Дэйв Дункан - Дети Хаоса

Истинные правители мира — Светлые:

Анзиэль, богиня красоты.

Сьену, бог радости и удачи.

Демерн, бог закона и справедливости.

Эриандер, бог-богиня плотских утех и безумия.

Храда, богиня искусств и ремесел.

Мэйн, богиня мудрости.

Настра, бог животных и природы.

Нала, богиня милосердия.

Синара, богиня здоровья.

Укр, бог процветания и изобилия.

Веслих, богиня дома и очага.

Веру, бог бурь и сражений.

(А еще есть Ксаран, богиня смерти и зла, чье имя не произносится вслух.)

Храг Храгсонродил дочь Салтайюи четырех сыновей: Терека, Карвака, Стралга и Хорольда.

Пьеро, дож Селебры, родил троих сыновей: Дантио, Бенардаи Орландо, а также дочь Фабию.

Карвакумер в Джат-Ногуле, а Дантиов Скьяре.

Двенадцать веристов составляют фланг.

Четыре фланга и вожак составляют стаю.

Пять стай и командир охоты составляют охоту.

Пять охот и командир составляют войско из 1231-го человека.

Кипение котелка— промежуток времени, необходимый для вскипания котелка холодной воды на открытом воздухе, примерно один час.

Шестьдесят— единица счета, которая используется вместо сотен или, например, дюжин.

Хтонианин— имеющий отношение к подземному миру.

Корбан— подношение богу.

Мензил— расстояние, которое караван проходит за день.

Генотеист— человек, который поклоняется одному богу, не отрицая существование других (на Додеке обычно последователь тайного культа).

Политеист— человек, который поклоняется многим богам (как большинство жителей на Додеке).

Непосвященный— так последователи культа называют Политеистов либо приверженцев иного культа.

С точки зрения физики, представление додекан о своем мире бессмысленны. Я суммировал их взгляды в приложении к «Матери лжи», второму тому. Пока у вас не появится возможность его прочитать, пожалуйста, будьте великодушны. Совсем недавно люди считали, что Земля плоская. Додекане, возможно, ошибаются, но им хватает здравомыслия не верить в нечто столь абсурдное.

Лорд Дантио вцепился в поручень — сильнее, чем требовалось, потому что колесница легко летела по ровной дороге, да и его папа следил за скоростью. Визжали оси, маленькие копыта гуанокосов выбивали ритмичную дробь, грохотали колеса, скрипели кожаные ремни пола, но остальном ничто не нарушало тишины.

Когда известие о бойне в Двух Фордах добралось до Селебры, город сошел с ума. Три дня и три ночи жители скорбели о погибших, кричали, стонали и завывали, дули в трубы, стучали по горшкам, били в барабаны. Толпы людей, охваченных паникой, набивались в храмы, где их топтали или они задыхались от нехватки воздуха. А потом враг вдруг очутился у ворот, и шум утих. Город замер — в нем воцарилось абсолютное, зловещее молчание.

Однако повсюду виднелись лица, тысячи и тысячи лиц — на балконах и крышах, в каждом окне; огромные толпы стояли вдоль широкой дороги — и все молча смотрели на Дантио. Неужели никто не благословит его, не выкрикнет хоть одно приветствие или не споет пару строк погребальной песни? Казалось, весь город собрался, чтобы увидеть, как он его покидает.

Дантио не сводил глаз с огромных ворот впереди, пытаясь не обращать внимания на лица. Он отчаянно боялся заплакать, обмочиться или натворить что-нибудь еще более ужасное, опозорив себя и папу.

— Мы почти добрались, — сказал тот. — Ты отлично справляешься! И я тобой невероятно горжусь!

Дантио поднял голову, чувствуя, как дрожит подбородок. Несмотря на данные себе обещания, он признался:

— Папа, я боюсь!

Отец поморщился, как будто ссадил палец на ноге.

— А по тебе и не скажешь! Вспомни, что я говорил: храбрость есть исполнение долга, даже когда ты напуган. Клянусь богами, сын, ты очень смелый мальчик, ведь ты исполняешь свой долг.

Однако храбрецы не дрожат! И во рту у них не пересыхает так, что не продохнуть.

— Пусть толпы тебя не беспокоят, — сказал отец. — Люди на тебя рассчитывают, сынок. Весь город на тебя надеется. И я тоже. Я так горжусь тобой, что едва сдерживаю слезы. И Селебра гордится.

Наконец колесница прогрохотала под громадной аркой и въехала на барбакан, в тень высоких зубчатых стен, оставив позади ослепительное солнце. На стенах не было солдат, потому что городская стража Селебры погибла вместе с ополчением у Двух Фордов. Грохот копыт и скрип колес нарастал, эхом катясь над укреплениями. Папа сбавил скорость, чтобы свернуть во внешние ворота.

Дантио быстро оглянулся назад. Во второй колеснице, которой управлял настрианин в зеленом одеянии, сидели мама и малышка. Свидетельница Фиорелла в повязке на глазах правила третьей колесницей, с Бенардом и Орландо. Испуганное лицо Бенарда едва виднелось над поручнями, хотя ему-то бояться было нечего, он вернется домой. Орландо и вовсе не выглядывал через край — слишком мал. Наверняка он смотрел сквозь щели в плетеных боках колесницы и громко возмущался тем, что его привязали ремнями, чтобы не вывалился.

Одна створка ворот была открыта, и никто их не охранял, когда дож и его старший сын проехали в пугающий внешний мир, залитый ярким полуденным солнцем . Прощай, Селебра! На открытом поле вокруг города обычно шумел крестьянский рынок, тут устраивали состязания и проводили ярмарки. Сегодня здесь никого не было, только стояли пустые загоны для скота да желтела сожженная беспощадным зноем трава. Дорога в Стурию, полоса пропеченной на солнце красной глины, исчезала в оливковых рощах и виноградниках.

Папа ехал совсем медленно по неровной дороге. Ледяные демоны наверняка ждут в тени, и стрелой их не достанешь.

Священный Демерн, Законодатель, объявил еще в древние времена: в десять лет мальчик уже достаточно взрослый, чтобы осознавать законы и клятвы. В десять лет его можно приговорить к наказаниям, кои полагаются взрослому мужчине — например, порке или даже повешению. А еще он может стать заложником.

Дантио было одиннадцать.

Он не знал, где будет сегодня спать. И не мог избавиться от жуткого страха, что ему никогда больше не суждено увидеть свой дом и родных. У ног мальчика лежал мешок с одеждой, который собрала ему мама. Ледяные демоны пощадили маленький городок Стурию, когда его жители открыли им ворота, а вчера обещали не тронуть Селебру, но потребовали заложников.