Дэвид Геммел - Повелитель Серебряного лука

– Вы считаете меня дураком? – спросил посланник. – Если там крыша сделана из золота, почему же воры до сих пор ее не украли?

– Ты увидишь, – ответили ему.

К тому времени, как он подъехал к городу, почти стемнело. Хуззиас не смог разглядеть ничего, кроме огромных темных стен, нависающих над ним. Внезапно его уверенность испарилось, и он снова почувствовал себя маленьким мальчиком. Посланник обвел свою уставшую лошадь вокруг стен с южной стороны, пока не достиг высоких деревянных ворот. Одна створка была немного приоткрыта, там стояли шестеро всадников на высоких лошадях – молчаливые воины в высоких шлемах с гребнями.

Он прочистил свое горло от пыли, набившейся в пути, и обратился к ним на иностранном языке, который он выучил:

– Я приехал из Хаттусаса. У меня есть сообщение для царя Приама!

Ему кивнули, и он медленно проехал через ворота. Двое всадников поехали впереди него, двое по бокам, а двое позади. Все они были вооружены и в доспехах, воины ничего не говорили по дороге по темным улицам. Хуззиас с любопытством оглядывался, в свете факелов он почти ничего не видел. Они равномерно поднимались к крепости.

Они проехали через дворцовые ворота и остановились у большого здания с красными колоннами, освещенного сотнями факелов. Всадники придержали лошадей и подождали, пока к ним не вышел человек в длинном белом одеянии.

У него было серое лицо, а глаза красными и слезящимися. Он уставился на Хуззиаса.

– Ты – посланник императора? – резко спросил этот человек.

Хуззиас почувствовал облегчение, что он говорит на хеттском языке.

– Я, – с гордостью ответил юноша. – Я ехал целый день и ночь, чтобы сообщить важные новости троянскому царю.

– Дай мне. – Мужчина протянул руку в нетерпении. Хетт достал ценные бумаги. Они были обернуты вокруг палочки и запечатаны имперской печатью, затем их поместили в полую деревянную трубку и запечатали с обоих концов. Хуззи-ас, соблюдая церемониал, протянул ее человеку с влажными глазами, который почти выхватил ее у него, едва посмотрев на печати, разорвал их и развернул бумагу.

Он нахмурился, и Хуззиас увидел разочарование на его лице.

– Ты знаешь, что здесь написано? – спросил он юношу.

– Да, – важно ответил Хуззиас. – Там написано, что скоро в Трою прибудет император.

После их первой встречи с микенским воином Аргури-осом Лаодика все больше и больше думала о нем. Это было так странно. Он не был хорош собой, как Геликаон или Агатон, с суровыми и неправильными чертами лица. Очевидно, что Аргуриос не умел ухаживать за женщинами, к тому же был косноязычен, что, впрочем, не помешало ми-кенцу занимать мысли царской дочери. Когда Аргуриос был рядом с ней на берегу, ее охватило почти материнское чувство, желание помочь ему выздороветь, наблюдать за ним, пока он снова не станет мужчиной. По крайней мере, все так начиналось. Теперь ее стали терзать другие думы, и она поняла, что скучает по нему.

Ксандер рассказал царевне о человеке, который проводил Аргуриоса на берег, заметил, что он относился к микенцус большим уважением. Лаодика знала Полидоруса и позвала к себе однажды вечером, когда светловолосый воин был свободен от своих обязанностей и гулял по дворцовому саду.

– Прекрасный день, – начала она. – Для этого времени года, я имею в виду.

– Да, – ответил он. – Вам что-нибудь нужно?

– Нет, не нужно. Я бы хотела… поблагодарить тебя за любезность, оказанную раненому микенцу. Мальчик Ксандер рассказал мне об этом.

Теперь он выглядел озадаченным, и Лаодика почувствовала смущение.

– Прости. Я, очевидно, задерживаю тебя. Ты собираешься в нижний город?

– Да, я собираюсь встретиться с родителями моей невесты. Но сначала я должен найти для них подарок.

– Там есть торговец, – сказала она, – на улице Фетиса. Он работает с серебром и славится маленькими прекрасными статуями богини Деметры и маленькой Персефоны. Говорят, они приносят счастье.

– Я слышал о нем, но боюсь, не смогу себе позволить этого.

Теперь Лаодика почувствовала себя глупой. Конечно, он не мог. Он был простым воином, а не придворным вельможей с поместьями, табунами лошадей или торговыми кораблями. Полидорус ждал, и ситуация становилась неловкой. Наконец, она глубоко вздохнула.

– Что ты знаешь о микенце? – спросила Лаодика.

– Он – великий воин, – ответил Полидорус, успокоившись. – Я слышал о нем, когда был еще ребенком. Он участвовал во многих битвах, при старом царе дважды становился чемпионом Микен. Вы слышали историю о мосте Партха?

– Нет.

– Микенцы отступали. Небывалый случай! Они перебрались через мост, но враг преследовал их. Аргуриос остановился на мосту и задержал их. Они нападали на него по одному, но он победил каждого посланного ими воина.

– Почему они не бросились на него все одновременно? Один человек не смог бы их всех остановить?

– Думаю, да. Возможно, они уважали его храбрость. Возможно, хотели испытать себя. Я не знаю.

– Спасибо тебе, Полидорус, – сказала девушка. – Теперь ты должен идти и найти этот подарок.

Он поклонился и повернулся, чтобы идти. Поддавшись импульсу, Лаодика потянулась и дотронулась до его руки. Молодой воин удивился.

– Иди к серебряных дел мастеру, – улыбнулась она. – Скажи ему, что тебя послала я. Выбери прекрасную статую и вели ему прийти за платой ко мне.

– Спасибо. Я… не знаю, что сказать.

– Тогда ничего не говори, Полидорус, – велела она ему.

Этим вечером Лаодика прошлась до дома Змеи под предлогом, что ей нужно взять еще лекарств для Гекубы. На самом деле, она гуляла, пока не заметила Аргуриоса. Он колол дрова. Она стояла в тени деревьев и наблюдала за ним. Микенец набрал вес, его движения были плавными и грациозными, топор поднимался и опускался, четко разрубая дерево.

Девушка постояла немного, пытаясь придумать, что ему сказать. Лаодика пожалела, что не надела более яркое платье и подвеску с большим сапфиром. Это украшение нравилось всем. Но девушка вернулась из мира фантазии в мрачную действительность, и у нее упало сердце. «Ты – простушка», – сказала она себе. Золото и прекрасные украшения не смогут это исправить. И ты хочешь выставить себя в глупом свете.

Повернувшись, Лаодика решила вернуться во дворец, но она не успела сделать несколько шагов, как ее увидел Махаон. Он низко поклонился.

– Я не знал, что вы здесь, Лаодика, – сказал он. – Состояние вашей матери ухудшилось?

– Нет. Я просто… гуляю, – ответила она, покраснев.

Он бросил взгляд туда, где все еще работал Аргуриос.

– Его выздоровление удивляет меня, – сказал он. – Дыхание микенца восстанавливается, а сила возвращается невероятно быстро. Хоть бы все мои пациенты демонстрировали такую решительность. Как дела, Аргуриос? – закричал Махаон.