Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит

С этими словами он ушел прочь, сгорая от стыда. Мерионес побежал, чтобы остановить его.

— Подожди, друг! — закричал он. — Идем, давай найдем что-нибудь прохладительное, чтобы выпить.

— Я не в настроении поддерживать компанию, Мерионес.

— На твоем месте я тоже был бы не в настроении. Но послушай меня, Одиссей. Судья излишне усерден. Тебе нужно было позволить выстрелить еще раз.

Царь Итаки остановился.

— Я не люблю проигрывать, Мерионес. Все это знают. Но здесь что-то витает в воздухе, и мне не нравится этот запах. Ты заметил молодого воина, который подошел к тебе, чтобы дать лук? Он взял его левой рукой, затем натянул и протянул тебе оружие, находящееся в правой руке.

— Да, я видел это. И что? Ты думаешь, тебя обманули?

— Я не знаю, Мерионес. Но мне точно известно, что меня дважды опозорили за один день.

Судья приказал лучникам занять их места. Мерионес наклонился к Одиссею.

— Прости, мой друг. Но что бы здесь ни произошло, все знают, что ты являешься величайшим лучником в мире.

— Иди! Иди и выиграй в этом чертовом турнире. Мерионес побежал обратно по полю. Одиссей бродил вокруг поля, наблюдая за другими состязаниями. Биас прошел через два предварительных тура в соревновании по метанию копья, а Леукон победил двух противников в кулачном бою. Даже большой и неуклюжий Банокл добрался до последних испытаний. Заскучав и разозлившись, не дождавшись церемонии открытия, Одиссей вернулся на «Пенелопу».

Пирия тихо сидела под навесом на задней палубе, когда он поднялся на борт.

— Я не ожидала тебя увидеть так скоро, — сказала она. Это замечание не улучшило его настроение. Девушка протянула ему чашу с водой.

— Ты видел Андромаху?

Выпив воды, царь Итаки покачал головой.

— Она покинула дворец и переехала на ферму Гектора».

— Тогда я отправлюсь туда.

— Конечно! В городе полно чужестранцев. Твой отец здесь, и брат, и целая свита, насколько мне известно. Риск, что тебя узнают, очень велик. Через пять дней все цари разъедутся.

— Я хочу отправиться сейчас, — возразила она.

Гнев, который не появлялся на поверхности весь день, прорвался.

— Ты глупая девчонка! — закричал Одиссей. — Естественно, ты хочешь рискнуть! И если тебя поймают, пока ты бездумно несешься к своей утраченной любви, тогда всем членам моей команды будет грозить смерть! Последнего человека, который помог беглянке с острова Теры, сожгли заживо вместе с его семьей! Ты думаешь, что я позволю рисковать жизнью моих людей ради пяти дней? Во имя богов, девочка, ты хочешь ослушаться меня? Тогда я тебя выдам сам!

Она сидела очень тихо с широко открытыми испуганными глазами. Царь Итаки почувствовал, как его гнев утих. «Что я делаю? — спросил он себя. — Эта девушка много страдала — и не только эти последние дни. И я мучаю ее?»

— Прости за этот взрыв, — сказал он наконец. — Это был ужасный день, и я по натуре неспокойный человек. Ты в безопасности со мной, Пирия. Но дай мне эти пять дней, и я доставлю тебе к Андромахе.

— Прости меня тоже, Одиссей, — вздохнула она. — Я сказала, не подумав. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из членов команды пострадал из-за меня. Я, конечно, подожду. Как ты меня представишь, когда мы доберемся до дворца Гектора?

Тут он покраснел.

— Я много об этом думал. Я не могу представить тебя как рабыню или служанку, поскольку тогда тебя поселят среди работников во дворце Гектора. Тебе будут давать задания, к которым ты не готова. Я не могу сказать, что ты член моей семьи, потому что все знают, что у меня нет семьи, кроме Пенелопы. Поэтому — и не сердись, прежде чем я закончу, — я скажу, что ты моя любовница. Тогда тебе предоставят комнаты, и я пришлю тебе новую одежду вместо этого изодранного платья. Тебе не нужно бояться. Я не буду требовать, чтобы ты исполняла эту роль. К его удивлению, она улыбнулась.

— Благодарю тебя, Одиссей.

— Тогда решено. А теперь я остужусь и поплаваю, а затем надену царскую одежду для церемонии открытия.

Перейдя на нос, он спустился на песок. Скинув тунику и сандалии, он пошел вброд по воде, а затем нырнул. Холодная морская вода освежила его, но мелкие проблемы продолжали его мучить.

«Это просто сломанный лук, — успокоил он себя. — Не больше, не меньше».

Надев длинную белую тунику и соломенную шляпу с широкими полями, Одиссей отправился на стадион в одной из колесниц Приама. Его поприветствовал сын царя Трои, Полит, скромный, скучный и неразговорчивый юноша отвел его в отгороженное место, где он оказался в компании Агамемнона, Пелея, Идоменея и Нестора. Царь Микен кивнул в знак приветствия.

— Я слышал, что тебе не благоволила удача на турнире лучников, — сказал он.

— Лук сломался, — ответил Одиссей как можно более небрежным голосом, словно его не волновал результат. Но он знал, что его тон не обманул Агамемнона. У этого человека разум был острый, словно жало змеи.

На стадионе темноволосый молодой воин в золотом плаще ходил по беговым дорожкам. Расстояние составляло три сотни шагов, примерно равные огромным шагам Геракла, который первым установил бег на короткую дистанцию много поколений назад.

— Судьями на Играх должны быть люди благородного происхождения, — пробормотал Идоменей, — а не какие-нибудь крестьяне в доспехах.

Одиссей оставил эту фразу без комментариев. Дед Идоменея был воином-крестьянином, который захватил часть Крита и объявил себя царем. Нестор посмотрел на него, приподняв от удивления брови. Ему тоже было известно происхождение Идоменея.

Как только определили беговую дорожку, вынесли шесты, обозначающие повороты, и вбили их в землю. В другом конце поля первые атлеты покинули галерею и заняли свои позиции. Царь Итаки увидел, как Каллиадес размахивает руками и разминает свои мускулы.

— Я знаю этого человека! — воскликнул Агамемнон. Его лицо потемнело от гнева. — Он микенский изгнанник.

— Который? — невинно осведомился царь Итаки.

— Вот! Тот высокий, — ответил царь Микен, показывая снова на Каллиадеса.

— Это член моей команды, — возразил Одиссей. — Он бежит за Итаку.

— У этого человека меч Аргуриоса, — добавил Идоменей.

— Еще один предатель, — фыркнул Агамемнон.

— В мире полно предателей, — согласился царь Итаки. — Так откуда ты знаешь этого человека?

— Он убил Коланоса, моего верного Последователя, и его приговорили к смерти за это. Но он скрылся от правосудия и сбежал… очевидно, к тебе.

— Если бы я знал, — вздохнул Одиссей. — Естественно, по окончании Игр я выгоню его из моей команды.

— Его нужно вышвырнуть прямо сейчас, — настаивал Агамемнон. — Я сообщу об этом Приаму.

— Это может вызвать одну или даже две проблемы, — заметил царь Итаки. — Кажется, я вспоминаю, что прошлой осенью, когда состоялось нападение на Трою, царь Приам освободил всех пленников. Говорят, что он потребовал, чтобы они убили своего полководца, человека, который предложил предать своего царя.