Юлия Латынина - Повесть о государыне Касии

– Вы обманули меня, проклятый колдун!

Даттам осклабился и ответил:

– Я просто хотел показать тебе, мальчик, что при дворе побеждает не тот, кто лучше всех стреляет из лука. Жаль, что мне это не удалось.

Наклонился и добавил вполголоса:

– Я завтра весь день буду в своем городском поместье, мальчик. Был бы очень рад видеть тебя там.

И прежде чем Идасси успел что-нибудь ответить, поклонился и растаял в терпкой зелени сада, затканной цветами и залитой заходящим солнцем.

Прием закончился через два часа. Государь Инан, сославшись на головную боль, ушел немного раньше, и Идасси вскоре тихонько последовал за ним На приеме же они перемолвились всего несколькими словами.

– Это невероятно, – сказал Идасси, – что Руш дал мне первое место.

– Бьюсь об заклад, – промолвил Инан, – что первое место дал тебе Даттам, а Руш, наоборот, определил в конец списка.

– Зачем же государыня встала на сторону Даттама?

– Чтобы еще раз разозлить этих двоих. Вот увидишь, из-за этой маленькой досады Руш состряпает для Даттама большую гадость.

На следующее утро в покоях государыни собрался малый государственный совет. На нем присутствовали избранные высшие чиновники, а из представителей богов – господин Даттам, настоятель храма Шакуника, и еще настоятель столичного храма Покойных Государей.

Господин Руш докладывал о бюджете империи на будущий год.

– Положение страны очень тяжелое, – сказал господин Руш, – в Чахаре неурожай, а в Кассандане размыло дамбы. Для восстановления их потребуется не менее сорока тысяч рабочих. Кроме того, мы должны предупредить нападения западных варваров, послать подарки восточным и выплатить проценты по нашему долгу Осуе. В связи со всем этим экстраординарные расходы государства требуют восьмидесяти миллионов ишевиков.

– С каких это пор, – подал голос помошник министра финансов, молодой Чареника, – восстановление дамб требует денег? Издавна на такие работы посылались заключенные и жители соседних деревень!

– Восстановление дамб, неурожай и все беды внутри страны и вправду не требуют денег, – согласился господин Руш, – но во внешних сношениях деньги необходимы. Предупреждать нападения западных варваров лучше всего, раздавая деньги их соседям. Если же мы не пошлем подарков восточным варварам, то они опять нападут на Иниссу, и в следующем году нам придется платить втрое. Что же касается процентов по долгу Осуи, то это город невоинственный, но коварный, и если мы не заплатим осуйцам, они натравят на нас тех же варваров. Если мы не раздобудем в этом году восьмидесяти миллионов ишевиков, то нас ждет погибель.

– Откуда же раздобыть такие деньги, – недовольно сказала государыня, – мои подданные не губка, чтобы выжимать из нее налоги! Селяне и так отдают государству больше седьмой части выращенного!

– Я думаю, – сказал осторожно Чареника, – что налог на рис можно поднять до двенадцати процентов. Кроме того, в городах развелась прорва людей, которые торгуют и наживаются, производят предметы роскоши и другие бесполезные вещи. Чем запрещать этих людей, как то было при прошлых государях, лучше брать с них до тридцать процентов в казну.

– Бросьте, господин Чареника, – сказал лениво Даттам, – издавна известно, что когда налоги превышают пятнадцать процентов, их перестают платить вовсе и платят вместо налога государству отступное сборщику налогов.

Тут Руш улыбнулся и сказал:

– Выход из положения есть. Говорят, в этом году храм Шакуника получил сто сорок миллионов чистой прибыли. Почему бы ему не ссудить восемьдесят миллионов государству?

Все замерли.

Даттам неторопливо встал. Члены государственного совета глядели на него с опаской, как на живого покойника. «Ну все, – пронеслось молнией в уме Чареники, – если Даттам ссудит эти деньги, Руш не вернет ссуду и разорит храм. А если он не ссудит их, то Руш его арестует, как изменника. Хорошенько же Руш отомстил Даттаму за первое место варвара Идасси!»

– Государыня, – сказал Даттам, и каждое слово он выговаривал раздельно и веско, так что слово взлетало птицей к потолку и долго звенело в сводах и пролетах зала, – я немедленно ссужу эти деньги, как только первый министр Руш будет уволен. Потому что только в этом случае я смогу быть уверен, что храму тем или иным образом возместят предоставленный кредит.

– Это государственная измена, – вскричал Руш, – говорить такие слова!

– Успокойтесь, господин Руш! – улыбнувшись, промолвила государыня, – вы, скорее, должны гордиться, что за вас предлагают такие деньги. Подумайте, насколько это больше того, что вы получили от князя Ино Рваная Щека за голову Идасси!

Руш в возмущении вскочил.

– Ваша вечность! Это чудовищная ложь, и наверняка ее преподнес вам наставник молодого государя!

Государыня усмехнулась и обратилась к заместителю министра финансов.

– Господин Чареника, – сказала она, – не стоит ли перейти к следующему вопросу, о порядке совершения жертвоприношений в честь Исииратуфы, которые в Иниссе отличаются от общепринятого?

По окончании заседания государственного совета чиновники перешептывались, расходясь.

– Два быка сцепились рогами на узком мостике, – прошептал молодому Чаренике его тесть Арнак. – Как ты думаешь, кто из них победит?

– Ах, – ответил Чареника, – господин Руш всего лишь первый министр, а господин Даттам – хозяин крупнейшего кредитного учреждения империи, на банкнотах которого, по правде говоря, только и держится все наше денежное хозяйство. Если уволить Руша, не произойдет ничего, а если сместить Даттама, все финансы придут в негодность, цены на рынках подскочат в десятки раз, а государственные деньги погибнут.

– Глупый ты мальчик, – ответил тесть, – ты на все смотришь со своей финансовой колокольни. Ну какое государству дело, если деньги подешевеют в тысячу раз!

Сказал, а сам задумался: «А может, и вправду государыне Касии есть до этого дело? Вот уж покойный-то император даже слова такого не знал, – финансы. А государыня Касия… Что с нее возьмешь? Бабский ум короток, к тому же – простая крестьянка. Небось помнит еще, как босоногой на рынок бегала и плакала, если теперь за гуся нужно отдавать не одну розовую, а две. Может, она и вправду думает, как мой наивный зять».

Между тем, получив приглашение на вечернюю пьесу, Идасси оказался в изрядном затруднении. Вечером ему надо было идти в павильон Тысячи Превращений, а в чем?

Свое лучшее синее платье он надевал уже дважды; серый форменный кафтан лицеиста Бужвы было надеть решительно невозможно; была еще куртка, в которой он ходил на рынок, но не в зеленой же куртке вот с такой дырой на правом локте идти в павильоны? Стало быть, платье следовало купить.