Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит

— Ты говоришь, что у него лицо, как у осла? — спросил Идоменей у Одиссея. — Я не помню такого человека.

— А он тебя запомнил, — возразил ему царь Итаки.

— Может, ты спросил его имя?

— Если ты не можешь вспомнить человека, сыновей которого ты убил и жену которого украл, сомневаюсь, что тебе поможет его имя.

Идоменей засмеялся.

— Я украл множество жен. Поверь мне, Одиссей, большинство из них были счастливы, что их украли.

Царь Итаки пожал плечами.

— Полагаю, ты скоро с ним встретишься. Его лицо, возможно, будет последним, что ты увидишь.

Идоменей покачал головой.

— Я не умру здесь. Однажды предсказатель сказал мне, что я умру в тот день, когда в полдень воцарится полночь. Пока этого не случилось.

Одиссей отошел от царя Крита, изучая море и мыс. Он услышал, как великан Банокл жалуется Каллиадесу:

— Не много места для боя, если кто-то нападет. И если пираты тоже в кожаных доспехах, я не буду знать, кого я убиваю.

— Лучше убивай тех, кто нападает на тебя.

— Это хороший план. Оборонительная позиция. Но лучше я буду нападать. Держу пари, ты пожалеешь, что оставил доспехи на пиратском корабле. Я говорил тебе. Эти кожаные доспехи не смогут защитить даже от брошенной гальки.

— Мне следовало прислушаться к твоим словам, — согласился Каллиадес. — Но тогда ты — человек, который надевает доспехи даже в публичный дом.

— Человек никогда не знает, где его подстерегает опасность, — заметил Банокл. — И однажды меня ранил муж шлюхи.

Молодой воин засмеялся.

— В задницу. Ты убегал, насколько я помню.

— Мне понравился этот человек. Я не хотел его убивать. В любом случае, это была просто царапина. Даже не нужно было зашивать.

Одиссей улыбнулся. Его симпатия к этим воинам росла с каждым днем.

Пирия стояла на корме, глядя на берег. Ее плечи были напряжены, а выражение лица сосредоточенно. Одиссей увидел, как к ней подошел Каллиадес.

— Она — прекрасный корабль, — сказал он. Ответ девушки был холодным:

— Я обычно удивляюсь, почему мужчины говорят «она», когда разговаривают о кораблях. Когда я была маленькой, то считала, что это из уважения. Теперь я знаю, что это не так. Лодки плывут туда, куда им велят мужчины. Это просто вещи, на которых ездят мужчины.

Одиссей подошел к ним.

— Имеет значение любовь, Пирия. Послушай моряков, когда они говорят о «Пенелопе». Ты не услышишь ничего, кроме любви и восхищения.

— Разная правда, — вздохнула она и улыбнулась. Каллиадес глядел удивленно.

Одиссей заметил корабль, появившийся со стороны мыса, примерно в полумиле впереди. Это была большая галера с двадцатью гребцами на каждой стороне, бойцы собрались на центральной палубе. Биас тоже увидел пиратов и наклонился над рулем, уводя «Пенелопу» от них. Одиссей прошел мимо Каллиадеса, упал на одно колено и поднял люк, а потом опустился на нижнюю палубу. Когда он вернулся, у него в руках был большой лук, сделанный из дерева, кожи и рога. На плече висел колчан с очень длинными стрелами.

— Вам повезло сегодня, — сказал он Пирии. — Это Акилина, величайший лук во всем мире. Я однажды послал из него стрелу в луну.

Девушка не улыбнулась, и Одиссей почувствовал страх и напряжение, исходящие от нее. Только гордость помогала ей держать себя в руках.

— Я слышал об этом луке, — вмешался Каллиадес.

— Все слышали об этом луке, — заметил Банокл. Эти слова обрадовали царя Итаки, но его внимание было приковано к девушке.

— Андромаха рассказывала о своем умении обращаться с луком, — добавил он.

Услышав имя любимой, Пирия посветлела.

— Иногда ей даже удавалось превзойти меня, — улыбнулась девушка, — но нечасто.

— Ты умеешь обращаться с таким, как этот, луком? Твои руки достаточно сильные, чтобы натянуть тетиву? — спросил царь Итаки, протягивая ей оружие.

Пирия взяла у него Акилину, выпрямила руку, согнув три пальца вокруг тетивы, и ей удалось натянуть ее на три четверти, прежде чем рука начала дрожать.

— Это хорошо, — похвалил ее Одиссей, — поверь мне. Взяв лук, он наклонился к ней.

— Если они подберутся достаточно близко к нам, я оставлю тебе Акилину. С такого расстояния даже при трех четвертях натяжения стрела пронзит череп. — Он повернулся к микенцам. — Вы, парни, держитесь ближе ко мне.

«Пенелопа» плыла вперед, рассекая носом волны. Пиратское судно, более мощное, медленно приближалось.

— Еще один! — закричал моряк.

Второй пиратский корабль приближался с юга немного позади них.

— Если бы дул попутный ветер, — вздохнул царь Итаки, — «Пенелопа» легко бы их обогнала. А так, при большем количестве гребцов, они быстро настигнут нас. Лучше пригните головы, — предупредил он. — Скоро в нас полетят стрелы.

Каллиадес посмотрел на гребцов «Пенелопы». Они работали веслами без напряжения. Их движения были ровными и ритмичными, и они даже не смотрели на вражеские корабли. Биас выкрикнул приказ. Правый ряд весел поднялся из воды и остался неподвижным. Слева налегли на весла. «Пенелопа» резко повернулась к первой галере. Одиссей побежал по центральному проходу, поднявшись на изогнутые перила носа. Стоя на перилах и обхватив их ногами, он вложил стрелу в свой огромный лук. Когда два корабля приблизились друг к другу, вражеские лучники столпились вдоль палубы. Одиссей натянул тетиву Акилины и выпустил стрелу. Она пролетела по воздуху и вонзилась в спину гребца, тот закричал и повалился вперед. Пиратские лучники выпустили град стрел, но все они не долетели до цели, упав в воду с левого борта. Царь Итаки выстрелил еще два раза. Одна стрела попала пирату в шлем и отскочила от него. Другая пронзила плечо лучника. Одиссей поднял руку, дав сигнал Биасу, который выкрикивал приказания и налегал всем весом на руль. «Пенелопа» тотчас изменила курс, почти отпрыгнув от атакующей галеры. Маневр был совершен с огромным мастерством и точным расчетом времени, но даже при этом на несколько секунд они оказались в поле досягаемости пиратских лучников. Банокл, Каллиадес и Пирия спрятались за перила кормы. Яростный град стрел обрушился на заднюю палубу, они ни в кого не попали, но пролетели довольно близко от Биаса, который стоял прямо у руля. Одна стрела вонзилась в перила палубы рядом с ним. Другая угодила в руль и отскочила рикошетом рядом с лицом чернокожего моряка.

Одиссей побежал назад по палубе и выпустил еще три стрелы с кормы. Только одна достигла цели, поразив руку лучника. Царь Итаки глубоко вздохнул, затем выстрелил в четвертый раз.

— Ха! — закричал он победоносно, когда стрела пронзила горло мужчины. — Вы идете на «Пенелопу»? — заревел Одиссей. — Во имя Ареса, вы пожалеете об этом, сыны коров!

Несколько стрел пролетели мимо него, но он стоял неподвижно, словно статуя, стреляя в пиратов.