника, лузгали семечки, о чем-то судачили. У ведущей внутрь двора калитки стоял нижний полицейский чин и внимательно следил за тем, чтобы никто из посторонних не проник на охраняемую территорию.

Отпустив таксомотор, Зенон подхватил свой чемоданчик и направился прямиком к бдительному стражу.

– Поручик Зенон Мэйлори, – представился он.

– Рядовой Шило, – назвался совсем еще молоденький парнишка. – Проходите, господин поручик, фельдфебель Круг поджидает вас в саду за домом.

Юноша довольно быстро отыскал околоточного надзирателя. Это был весьма тучный мужчина, сильно страдающий от жары. Даже сидя на скамейке в тени раскидистой груши, он истекал потом, отчего непрерывно вытирал носовым платком лысую голову, лицо и могучую шею. Платок хоть и был размером с небольшую скатерку, но очень быстро пропитывался влагой насквозь, и фельдфебелю каждый раз приходилось его отжимать.

– Уф, духотища-то, господин поручик! – страдальчески возведя свои маленькие поросячьи глазки к небу, воскликнул полицейский. – А тут еще эта покойница. Угораздило же бабу порешить себя в эдакое пекло! Да что с них взять – баба, она и есть баба, чем думает, непонятно...