Виталий Сертаков - Кузнец из преисподней

– Что там такое? – жадно спросил Сова, вынимая из костра недожаренное мясо.

– Его самка и детеныши все еще там, в железном черве, – прошипел Лебедь. – Хозяин мудр, он все предвидел. Проклятый враг вез своих детей под защиту Качалыциков, но не успел. Теперь он пытается сбежать на юг. Он бросил своих каторжан, подлый, как все царьки… Наше время настало, нападем и прикончим его.

– А может… снова стоит послать вперед насекомых? – предположил Сивый Бык. – Пусть они убивают друг друга…

– Тебя здор-рово напугали в их главном каменном гор-роде, – усмехнулась та, что походила на волка. Она выхватывала мясо из костра и заглатывала одним глотком, не жуя. – Тебя напугали, выбили глаз, помяли морду… но это все попр-равимо. Разве ты не понял, что тебя тр-рудно убить? Ты больше не кусок этого вонючего мирpa, ты, нар-реченный Сивым Быком, по имени сильного онгона… Ты теперь кусок Хозяина, малая часть мирpa Нижнего, а потому окончательно убить тебя могут только там, ну или…

– Что «или»? – резко повернулся Сивый Бык. Несмотря на устрашающую внешность и копыта, в нем еще много оставалось от человека. А в грубом оскале, при желании, можно было угадать черты бурятского шамана.

– Сам знаешь. Или очень сильный колдун, которых почти не осталось. Или тебя может убить такой же, как мы, носитель онгона, – проухал Сова. – Но мы друг друга убивать не собираемся, а других сильных онгонов здесь нет.

– Один такой был в Петербурге, – уперся одноглазый Посланник. – Один был, Желтый леопард… Я не знаю, откуда он. Он мал ростом, но ярость его сильна. Ему ведом тайный язык степи…

– Но здесь его нет, – возразила Волчица. – Наши вер-рные уши доносят, что в вагоне только Пр-роснув-шийся Демон, его бабы и два стар-рика. Наверное, оракулы или что-то в этом роде.

– Если ты так трусишь, мы возьмем с собой самых преданных бойцов, – гоготнул Лебедь. – Тех, кого мы успели обратить…

– Впер-рред, – зарычала Волчица. – Если он сбежит, все будет напр-расно. Книга Шестокрыла никогда не вр-рет! Если Пр-роснувшийся Демон сбежит, насекомые снова заполонят Верхний мир, а нам – конец…

Четверо прыгнули с крыши здания, легко растворились в стонах ветра, оседлали струи дождя и заскользили вниз.

– Йяаааа! – Сова первый настиг виляющий хвост вагона. На ходу громадный хищник наполовину переродился в человека, когтистая лапа без труда сорвала с петель заднюю дверь в тамбур.

Но здесь Сову ждали. Крошечный косоглазый человечек щелкнул спичкой и швырнул в морду бесу бутыль с горящей смесью. Сова в мгновение ока превратился в пылающий ком перьев. Он оторвался от вагона и покатился по шпалам. Отрубленная настоятелем Хо конечность продолжала цепляться за косяк.

В горящего Сову на полном ходу врезался Лебедь. Чтобы не вспыхнуть, он резко взял влево и уступил инициативу Волчице и Быку. За Быком, с топотом и пыхтением, спешили вновь обращенные, носители малых онгонов. Кавалерия заговорщиков давно отстала. Люди не справились со своим заданием.

– Скорррее, – прохрипела Волчица. – Останови их повозку, ты сумеешь! Останови!

Лебедь развил бешеную скорость. Он обогнал мчащийся вагон по косогору, не глядя, проломил несколько заборов, насквозь пробил стену коровника и одним прыжком достиг дрезины. Едва отдышавшись, он сорвал крышу с кабины и замер…

Внутри, возле распахнутого зева топки, сидел на лавочке сухой тощий старик с окладистой бородой. Угольно-черные глаза старика смотрели приветливо, зато пугала его подозрительная хламида, расписанная невидимыми защитными рунами. Руны светились и кружили, но простой смертный этого видеть, конечно же, не мог.

– Ну, привет, зверушка, – ласково сказал старичок и ткнул Лебедя в живот концом посоха, спрятанного в широком рукаве.

Лебедь почти не помнил себя человеком. А все те людишки, с которыми по воле Хозяина сводила его судьба, не умели оказать даже самого слабого сопротивления. Любой из живых онгонов был непобедим и неуязвим, если только не встретит…

…Озерника!

В последний миг Лебедь вспомнил это отвратительное имя. Такой страшной боли бес не испытывал никогда. Даже пытка обращения вспоминалась ему спустя столетия, как своего рода наслаждение. Толстый посох, с виду обыкновенная деревяшка, насквозь проткнул грудь и вылез на спине. Но на этом старичок не остановился. Он поднялся с места, ухватил свое зловещее оружие двумя руками и зашептал заклятия, запрещенные в обоих мирах. Заклятия, опасные тем, что действуют на того, кто их посылает, самым невероятным образом. Но не сразу, а спустя время. Озерник бегло шептал молитву Идолу грязи, выворачивая слова наоборот, выворачивая ударения и заменяя гласные в позорном бесовском порядке. Так прочесть молитву Идолу мог лишь сильный, очень сильный колдун.

Лебедь обеими ручищами схватился за посох, пытаясь освободиться. Делать этого не стоило. Руки тут же приклеились к дереву и… потекли серой смердящей грязью.

– Отпусти меня, отпусти… – на русском прохрипел бес.

Он нависал над хилым человеком горой, но ничего не мог поделать. Идол грязи разнимал его тело на части. Озерник засмеялся, показав удлинившиеся клыки.

– Да зачем тебе на волю, зверушка? – произнес он на тайном языке Изнанки, которым не владели даже младшие онгоны.

Несмотря на дикую боль, разрывающую тело надвое, Лебедь догадался, почему старичок смеется и не боится шептать запрещенные слова.

Озерник не собирался жить долго…

Волчица ткнулась носом в горящий тамбур, слегка отстала и запрыгнула на крышу вагона. В огонь лезть не хотелось. Она слышала вопли Совы, знала, что с ним ничего не случится, но волновалась, куда подевался Лебедь. Волчица вырвала зубами поручень верхней эстакады, ухватилась за что-то длинное, потянула крышку люка и… встретилась глазами с узкими глазками китайца. Китаец глядел на нее из оконца боевой башни и улыбался.

Длинная железная дубина вдруг задергалась и раскалилась у Волчицы в лапах. Очередь из крупнокалиберного пулемета отшвырнула ее на десяток метров. Все пули попали прямо в живот. Дьяволица угодила спиной на острые ветки деревьев. Спустя минуту она справилась с болью, свалилась на землю и заковыляла следом за вагоном. Наполовину разорванное туловище медленно зарастало. Слишком медленно!

Мимо, набирая скорость, на ходу отращивая перья, проковылял обугленный Сова. Он выл и ревел, но не от боли, а от ревности, что тупому Сивому Быку удастся первому проникнуть в дом на колесах и оторвать башку у Кузнеца. Сову даже не удручил разорванный надвое труп Лебедя, да еще и разжеванный чугунными колесами. Сова не сомневался, что приятель скоро поднимется на ноги. Только бегущие следом младшие онгоны охнули и ненадолго притормозили, когда Лебедь на глазах начал превращаться в липкую серую грязь, в подобие птичьего помета, в смердящую лужу. Но обращенные спешили выполнить приказ, да и помочь ничем не могли…