Дин Кунц - Мистер убийца

Он откладывает в сторону фотографию в серебряной рамке, берет с полок несколько книг и с удивлением обнаруживает сходство некоторых иллюстраций на обложках с картинами, висящими на стене, так заворожившими его. Одно и то же заглавие встречается на разных языках: французском, немецком, итальянском, голландском, шведском, датском, японском и еще нескольких других.

Но самое интересное – это фото автора на задней обложке. Он долго изучает его, проводя пальцем по лицу Стиллуотера.

Заинтригованный, он внимательно рассматривает такие же фотографии на внутренней стороне обложки. Затем читает первую страницу одной книги, затем другой, третьей.

Ему попадается на глаза посвящение в одной из книг, и он читает его: "Это сочинение посвящено моим родителям, Джиму и Элис Стиллуотерам, вырастившим меня честным человеком. И не их вина в том, что я способен мыслить, как преступник".

Его мать и отец. Киллер с удивлением смотрит на их имена. Он их не помнит. Не может описать их лица или вспомнить, где они живут.

Он возвращается к письменному столу, смотрит в справочник и выясняет, что Джим и Элис Стиллуотеры живут в Маммот-Лейксе, в Калифорнии. Адрес улицы ничего не говорит ему, и он размышляет, тот ли это дом, в котором он вырос.

Он должен любить своих родителей. Ведь он посвятил им книгу. И тем не менее они для него загадка. Так много потеряно.

Он возвращается к полкам, открывает американские и английские издания книг, чтобы прочитать посвящения. И вдруг находит следующее: "Пейдж, моей великолепной жене, с которой я пишу все мои лучшие женские характеры, исключая, конечно, психопаток-убийц".

И еще одно: "Моим дочерям Шарлотте и Эмили, в надежде, что они, когда повзрослеют, прочтут эту книгу и поймут, что описанный в ней папа, который с такой страстью и таким убеждением говорит о чувствах к своим маленьким девочкам, это не кто иной, как я".

Он откладывает книги в сторону, берет фотографию и держит ее обеими руками с чувством, похожим на благоговение.

Эта привлекательная блондинка, конечно же, Пейдж. Превосходная жена.

Двое девчушек – Шарлотта и Эмили, хотя он не знает, кто из них кто. Милые и послушные девочки.

Пейдж, Шарлотта, Эмили.

Наконец-то он нашел себя, свою истинную жизнь.

Вот где он должен быть. Вот он, его дом. С этого момента начинается его будущее. Пейдж, Шарлотта, Эмили. Это семья, к которой привела его судьба.

Мне необходимо быть Марти Стиллуотером.

Произносит он, взволнованный тем, что обрел наконец свой собственный очаг в этом холодном одиноком мире.

В офисе доктора Гутриджа три кабинета. Во всех трех Марти уже не раз бывал. Они похожи один на другой и на все врачебные кабинеты от штата Мэн до штата Техас: такие же бледно-голубые стены, разные приспособления из нержавеющей стали, раковина, стул, таблица для проверки зрения. Здесь ненамного лучше, чем в морге. Правда, пахнет лучше.

Марти сидит на краю мягкой кушетки, где его будут обследовать.

В комнате прохладно, а он без рубашки. И хотя он в брюках, он чувствует себя абсолютно голым и уязвимым. Ему представляется, что он перенес приступ кататонии и сейчас находится в ступоре, не имея возможности ни говорить, ни двигаться, ни даже моргать глазами. Врач принимает его за мертвеца, раздевает догола, прикрепляет в большому пальцу ноги бирку с именем, закрывает ему веки и отправляет на дальнейшую обработку.

Богатое воображение автора детективных романов, искусство держать читателя в напряжении, которыми он зарабатывает себе на жизнь, приближали его к пониманию бренности всего земного. Он острее других осознавал постоянную близость смерти. Каждая собака была для него потенциальной носительницей вируса бешенства. В каждой проезжающей мимо незнакомой машине он видел сексуального маньяка, который способен похитить и убить любого ребенка, оставленного без присмотра хотя бы на три секунды. В каждой банке супа из кладовки он подозревал наличие микробов ботулизма.

У Марти не было особого страха перед врачами, но и большой любви к ним он также не испытывал.

Его больше взволновала концепция медицинской науки в целом, и не потому, что он не доверял ей, а в силу того, что, подспудно, само ее существование постоянно напоминало о том, что жизнь бренна и смерть неизбежна. Он не нуждался в таком напоминании. Он и без того обладал обостренным чувством неотвратимости смерти, всю свою жизнь стараясь совладать с этим, смириться с этим прискорбным фактом.

Марти настроился не паниковать, не впадать в истерику, описывая доктору Гутриджу симптомы своего заболевания. Поэтому он тихо и бесстрастно повторял вслух все, что случилось с ним за последние три дня, стараясь использовать при этом медицинские термины, начиная с семиминутной амнезии у него в кабинете и заканчивая внезапно приступом паники, который он перенес, уезжая из дома.

Гутридж был превосходным терапевтом, отчасти еще и потому, что умел внимательно выслушать пациента. В свои сорок пять он выглядел на десять лет моложе. Сегодня он был в теннисных туфлях, легких брюках военного Образца и спортивном свитере с Микки Маусом. Летом он любил носить цветастые гавайские рубашки. В редких случаях, когда на нем был халат поверх рубашки с галстуком и слаксов, он заявлял, что "играет в доктора" или что он "из комитета при Американской медицинской ассоциации, занимающегося составлением циркуляров о том, как должны быть одеты врачи".

Пейдж считала Гутриджа прекрасным врачом, а девочки относилась к нему как к любимому дяде.

Марти он тоже нравился.

Марти подозревал, – что эксцентричные манеры и странности доктора не были просто рассчитаны на то, чтобы, развлечь и успокоить пациентов. Доктор Гутридж, как и Марти, казалось, был морально оскорблен самим фактом смерти. Вероятно, в молодости он выбрал медицину в качестве своего поприща, так как верил, что врач – это рыцарь, сражающийся с драконами, воплощающими в себе различные болезни и хвори. Молодые рыцари обычно верят в то, что благие намерения, мастерство и вера сумеют победить зло. Когда рыцари стареют, они становятся мудрее.

Они все чаще используют юмор как оружие для борьбы с болью и отчаянием. Странности Гутриджа – эти его свитера с Микки Маусом были призваны не только расслабить и успокоить пациентов, но и служили оружием против мрачной реальности жизни и смерти.

– Приступ страха? У тебя? Вот уж не думал! – с сомнением переспросил Поль Гутридж.

– Да, с бешеным сердцебиением, с таким чувством, что я вот-вот лопну. Мне это показалось приступом страха.

– Похоже на секс.

– Поверь мне, это не секс, – Марти улыбнулся.

– Может быть, ты и прав, – произнес со вздохом Гутридж. – Я так давно этим не занимался, что уже и не помню его проявлений. Нелегко быть холостяком в наше время, Марти. Вокруг столько грязи и жутких заболеваний. Казалось бы, все просто: ты встречаешь девушку, назначаешь ей свидание, одариваешь ее целомудренным поцелуем, провожая домой. А потом сидишь и ждешь, что у тебя начнут гнить и распадаться губы.