Мария Семенова - Викинги (сборник)

– И мне удивительно, – сказала она, – что не находится такого конунга, который захотел бы стать единовластным правителем Норвегии, как Горм конунг стал в Дании или Эйрик в Швеции.

Гонцам показался непомерно заносчивым такой ответ, и они попросили её объяснить, что значит такой ответ. Они сказали, что Харальд настолько могущественный конунг, что она может быть довольна его предложением.

Однако, поскольку она ответила на него иначе, чем им бы хотелось, они не видят возможности увезти её теперь против её воли, и они стали готовиться в обратный путь.

Когда они приготовились к отъезду, люди вышли проводить их. Тут Гюда обратилась к гонцам и просила их передать Харальду конунгу, что она согласится стать его женой не раньше, чем он подчинит себе ради неё всю Норвегию и будет править ею так же единовластно, как Эйрик конунг – Шведской Державой или Горм конунг – Данией.

– Потому что тогда, как мне кажется, он сможет называться большим конунгом.

Гонцы вернулись к Харальду конунгу и передали ему эти слова девушки, и сказали, что она непомерно дерзка и неразумна и что конунгу следовало бы послать за нею большое войско, чтобы привезти её к нему с позором. Но конунг возразил, что девушка не сделала и не сказала ничего такого, за что ей следовало бы отомстить. Скорее он должен быть ей благодарен.

– Мне кажется теперь удивительным, как это мне раньше не приходило в голову то, о чём она напомнила, – сказал он. – Я даю обет, что я не буду ни стричь, ни чесать волос, пока не завладею всей Норвегией с налогами, податями и властью над ней, а в противном случае умру…»

Друзья и советники Харальда признали, что выполнить этот обет – задача, достойная конунга. И Харальд, не откладывая, взялся за дело. Далее сказание весьма обстоятельно повествует, как он присоединял к своему владению область за областью, какие и с кем вёл сражения и кто в них отличился. Волосы, которых он, согласно обету, не стриг и не чесал, между тем отрастали; Харальда так и прозвали – Косматым. Появлялись в его жизни и другие женщины, благо тогда было принято многожёнство. Наконец, около 890 года произошла грандиозная морская битва в Хаврсфьорде, после которой сколько-нибудь серьёзного сопротивления в Норвегии Харальд уже не встречал. Объединение страны породило самую настоящую эмиграцию:

«Все его самые могущественные враги погибли, а некоторые бежали из страны, и таких было очень много, ибо тогда заселялось много пустынных земель. В то немирное время, когда Харальд конунг овладевал Норвегией, были открыты и заселены заморские земли: Фарерские острова и Исландия…»

Со дня первоначального сватовства к Гюде минуло десять лет, но Харальд о ней не забыл.

«Тут он вспомнил, что ему когда-то сказала та гордая девушка. Он послал людей за ней, велел доставить к нему и положил её с собой. У них были такие дети: Алов была старшей, затем шли Хрёрек, Сигтрюгг, Фроди и Торгисль…»

Вскоре были подстрижены и расчёсаны обетные космы, и Харальд Косматый получил новое прозвище – Прекрасноволосый (Харфагр). Под этим прозвищем он и вошёл в историю.

Рассказанное выше, вероятно, относится скорее к области сказочно-мифологического обрамления реальных исторических фактов. Нам, однако, не особенно важно, так или не так всё было на самом деле. Важнее другое: люди эпохи викингов не находили ничего удивительногов том, что конунг берётся за завоевание целой страны, вдохновлённый дерзкими речами гордой красавицы. Попутно отметим, что, согласно сказанию, Гюда беседует с послами сама, хотя, согласно закону, вроде бы должна была смирно сидеть и ждать, как решит её судьбу батюшка-конунг. И в этом тоже слушатели ничего особенного не находили…

Вот и изучай после этого положение женщины по сборникам древних законов!

А теперь другая история, на сей раз более «приземлённая». Дело происходит в Исландии в начале XI века. Человека по имени Греттир, обвинённого в преступлениях и объявленного вне закона, схватили пастухи. Дело осложнялось тем, что некто Вермунд по прозвищу Тощий, которого считали в той местности старейшиной, как раз отлучился из дому. Между тем только он, согласно закону, мог распорядиться участью Греттира; следовательно, кто-то должен был подержать его у себя дома, пока старейшина не вернётся. Желающих не нашлось. Каждый заявлял:

«– Не велика честь, а хлопот не счесть брать его к себе и что-то с ним делать. Ноги его не будет в моём доме!

Так они перебрали всех хозяев, но каждый находил отговорку… Долго так проговорив, согласились они на том, что нечего обращать своё счастье в несчастье, взялись за дело и поставили в лесу виселицу, и решили повесить Греттира, и очень галдели по этому поводу.

Тут они видят: едут вверх по долине трое и один в крашеной одежде. Они смекнули, что это, верно, Торбьёрг Толстая, жена Вермунда Тощего. Она была женщина недюжинная и большой мудрости. Когда Вермунд бывал в отъезде, она распоряжалась в округе и заправляла всеми делами. Она свернула к толпе, и её сняли с седла. Люди учтиво её приветствовали. Она сказала:

– Что тут у вас за совет? И кто этот толстошеий, что сидит тут связанный?

Греттир назвался и приветствовал её…»

Разговор кончился тем, что Торбьёрг пригласила Греттира пожить у неё, взяв с него клятву, что он не тронет никого из тех, кто собирался лишить его жизни.

«Он поехал к ней и оставался там, пока не вернулся Вермунд, и хозяйка хорошо с ним обходилась. Это очень прославило её по всей округе. Вермунд нахмурился, вернувшись домой и узнав, почему там был Греттир. Торбьёрг рассказала…

– Чем это он заслужил, – сказал Вермунд, – что ты даровала ему жизнь?

– Многие были на то причины, – сказала Торбьёрг. – И первое, что тебе будет больше почёта, раз у тебя жена на такое отважилась.

– Всем ты мудрая женщина, – сказал Вермунд, – и прими от меня благодарность…»

Мудрая Торбьёрг не только успешно ведёт все дела в отсутствие мужа-старейшины; она искусно управляет и им самим, используя его самомнение. Вот уж действительно, «муж – голова, а жена – шея…»

Историки пишут: в эпоху викингов немало мужчин надолго покидало свой дом, отправляясь в военные или торговые походы. Такой поход мог занять не один год, а мог вообще кончиться гибелью путешественника и воина. Однако путешествия и приключения были бы попросту невозможны, если бы викинг не оставлял дома прочный «тыл» – разумную и деятельную жену, вполне способную в отсутствие мужа управиться с хозяйством и делами, а если нападали враги, то и возглавить оборону. Так что, если бы в реальности женщины были так принижены и бесправны, какими их рисуют сохранившиеся судебники, эпоха викингов вряд ли бы вообще состоялась.