Юлия Латынина - Во имя государства (сборник)

Андарз стал его утешать. Государь сначала плакал, а потом утих, забился в подушки и заснул.

Андарз по-прежнему сидел у изголовья. Андарзу, поэту и мечтателю, ни разу не случалось видеть привидений, и он не очень-то верил в их существование. Он бы очень желал увидеть хотя бы парочку привидений, потому что иногда упоминал их в стихах и хотел сравнить стихи с действительностью.

Через час государь заворочался и открыл глаза: в государевой спальне горел ночник, и рядом, как в детстве, сидел Андарз, и Руш был далеко-далеко, в могиле. Какое счастье, что рядом есть Андарз! Разве будет вот так сидеть – сухарь Нарай?

– Государь, – сказал Андарз, – Хабарта, которую я завоевал, потеряна для империи благодаря небрежности моего брата. Прервите переговоры и дайте мне войско: я казню Аннара здесь, а варваров разобью через месяц!

Государь кивнул. Андарз понял, что он победил. Потом государь уцепился за рукав своего наставника и сказал:

– Андарз! Я сделаю все, что ты попросишь, только поклянись мне в одной вещи.

– Какой?

– Если тебя казнят, – не приходи ко мне никогда ночью.

Андарз похолодел.

– Хорошо, государь, – пообещал он, – если вы меня казните, я обещаю не докучать вам ночными посещениями.

На следующий день король Аннар пировал у Андарза: день, благоприятный для свадьбы их детей, выпадал только через двадцать дней, но Андарз торопился обменяться подарками и обрести в варварах опору против Нарая.

Господин Андарз провел короля и его сына в сокровищницу и показал им множество удивительных вещей: мечей в золоченых ножнах и чаш, высеченных из оникса. Но всех удивительней была одна вещь, которую Андарз хранил в тройном сундуке: то был круглый венец, весь из золота, усыпанный драгоценными камнями, и в середине венца торчал острым шипом вверх пятиугольный кремень, – наконечник того самого копья, которым король ласов Лахар Сурок поразил одного речного бога, вздумавшего томить ласов засухой.

Это была знаменитая кремневая корона ласов, и Андарз снял ее с последнего ласского короля Хабарты вместе с головой. Король так и впился глазами в кремневую корону.

– Можете просить у меня любого подарка, – сказал Андарз будущему зятю и его отцу.

После третьей перемены блюд господин Андарз вышел из-за стола и, отозвав Нана, попросил его съездить обратно в город за одной из шкатулок невесты, забытой им впопыхах, и дал ему письмо к эконому Амадие. Нан уже выезжал со двора, когда вдруг вспомнил, что Андарз не приложил к письму печать, – а Амадия ведь человек вздорный. Нан спрыгнул с лошади и поспешил в дом, и так получилось, что для экономии времени он поднялся по наружной галерее.

Вдруг, не огибая угла, он остановился.

В пяти шагах от него, у распахнутых окон кабинета, стояли Андарз и король Аннар Рогач, и они громко спорили о том, что лучше – дать запаренной лошади покататься в песке или обтереть пот ветошкой. На оконной раме сверкала корона Хабарты.

Вдруг свежий порыв ветра ворвался в кабинет, занавес вздыбился и хлопнул о раму, корона стала падать, Андарз и король подскочили, чтоб ее поймать.

Андарз схватился за корону слева, король – справа.

– Что вы мне дадите, – тихо спросил варвар, – если отомщу за смерть вашего брата?

– Корону Хабарты, – сказал Андарз.

– Я хочу корону империи, – ответил варвар.

– Лучше ваше владычество, чем владычество Нарая, – сказал Андарз.

За окном, едва дыша, Нан запрокинул голову и вжался в стену.

Через час Нан вручил домоправителю Амадие письмо и, попросив его позаботиться о шкатулке, ушел в управу советника Нарая.

Пир кончился намного после полуночи, и начальник охраны Андарза, Шан’гар, отправился спать во двор, среди соплеменников. На рассвете он проснулся от холода и заметил в окне кабинета господина Андарза свет. Шан’гар поднялся в кабинет и увидел, что императорский наставник сидит в спальной рубахе, а поверх него накинут тяжелый плащ, и на столе перед ним догорает свеча.

– Что случилось? – спросил Шан’гар.

Андарз поднял голову.

– Сегодня, – сказал он, – я предал государя.

Шан’гар оглянулся и заметил:

– Не стоит говорить об этом так громко.

Андарз подергал губами.

– Господин, – сказал Шан’гар, – вот уже полтора месяца, как вы ходите сам не свой. Это началось с тех пор, как убили того чиновника, Ахсая. Вы избегаете меня и всех домашних, и вот теперь вы говорите такое!

– Да, – сказал Андарз, – все началось именно тогда. Дело в том, что убитый имел при себе лазоревое письмо к советнику Нараю, и этот чиновник, Нан, убедил меня, что письмо осталось в руках одного из моих близких: Амадии, Иммани или твоих. От этого с ума можно было сойти.

– И что же, – сказал Шан’гар, – он нашел, у кого письмо?

– Нет, этого письма больше нет. И я думаю, что если бы он нашел это письмо, он отнес бы его Нараю.

Тут свечка вспыхнула и догорела, и Андарз увидел, что за окном крадется рассвет, серый, как полевая мышь, и что перед ним на столе лежит маленькая книжечка, а в ней – его собственные стихи, которые когда-то переписал для своего наставника одиннадцатилетний мальчик Варназд.

– Господин Андарз, – сказал Шан’гар, – я начальник вашей охраны и пятидесяти человек, готовых умереть за вас; и в этом городе не меньше трех тысяч человек, аломов и ласов, для которых вы лучший полководец империи.

Не думайте, что у вас меньше людей, чем у короля Аннара Рогача.

– Отведи меня в спальню, – сказал Андарз.

Шан’гар отвел его в спальню, раздел и уложил, и он долго сидел у двери, боясь, как бы его хозяин не сделал с собой чего.

Потом он ушел к себе в кабинет, вынул чистый лист бумаги и стал писать. То, что он написал, было адресовано господину Нараю.

На следующий день государь подозвал Нарая и продиктовал ему указ:

– Я назначаю Андарза главнокомандующим в войне с ласскими варварами. Потрудитесь озаботиться мобилизацией!

– Государь, – сказал Нарай, – нельзя доверять этому человеку! Я, увы, доподлинно удостоверился, что в его доме живет мальчик, ростом и обликом напоминающий Минну! Андарз выдает мальчишку за раба, однако он наряжает его в платье Минны, отрядил своего лучшего секретаря для занятий с мальчиком, то прячет, то показывает гостям! Многие слышали, будто он творит с ним блуд! Если человек держит в доме отпрыска императорского дома, публично признаваясь в его убийстве, – зачем, как не затем, чтобы возвести его на трон вместо вас?

Государь Варназд молчал. Вдруг мелькнула мысль: «Вот и предлог казнить Андарза! Никто тогда не узнает…» Взглянул на Нарая: старик стоял, словно готовый слизнуть слова с государевых губ.

– Нарай, – сказал государь, – этого не может быть! Это я убил Минну… Случайно.