Юлия Латынина - Инсайдер

– Я не затем платил вам, Шаваш, чтобы платить еще и за акции! Выгоните Бемиша!

– Сожалею, – сказал Шаваш и улыбнулся радушней прежнего, – но вы же сами видите, что Теренс Бемиш – протеже Киссура. Если выставить его за порог, Киссур нажалуется государю. Один и семь – это слишком большая разница. Вы хотите такого же скандала, как с Камински?

Разъяренный Джайлс молча хлопнул дверью. В коридоре его ждал товарищ.

– Ну что?

– Чертов взяточник, – прошипел разъяренный иномирец. – «Протеже Киссура», как же! Ты знаешь, кто просил у чиновников подпись на документах в ту ночь, когда все были пьяны? Киссур? Черта с два, Киссур лежал с девкой, подписи просил Шаваш! Он теперь будет погонять нас этим Бемишем, пока мы не заплатим хотя бы по пять денаров за акцию!

К вечеру Теренс и Киссур выбрались с космодрома через дыру в стене и зашагали в сумерках по красивой, утоптанной в пыль дороге, вившейся мимо тщательно возделанных огородов и рисовых чек.

Бемиш устал хуже собаки и тихо бесился: что, в конце концов, хочет доказать ему Киссур? Что он лучше Бемиша приспособлен для марш-броска? Велика важность для человека, воевавшего в стране, в которой вся бронетехника была мощностью в одну лошадиную силу! Бемиша так и подмывало выложить все это Киссуру. Но он вместо этого молчал и плелся за бывшим министром, как хвост за собакой.

Километров через пять дорога пошла вверх; рисовые чеки сменились садами, и за поворотом Бемиш увидел высокий просмоленный забор загородной усадьбы и встающие над ним беленые холмики крыш.

За усадьбой снова потянулись поля, а потом – саманные домики с играющими в пыли ребятишками; а еще через десять минут Бемиш увидел зеленый флаг у распахнутых ворот деревенской харчевни и опрятную молодуху, управляющуюся с земляной печью на заднем дворе.

Оба путника были по уши в грязи и имели настолько сомнительный вид, что хозяин даже не шевельнулся, увидев их на пороге, и только когда Киссур сел за стол и гаркнул как следует, вразвалку подошел к посетителям. Киссур осмотрел гусей, которых предложил хозяин, велел одного зажарить и заказал к гусю грибную подливу, закуски и вино.

Вскоре гусь появился перед путниками в жареном виде, и его нельзя было узнать: такая аппетитная на нем была корочка, и с таким веселым шипеньем стекал с него жир в дымящееся блюдо с рисом. Путники принялись за еду, и хотя Бемиш очень проголодался, он скоро заметил, что ему не угнаться за Киссуром.

Посетителей в харчевне было немного; самая большая компания, человек шесть, сидели у окна, и на столе перед ними не было ни мясного, ни пьяного.

– Сектанты, наверное, – ткнул в них Киссур, – говорят, в здешних краях их немало.

Впрочем, сектанты Киссура особенно не интересовали, – куда больше он прислушивался к разговору двух бедно одетых крестьян, которые, втянув голову в плечи, поспешно выбирали из своих тарелок рис. Минут через пять Киссур подошел к ним и поманил за свой стол, угостил гусем и принялся расспрашивать. Бемиш смотрел на крестьян во все глаза. Они были босоногие и худые, и их куртки казались разноцветными от поставленных на них заплат. У старшего борода была разделена на две части и заплетена в косичку. У младшего не было штанов, а была длинная рубаха с застежкой между ног.

– О чем они говорят? – спросил Бемиш.

– Эти крестьяне из соседней деревни, – сказал Киссур, – а идут к управляющему той самой усадьбой, которая сидит на холме. Два года назад у них захворал отец, и они заняли у управляющего деньги сначала на лечение, а потом на достойные похороны. Вышло так, что за эти два года проценты сравнялись с долгом, и, как только это случилось, управляющий послал своих слуг в деревню и забрал в уплату долга их сестру. Парни поехали к своим родственникам, чтобы занять деньги, но так ничего и не добились, и вот теперь едут к управляющему.

Киссур замолчал.

– А акции, – поинтересовался Бемиш, – вы спрашивали про акции?

– Они не знают, что такое акции, – ответил Киссур. – Если это те красивые бумаги с красным кантом, которые им выдали вместо земли, то они подарили их управляющему на именины.

– Но они даже сейчас стоят десять ишевиков штука! – вскричал Бемиш, совершенно забыв про плетушку водки.

Крестьянин с беспокойством вертел головой, прислушиваясь к речи оборванцев в богатой, но грязной одежде: оба явно говорили на воровском жаргоне, ничего не понять! Киссур полез за пазуху, вытащил оттуда пачку денег, отсчитал двести ишевиков и отдал старшему парню.

– Держи, – сказал, – это тебе на выкуп сестры.

Крестьянин выпучил глаза на незнакомца, а потом упал на колени и стал целовать перед Киссуром землю, пока Киссур не поднялся резким движением и не закричал:

– Хозяин, счет!

– Куда мы теперь? – спросил Бемиш, когда они покинули харчевню.

Киссур отогнул полу грязной куртки, убедился, что ствол под курткой на месте, и сказал:

– Обратно в поместье.

Звезды уже раскатились по небу, как горох, высыпавшийся из подола нерадивой хозяйки, когда Бемиш, усталый как собака, доплелся вслед за Киссуром на вершину холма, увенчанную просмоленным забором с белыми луковками крыш. Они долго стучались в ворота, пока те наконец не поползли вбок, и в перекрещенном свете фонарей Бемиш увидел перед собой двух охранников в зеленых куртках и с плоскорылыми длинными веерниками.

– Объясняйся, – пихнул Бемиша в бок Киссур.

– Я… наша…. переночевать, – начал Бемиш.

Один из охранников поднял повыше фонарь, сообразил, что имеет дело с иностранцами, которые по-человечески понимают меньше собаки, и впустил их в усадьбу без особых разговоров.

Теперь надо сказать, что управляющий поместьем, в которое они пришли, был очень дурной человек. Он беспощадно обирал крестьян, торговал девушками, скупал краденое и содержал целую шайку, которая вымогала у людей деньги. С местным начальством он был в прекрасных отношениях. При всем этом он напускал на себя благородный вид. Обирая крестьян, он всегда старался свалить ответственность на безжалостные распоряжения хозяина усадьбы. Та к как крестьяне в этой местности были очень глупы, им и в голову не приходило пожаловаться владельцу усадьбы, который жил в столице и не подозревал о творящихся безобразиях. Таким нехитрым способом управляющий добивался, что крестьяне считали его своим заступником.

Итак, Киссур и Бемиш разместились в копне сена на скотном дворе, а крестьяне, которые встретились им в харчевне, в это время ждали у дверей приемного зала. В конце концов управляющий спустился к ним и сказал:

– Мне-то вас очень жалко, – заявил он, – но я уже переслал вашу сестру господину в столицу, так что и разговора никакого нет, чтобы потребовать ее обратно. Если она понравится господину, то вам повезло: может, он и согласится не требовать с вас остаток долга.