Дэвид Геммел - Дочь горного короля

И он рассказал Корису о своих планах, поделился своими мечтами, накрепко уверенный, что тот, единственный во всей империи, любит его.

Два дня спустя Кориса, в путах и с кляпом во рту, принесли в тайную подземную комнату Ранульфова дома. Руки пленника привязали к двум столбам, ноги приковали к стене. Ранульф отпустил доставивших его солдат, снял колпак с красивого лица юноши.

– Ранульф, умоляю, не делай мне больно!

Барон положил свой кинжал на горячие угли в жаровне.

– Пока лезвие раскаляется, мы поговорим о любви и доверии.

…Теперь, вопреки всем снадобьям, он вновь ощутил страшную боль в глазнице. Корису в ту долгую-долгую ночь никто не давал болеутоляющих снадобий.

Кто-то молотил в дверь таверны. Колларин-Искатель, сладко почивавший между двумя девицами, зевнул, потянулся, зацепил рукой пышное плечо справа. Пышка вздохнула и повернулась на другой бок, худышка слева сонно осведомилась:

– Что там стряслось?

Колларин сел. Огонь давно погас, комната выстыла.

– Не знаю, но кому-то неймется войти.

Хозяин таверны, ругаясь, топал вниз по ступенькам.

– Иду уже, иду, чтоб вам пусто было!

Загрохотали засовы, и кто-то помянул Колларина. Настал его черед выругаться. Он перелез через худышку и стал надевать штаны. В этот самый миг в комнату ввалился капитан Редгаэр Гроза Кушира.

– Ты нужен нам, Искатель. На тюрьму совершено нападение.

Пышка проснулась и взвизгнула.

– Тихо ты! – взмолился, зажмурившись, Колларин. – И без того голова раскалывается.

– Что ему тут надо? – Женщина натянула одеяло на полные груди, позабавив Колларина этим целомудренным жестом.

– Неотложное дело, моя красавица, – пояснил он. – Этот господин хочет дать мне денег, чтобы я мог оплачивать твои прелести. Спи себе. – Он натянул сапоги, надел темно-зеленую рубаху из крашеной шерсти и овчинную безрукавку с кожаным верхом.

Колларин сошел по лестнице первым, капитан следом. Внизу дожидались двое солдат и надутый хозяин.

– Извини, дружище, – сказал ему Колларин. – Дело, похоже, не терпит. Уверен, что капитан тебе заплатит за беспокойство.

– Как же, жди, – проворчал тот, распахивая входную дверь.

На улице Редгаэр начал что-то объяснять, но Колларин перебил его:

– Не надо слов, капитан. Ведите меня на место.

В воротах крепости лежал труп. Колларин стал на колени, подержал руку над зияющей раной на горле убитого.

– Началось все не здесь. – Через залитый луной двор он прошел к двери, ведущей в темницы. На лестнице обнаружился второй труп. Колларин приложил руку к его голове и пошел дальше.

Вместе с капитаном и солдатами он вошел в камеру, где лежал третий труп. Убитого оскопили, отрезанное естество затолкали в рот. Колларин снова опустился на колени, положил ладонь на холодный пол, закрыл глаза. В голове замелькали картины. Он отогнал их, встал, спросил капитана:

– Что вы хотите знать?

– Сколько их было и куда они подевались.

– Никакого нападения не было, капитан. На месте этого человека лежала женщина, изображая глубокий обморок. Ее только что изнасиловали. Когда убитый тоже захотел получить свое, она, как изволите видеть, выколола ему глаза. – Капитан не стал смотреть на покойника. – Пальцами. Потом она зарезала мужчину его же кинжалом. Сама она чувствовала себя очень плохо, но это вам должно быть известно. Ее вырвало, и она ненадолго присела на койку. – Колларин вышел в коридор. – Затем, с кинжалом в руке, она двинулась к лестнице. Навстречу ей шел другой стражник. Он что-то сказал – не совсем понимаю, что. Она убила его, поднялась наверх. – Колларин прикоснулся к размазанной по стене крови и снова закрыл глаза. – Здесь она задержалась. На уме у нее два солдата и вы, капитан. Она хочет разыскать и убить всех троих. Но она слаба, у нее идет кровь. Этого стражника она тоже кастрирует, но силы ее на исходе. Она пытается вспомнить, где находится некая таверна. Она слышала, что ее обидчики собирались провести вечер там.

– «Синяя утка», – сказал один из солдат.

– Туда она и направилась? – спросил капитан.

Колларин кивнул:

– Да, но с тех пор прошло некоторое время.

Редгаэр резво взбежал наверх, солдаты затопотали за ним, Колларин поднялся следом.

У «Синей утки», вокруг двух мертвых тел, толпился народ. Колларин протолкался вперед, присел на корточки.

– Когда это случилось? – спросил капитан.

– Только что, – ответил кто-то. – Это была женщина. Мы видели, как она уходила.

Колларин потрогал кровавое горло Уила Стампера, и внезапная судорога прошла по его телу. Задержи их! – грянуло в голове. Не приказ, но и не просьба.

Неведомый голос не слишком потряс Колларина – духи умерших и раньше говорили с ним, хотя и не столь властно. На миг перед ним мелькнул крючконосый лик с серыми, глубоко посаженными глазами и серебряной бородой – мелькнул и пропал. Колларин помедлил. Он искатель, охотник. В этом деле ему равных нет, он ни разу не терпел поражений и дорожит своей репутацией. Это так, но до сих пор он выслеживал воров, насильников, убийц и разбойников. За жертвой насилия он никогда еще не гонялся, и дух покойного короля никогда еще не являлся ему в роли заступника.

Колларин встал, распрямил спину.

– Куда она пошла? – наседал капитан.

– Не знаю. Она сама не понимала толком, куда идет.

– Как так не знаешь? За что ж тебе деньги платят?

Колларин видел, как она прошла через северные ворота. Еще полмили, и лес укроет ее.

– Убивая этих мужчин, она думала о вас, капитан, – с улыбкой произнес он. – Представляла, как найдет вас и отрежет ваше естество острым ножом. – Редгаэр вздрогнул. – Потом она ушла в этот вот переулок. Может, она и теперь там – ждет.

– Он ведет к северным воротам, – сказал солдат. – Там есть конюшня. Можно взять лошадей.

– За мной, – бросил капитан и бегом пустился по переулку.

Колларин остался на месте, глядя на мертвого Уила. Умирающие часто думают о сущих пустяках, но этот перед смертью пытался что-то сказать – два слова.

Самое время просить прощения, покачал головой Колларин.

Чем больше размышлял Фелл о таинственной встрече, тем больше уверивался, что это ему приснилось. Почему ж он тогда мерзнет в ожидании рассвета под стенами Цитадели? Фелл поворошил костер палкой, стараясь вернуть его к жизни. Овчинный плащ промок под дождем, и огонь, шипящий, едва тлеющий, помогал плохо. Рассветет не раньше, как через час, прикинул лесничий. Он сидел спиной к валуну, а костер горел напротив, у такого же камня. Собранный хворост тоже порядком отсырел. Слева мерцали дрожащие огоньки звездокрылов – Фелл надеялся, что они не станут к нему приближаться. Только горьких воспоминаний ему и недоставало. Золотые крылышки, собравшиеся под толстой дубовой веткой, трепетали во тьме. Ребенком Фелл поймал одного звездокрыла и побежал с ним домой. Там, при свете лампы, он увидел у себя в руке мертвую ночную бабочку с волосатым тельцем и погасшими крылышками.